Напомню, в январе председатель Комитета по обороне Виктор Заварзин внес законопроект, по которому весенний призыв предлагается продлить с трех до пяти месяцев. Одновременно увеличить срок увольнения в запас после «дембельского приказа» — опять же до пяти месяцев. А также сократить пребывание новобранцев в учебках — с пяти месяцев до трех.

Цель предлагаемых Заварзиным нововведений понятна — сокращение срока службы автоматически увеличило ротацию контингента, а такого количества людей, чтобы наполнить ими линейные части, нет. Непонятно другое — для чего вообще ставить такую цель.

Российская армия в ее сегодняшнем состоянии — структура алогичная. Это порождение первой половины прошлого века, когда войны велись белорусскими фронтами, и значение имело количество дивизий, а не их качество. Но эпоха глобальных войн ушла. Сейчас мы живем в эпоху локальных войн. Боевые действия становятся все более точечными. А армии — все более технологичными.

Совершенно очевидно, что отвечать на современные вызовы такая неповоротливая доисторическая структура не в состоянии. Что мы прекрасно видим на протяжении последних полутора десятков лет. И песней зовется лишь очередное латание этого тришкиного кафтана.

Зачем увеличивать срок призыва? Затем, что у нас миллионная армия, основанная на всеобщей воинской повинности, и ее надо чем-то наполнять. Зачем сокращать учебку? Затем, чтобы выпустить больше солдат в линейные части, потому что у нас миллионная армия, и ее нужно чем-то наполнять. Зачем продлевать срок службы? Затем, что у нас миллионная армия, и ее надо чем-то наполнять.

Зачем нам миллионная армия, в которой двести пятьдесят тысяч салабонов военному делу будут обучаться только три месяца, следующие девять выколачивать друг из друга деньги и чистить снег, а последние пять бухать в каптерке в ожидании увольнения (заставить служить толпу дембелей после приказа не в состоянии никто, по собственному опыту знаю), — этот вопрос остается за кадром. Из двух моих лет именно армией были только полгода в учебке. Остальные полтора я занимался чем угодно, только не обеспечением безопасности Родины.

Поставка в войска необученных салабонов приводит к простым и плачевным результатам. По сведениям фонда «Право матери», озвученным на состоявшейся в Независимом пресс-центре конференции, 37 процентов случаев гибели военнослужащих — несчастные случаи и ДТП. Большая их часть происходит именно от отсутствия элементарных навыков и знаний.

— Людей просто не успевают обучить обращению с техникой и оружием, — говорит председатель фонда Вероника Марченко. — Как пример: в одном случае солдата убило током, потому что он не умел обращаться с электричеством. В другом — раздавило автопогрузчиком. В этих случаях сомнений в причинах гибели у нас нет. Но здесь нет и ответственных за привлечение неквалифицированных людей к работам.

По данным фонда, который подвел итоги своей деятельности за год, остальные причины гибели солдат выглядят таким образом. Следующая после несчастных случаев графа «Самоубийство» — 28%. Она, в свою очередь, делится на три части: треть действительно самоубийства, еще треть можно квалифицировать как доведение до самоубийства и треть — прямое убийство.

— Государству экономически выгодно подвести под самоубийство как можно больше смертей, — говорит Вероника Марченко. — В этом случае родственники погибшего лишаются месячной единой денежной выплаты (ЕДВ) и льгот. Факты доведения до самоубийства и прямого убийства практически не расследуются. Также не ясен вопрос с ответственностью призыва психически неуравновешенных. У нас был случай, когда призвали мальчика с пятью попытками суицида. Шестая — в армии — оказалась успешной.

От заболеваний в армии умирает 21 процент солдат. Тут тоже в большой степени можно говорить о несвоевременном или неполном оказании медицинской помощи.

— В 2010 году к нам обратились родители призывника Михаила Потехина. На присяге он стоял в строю с температурой 41 градус. «Скорую» родителям вызвать не удалось, потому как к солдату без полиса она приехать не может. В госпиталь он отказался идти из-за царивших там издевательств. Официальной причиной смерти был назван укус осы, из-за которого упало давление. Это ответ на вопрос, как их там лечат и почему солдаты умирают от пневмонии, от которой уже в прошлом веке никто не умирал.

