«Все главные российские юбилеи вслед за политическими изгнанниками перемещаются в Лондон, вот и памятник Юрию Гагарину установят в этом году в британской столице, у Адмиралтейской арки. Правда, не 12 апреля, когда он сказал: «Поехали!», а чуть позже, 14 июля, в честь знакомства Юрия Алексеевича с королевой Елизаветой. Тонкий английский юмор, да.
Хотя чему удивляться? Полвека спустя, когда нет ни ЦК КПСС, которому рапортовал первый в мире космонавт, ни державы, чьим героем был Гагарин, проблема символики решается куда проще, чем тогда, в незабываемом 1961-м. Пятьдесят лет назад еще можно было спорить о том, кому принадлежит подвиг Гагарина: лично Никите Сергеевичу, победившему пролетариату, прогрессивному человечеству — или всему миру, который рукоплескал отважному русскому парню. И кого он победил, облетев на своем «Востоке» земной шар: американцев, капиталистов, врагов социализма?
Сегодня все эти споры кажутся безнадежно устаревшими. Улыбчивый парень со Смоленщины стал самым знаменитым на нашей планете космополитом, реальным воплощением всемирности русского человека. В своем полете он же буквально достиг космических высот. А эти два слова вообще славно соединяются вместе: «космос» и «космополитизм», благо растут из одного греческого корня. Героический старший лейтенант Советской Армии вернулся на Родину майором и гражданином мира.
Оттого и полет его, который в 1961 году воспринимался как пропагандистская победа космического масштаба, ныне символизирует нечто совсем иное. Даже прямо противоположное. Преодоление человеком ужаса перед бесконечностью Вселенной. Азарт прыжка в неведомое. Дерзость научных исканий, если использовать стилистику тех оттепельных лет. К слову, этой дерзостью и этим азартом великий ученый Королев избывал вполне земные и намертво связанные с эпохой страхи и воспоминания о лагере и шарашке. А что касается нынешних мифов о «советском герое» Гагарине, то с ними на свой лад разобралась русская литература. «Замри, картавый, перед беспредельщиной!..» — призывал довлатовский герой, и в этом космическом вохровском котле плавилась и таяла любая идеология, тем более марксистско-ленинская.
О чем следует посожалеть, так это о другом несбывшемся мифе, который родился вместе с полетом Гагарина и как-то незаметно умер лет 20—30 назад. Имею в виду мечту о покорении космоса, тоже вполне космополитичную, но куда более романтическую. В хите 60-х на стихи Владимира Войновича пелось про ребят, которые закуривают перед стартом, поскольку полеты в направлении пыльных тропинок далеких планет давно уже стали рутиной. Увы, не стали. Господь неохотно пускает к себе в гости заезжих гастролеров, и космические туристы ныне — это просто очень богатые рисковые дядьки, и число их невелико. Рокот космодрома нам уже и не снится: другие заботы одолели.
Подвиг Гагарина оказался не то чтобы напрасным, но пока не нашедшим должного применения. Сперва, в эпоху противостояния двух систем, оттого, что был полностью политизирован, а главную ценность космической гонки руководство сверхдержав видело в том, чтобы напичкать небо боевой техникой и шарахать оттуда по врагам ядерными ракетами. Кроме того, прогрессивное человечество сильно разочаровалось в космосе, не обнаружив там никаких следов разумной цивилизации. Единственно разумными, как это ни смешно, оказались мы, жители Земли. Чувство одиночества вытеснило все прочие чувства, даже такие сильные, как любопытство.
Космос сегодня — это новости на пятых—десятых полосах центральных газет. Это раздраженные реплики российского президента в адрес уходящего в отставку главы Роскосмоса Перминова, которому якобы не удалось в срок запустить юбилейный корабль «Гагарин». Но все-таки это и 50-летие одного из самых замечательных событий в истории человечества — первого полета в космос. Через три месяца Юрий Алексеевич приземлится в Лондоне и скажет: «Приехали!»
