Главная вещевая новинка года — ё-мобиль. Всем он хорош, за одним только исключением — этот народный автомобиль сделан для народа, которого нет.А как вообще-то должен выглядеть народный автомобиль? Или, вернее, так — какой автомобиль сейчас можно назвать народным?
В январе ё-мобили стояли на Тверском бульваре, в желтом целлофановом павильоне, горящем елочными огнями; москвичи ходили на них смотреть. Любопытствующих нашлось тысяч пятнадцать — для праздной, скучливой, каникулярной Москвы, пожалуй, это и порядочный результат. Хотя ничего новенького, кроме фильма «Ёлки» и ё-мобиля, в Москве в те дни и отыскать-то было нельзя (что-то креативщиков тянет на одни и те же речевые шалости — наверное, великие идеи носятся в воздухе). И все же налицо определенный общественный интерес — что ни говорите, первая «живая» презентация народного автомобиля, амбициозного, как любят писать, проекта миллиардера Прохорова. К тому же вместе с автомобильными прототипами презентовалось и само название — ё-бренд, ё-тренд, ё-философия, ё-класс и т.д. В общем, сиял желтенький павильон дерзостью, новаторством и победительной молодостью.
Бродила я между ё-микровэном, ё-кросс-купе и ё-фургоном, любовалась прелестью экспонатов и думала о народности. Из чего она складывается? Дешевизна, конечно же, важное условие. Ё-мобили обещали продавать за десять тысяч долларов, последнее время речь идет о пятнадцати. Но не больше! Также подчеркивается успешное участие в проектных работах изобретателей «со стороны» «обычных людей». Вот Прохоров рассказывал: «…Приехал парень из Сибири, привез роторно-лопастный двигатель, показал, как можно сделать так, чтобы цилиндры не касались поршня. Это значит, что масло можно заливать один раз. Мы тихо обалдели. Теперь он наш партнер, все у него хорошо в жизни — он будет иметь процент от продаж».
Был еще и народный конкурс на название бренда — но вот он закончился пшиком. Устроители конкурса вежливо пожурили общественность за простоту, а букву «Ё» выдумали креаторы.
Буква эта автомобилестроителям откровенно нравится. Сами мобили — как предполагается — будут удивительными (с этими своими лопастными двигателями, и сжиженным газом, и гибридной силовой установкой, и прочими высокоинтеллектуальными технологиями), и названиепредполагает эмоции восторженного удивления: «Ё-мое, какой автомобиль!» Насильственно ликовать как-то не хочется.
Лично у меня, как у всякого тишайшего обывателя, социальная оптика невысокой точности. Меня в машине интересует немногое — например, на каком году жизни (или на каком пройденном километре) она начнет ломаться. И еще — как она выглядит. Что она, эта машина, сообщает миру о своем владельце. Это ведь главное — сообщение.
Как вам рассказать, какие они, ё-мобили? Они милые, задастенькие, двухцветные. Темно-светлые.
Я очень люблю это определение — «темно-светлое», им описывается практически вся повседневность. И уж точно описывается гибрид Прохорова. А взялось «темно-светлое» вот откуда. Есть на канале ТНТ такая соревновательная передача «Битва экстрасенсов». В одном из выпусков было у волшебников задание — угадать профессию и внешний вид неведомого им телефонного собеседника. И вот у одной дамы, неудачливой провидицы, ничего не получалось. Все мимо, все не так. «Хотя бы скажите, во что я одет?» — вскричал наконец нетерпеливый телефонный конфидент. «На вас, — в отчаянии сказала конкурсантка, — темно-светлые брюки!» И — угадала.
Раскрашены мобили в модные, «позитивные» цвета: тут и шоколадный, и синий, и лиловый, и оранжевый, но обязательное условие — комбинация яркого оттенка и светлого. Это метафора гибридности; первоначально предполагалось, что один цвет будет всегда оттенком слоновой кости. Элегантная задумка, но, кажется, от нее уже успели отказаться. Вовремя ребятам башню из слоновой кости снесло.
Любопытствующие москвичи вовсю обсуждали облик ё-мобилей, и кое-какие отзывы были хороши.
Одна девица говорила другой: «Мордочка у машины злобная!» И вот как дальше объясняла — фары узенькие, с прищуром, а радиаторная решетка полукругом и углами вниз. И тогда у машинной мордочки получается недовольное выражение. По крайней мере никак не победительное. Вот такой женский взгляд на дизайн.
Еще я слышала, как ё-мобили обозвали лего-мобилями и про «китайский дизайн». Я, признаться, думала, что китайский автомобильный дизайн — это когда шустрые маленькие люди быстро стрендили и сбрендили внешний облик почти что всех великих автомобилей и быстро убежали за Великую стену. Но, как оказалось, есть еще понятие — «пустой» дизайн. Это очень интересное размышление. До недавнего времени я слышала разве только лихое словосочетание «пустое кольцо» (это когда молодой человек дарит кольцо, но не делает предложение; эта присказка в ходу у гламурных дебютанток).
