Решение (положительное в целом) Гагаринского суда по иску Хованского я, конечно, буду обжаловать, так что это дело еще не закончено. Однако как минимум два гарантированных результата уже налицо. Во-первых, весь ход процесса, опрос свидетелей и оценки экспертов с исчерпывающей наглядностью показали, что в следствии по трагическому ДТП на площади Гагарина имеются зияющие пробелы и вопросов оно оставило больше, чем дало ответов.
Старшему следователю Лагойко, выступившему в качестве одного из свидетелей, после града неудобных вопросов ничего не оставалось, как заявить: не нравится вам наше следствие — требуйте проведения нового! Что, разумеется, и надо сделать, детально рассмотрев и проанализировав неучтенные или отметенные Лагойко сотоварищи улики, свидетельские показания, законы физики и механики. Если это все будет сделано, я сочту свои мытарства оправданными и вознагражденными.
Второй результат куда менее важен, но символичен: экс-гаишник Николай Хованский сумел ославить свое имя на всю страну, сделав его почти нарицательным. Среди комментариев в Сети я уже обнаружил несколько упоминаний словечка «хованщина». Дело Мусоргского живет и побеждает!
Теперь коротко о ходе процесса. «Прения сторон» (изучаю терминологию) шли в одни ворота. Истец и его представитель повторяли, как заклинание, одни и те же доводы о том, какой Николай Хованский на самом деле хороший человек и (в прошлом) честный служака, а также излагали свою версию ДТП на площади Гагарина, которая, как это ни странно, скорее совпадала с нашей, нежели с официальной лагойковской (т.е. представитель истца не исключал, что «Мерседес» Баркова ехал по разделительной полосе!). Мы, со своей стороны, аргументы истца абсолютно логично и, как мне представляется, стопроцентно убедительно опровергали. В какой-то момент мне стало жалко понуро сидящего Хованского и я, помянув своего любимого Башлачева («Пойми, никогда не поздно снимать броню»), предложил ему мировую — если он принесет извинения семье Ольги Александриной, которую безапелляционно, и нарушив принцип презумпции невиновности, обвинил в летальном ДТП. Хованский отказался — возможно, предполагал, что у них «все схвачено»… И в самом деле, вердикт судьи, на мой взгляд, никак не вытекал из логики процесса и содержания прений. В решении были просто переписаны претензии и требования истца, включая некоторые откровенно абсурдные. Будто и не было свидетелей, экспертиз, убедительных контраргументов. Странный мир правосудия…
Люди опытные говорили мне с самого начала, что дело тут не такое простое и прозрачное, как мне кажется, и что никакие победы мне тут в принципе не светят. «Тебе хотят заткнуть рот, — говорили они, — и это специально инициированная кампания». Я подсмеивался над этой конспирологией и искренне отвечал: да кому я на фиг нужен?! Теперь очевидно несправедливое решение суда и тот факт, что мне синхронно заявили то ли три, то ли четыре иска — гражданских и уголовных, заставляют меня взглянуть на это дело более серьезно. Был я беспечным ездоком и бузотером, придется переквалифицироваться в коридорного бойца. Но перевоспитываться из критика в лизоблюда я, разумеется, не буду. Потому что нет для меня такой профессии.
Продолжение следует