Остальные графы: «Неуставные отношения» (7%), «Гибель в боевых обстоятельствах» (2%), «При исполнении обязанностей военной службы» (5%) и «Без объяснения причин» — еще пять процентов.

Фонд существует только на пожертвования. За все время «Право матери» не получил ни копейки государственных денег. Как ни разу не получил и гранта Общественной палаты, заявки на которые подает регулярно. Тем не менее на каждого из трех юристов фонда в этом году пришлось в среднем по 288 письменных консультаций и 33 судебных дела. Для сравнения: на юристов, работающих по государственной программе бесплатной юридической помощи в Ленинградской области, пришлось в среднем по четыре письменных консультации и по три судебных процесса в год. В Пермском крае — 29 консультаций и 11 процессов.

Всего в этом году фонд оказал помощь 4227 семьям погибших военнослужащих. При этом КПД работы фонда — 67% выигранных в суде дел. На одном только энтузиазме и совести.

Надо заметить, что цифра в три—пять тысяч обращений в год стабильна. Никакие реформы на нее не влияют.

По результатам выигранного у Главпочтамта суда, который отказался принимать оплаченные почтовыми марками письма, можно судить и о социальном срезе семей призывников. Так, среди родителей погибших солдат не имеют возможности: принимать и отправлять факсы — 64%; не имеют доступа к интернету — 66%; не могут отправлять электронную почту — 69%; не могут распечатывать электронные документы — 72%. То есть для подавляющего большинства альтернативы бумажной почте не существует до сих пор. Рабоче-крестьянская армия, как и было сказано.

Было направлено два ходатайства. Первое — на имя председателя правительства Путина В.В. с предложением внести изменения в Положение о военно-врачебной экспертизе, с тем чтобы родители солдат, которые умерли спустя более чем три месяца после прохождения военной службы от заболеваний, полученных в армии, также имели право на пенсию по случаю потери кормильца. Сейчас они такого права лишены.

Второе — на имя президента РФ Медведева Д.А. с предложением внести изменения в Закон «О ветеранах». Сейчас родители погибших ранее 16 января 1995 года солдат по размеру соцобеспечения приравнены к участникам ВОВ и получают ЕДВ в размере 2547 рублей. Родители тех, кто погиб после, скажем, 17-го, получают 1079 рублей. Факт дискриминации по дате гибели сыновей очевиден. Тем более если принять во внимание, что январь девяносто пятого был самой мясорубкой в Чечне.

Что касается дискриминации, то она усматривается и в поправках Заварзина.

— Если весенний призыв продлить до конца августа, то в институт будут поступать одни девушки, — говорит Вероника Александровна. — Юноши все отправятся служить. Это уже не просто дискриминация по гендерному признаку, это уже лишение молодых людей права на высшее образование. Какие он экзамены сдаст через год армии?

Призыв — вещь в себе. К обеспечению безопасности государства он не имеет никакого отношения. Безусловно, армию нужно менять. Но менять кардинально. Сокращать как минимум вдвое, переводить на контракт, сводить призыв вообще к одной только учебке и параллельно развивать институт рекрутов (этому многому можно поучиться у ЦАХАЛа — израильской армии). Таким образом, можно построить мобильную профессиональную армию для решения оперативных задач и многомиллионную армию обученных рекрутов на случай полномасштабной войны.

Пока же вместо этого наблюдается очередной откат в прошлый век.

— Мы получили письмо из одного сибирского поселка. У них в армии погиб парень. По официальной версии — повесился. При этом на теле видны гематомы. Установлен факт вымогательства. Так вот, они в этом году хотят бойкотировать призыв. Это традиционно законопослушные граждане, они верят Первому каналу и не выходят на площади. Но если уже они дошли до такой степени, это говорит лишь о том, что ситуация доведена до крайности.

Выводы из всего этого можно сделать однозначные — чем дольше Россия будет оттягивать переход к профессиональной армии, тем дольше мы будем получать из армии тысячи и тысячи трупов ежегодно.