А что такое пустой дизайн? Когда машина придумана и сделана правильно, грамотно, «в русле современных тенденций» — но на пустом, не «намоленном» месте. Без истории, без прошлого, без годами полнящейся атмосферы любопытства и желания. Ролан Барт считал, что образ народного автомобиля растет в умах и мечтах — и так же, как средневековый город сто лет подряд строил себе собор, так общественное сознание выращивает образ Любимой Машины. Его, этот образ, можно только угадать; придумать автомобиль нельзя.
А вот без этих корней машина получается как бы ненастоящей. Иной раз — удивительной, инопланетной, — но всегда будет глядеться немножко чучелком, игрушкой. Вот что-то такое есть в облике ё-мобилей. Они очень продуманные, но и очень придуманные. Набиты смыслами, но вид у них немного бессмысленный. Как с мороза ввалились в павильон. Чудо, собственно говоря, произошло (я верю в честные протестантские добродетели ё-мобиля, его воспитательную ценность, в высоту открытости и ответственного потребления, в сжиженный газ), и машины получились поистине чудаковатые. Соединяют в себе основательность, чистоту (экологическую) и — неожиданно — какое-то «бу-га-га», глум, подмигивание, тянущееся шлейфом от названия, от закрученной на капоте ё-спиральки.
Над автомобилями, между прочим, смеяться западло — ездить не захотят. Это верная народная примета.
Ну а какой он — всеми любимый? Действительно народный автомобиль? Лидеры продаж 2010 года — вазовские «пятерка» и «семерка». На втором месте — «Приора», на третьем — «Калина». Самый популярный в России «автомобильный» цвет — черный. Следующий по распространенности — серебристый, за ним поспешают льдисто-белый, темно-зеленый и темно-синий. Чаще всего заказываемый тюнинг — тонировка стекол. Поэтому народный автомобиль выглядит так — это черная «пятерка» с тонированными стеклами.
Хороша она, главная машина страны, и никак не нарядна.
Черные машины популярны всегда; серебристые популярны уже десять лет. Европейские маркетологи описывают цветовые пристрастия своих клиентов самым поэтическим образом: выбор серебряного цвета свидетельствует о стремлении «уйти от лишней откровенности»; любители синих машин — сторонники компромисса между излишней строгостью черного и ненужной экспрессивностью других цветов.
А вот и о черненьком: «Желание европейцев быть более «частными» вскоре воплотится в цветах автомобильных покрытий. Право на частную жизнь и стремление к роскоши и уединению будут символизировать черный цвет и все оттенки серого и золотого». Я однажды видела «Жигули», рукотворно покрашенные золотой краской. Исключительное по силе эстетического впечатления зрелище. И название бы на такую красоту прилепить поэкспрессивнее. Нужно было на вазовский конкурс «LADA: народной машине — народное название» (был и такой; проходил, кстати, одновременно с прохоровским конкурсом) предложить «Жигули Дьябло». Но мы не о золоте, мы о народном черном. Это же цвет защиты, закрытости, покоя. Как-то мне кажется, что машина для многих из нас — крепость, кокон; и ее задача — защищать и укрывать, а не обнажать характер и склонности.
А цветной, фриковский автомобиль — он ведь как чудаковатая одежка — скорее обнажающий, чем защищающий. Юнец в канареечно-желтом «Форде» публично тонет в меду своего позитива, девушка в розовой «Дэу» выставлена напоказ. Всем-то они понятны, каждый посмотрит и усмехнется.
Черен народный автомобиль — не потому, что агрессивен хозяин, и не потому, что «начинался автомобиль с ценности звериной мощи» (Ролан Барт), а потому, что черный цвет помогает уйти «от лишней откровенности», укутывает, прикрывает.
То же и с ё-названием — слишком оно откровенное. На одном из автомобильных блогов обсуждалась следующая тема: потеряли ё-креативщики женский и семейный сегмент продаж. А мне сдается — не-а. Потеряли мужской — причем наимужественнейший. Потому что Машина — не повод для шуток.
Так что ё-мобиль — автомобиль, конечно, не народный. Он просто-таки антинародный. Зато имеет немалый воспитательный потенциал.
Создатели ё-мобиля — социальные утописты. Они придумали народную машину для придуманного народа, для опережающей группы.
До этого на «опережающую группу» работала только одна команда — газета «Коммерсантъ» в начале девяностых годов.
Считается, вырастили социальную страту «с новым менталитетом и новым стилем жизни».
Ё-мобиль, конечно, для хипстеров, для офисных беби, для городской офисной молодежи — и первый раз на моей памяти предпринимается осознанная попытка влиять на умы поколения с помощью новой вещи, а не некоего поколенческого манифеста. Правда, вещи, просто-таки пронизанной идеями.
