Это история очередного заложника дела ЮКОСа. Вам ничего не скажет его имя. Оно и не должно что-то говорить — это был рядовой сотрудник компании. И один из многочисленных, по которому дело Ходорковского и Лебедева ударило рикошетом. 20 марта 2011 года, поздно ночью, на козырьке входа в подъезд одного из домов в г. Одинцово Московской области был обнаружен труп мужчины.

Вскоре личность была установлена. Им оказался 45-летний Геннадий Леоненко. По появившейся затем официальной версии, он покончил жизнь самоубийством. Однако над истинными причинами того, почему человек, по отзывам коллег и знакомых, вполне психически уравновешенный, вдруг выбросился из окна, стоит серьезно задуматься. На момент гибели Леоненко находился под следствием — являлся обвиняемым в рамках того самого дела ЮКОСа. Все произошедшее с ним — странная и запутанная история. Очень странная и очень запутанная. И главная странность в том, что человек выбросился из окна через несколько дней после того, как следствие по его делу было закончено и дело вот-вот должны были передать в суд…

Леоненко попал под следствие, пожалуй, самым последним из длинного списка имен и фамилий сотрудников компании ЮКОС*.

В ноябре 2010 года проживающий в Одинцове Геннадий Леоненко отправился в местное УВД, чтобы обменять паспорт (18 ноября ему исполнилось 45 лет). Задержали тут же. Оказалось, числится в розыске — федеральном и международном. Доставка в прокуратуру. Предъявление обвинения: был гендиректором юкосовских компаний в ЗАТО, а они ведь специально создавались, чтоб «уходить от налогов». Фамилия Леоненко стоит на многих документах — как гендиректора этих компаний. Помещают в «Матросскую Тишину». Но через месяц выпускают под подписку — дал признательные показания. Несмотря на это, что-то заставило Леоненко 20 марта оказаться на балконе 12-го этажа…

«Новой» о трагедии стало известно через несколько дней. На электронную почту редакции пришло письмо: «Имеется информация, касающаяся расследования уголовного дела СКР (Следственный комитет России. — В.Ч.) в отношении бывших сотрудников ЮКОСа. Один из обвиняемых, с которым проводились следственные действия, покончил с собой. Родственники погибшего обвиняют в произошедшем сотрудников СКР. Мне известны обстоятельства произошедшего».

Договорились о встрече. В редакцию пришел сотрудник правоохранительных органов. Предъявил удостоверение**. Но имя, точную должность и структуру, откуда он пришел, называть не будем. Дело ЮКОСа знает не понаслышке, что тут же и продемонстрировал, назвав номера конкретных дел, фамилии следователей — даже тех, которые не на слуху у широкой публики.

На диктофон просил его не записывать, так как «даже голос могут идентифицировать». Мотивацию прихода объяснял так: «страшно и достало». Страшно — потому что, если история всплывет, крайними сделают рядовых сотрудников, а достало — вообще все это дело…

Из его рассказа выходило, что дело в отношении Леоненко было выделено из дела №18/41-03 (такое дело действительно есть, это так называемое большое «матричное», или «материнское», дело ЮКОСа, из которого выделяются дела в отношении отдельных сотрудников компании. — В.Ч.). Что обвинения Леоненко — те же, что инкриминировались Ходорковскому и Лебедеву в первом деле, — «уклонение от уплаты налогов» и «мошенничество в крупном размере в составе организованной группы»…

Про то, как задержали Леоненко, ничего не говорил, просто, мол, был «в бегах», «потом попался». Про ход следствия тоже мало что пояснял, однако то и дело замечал: «на человека не давили», «человек говорил все сам». Что говорил? Ну, что, мол, да, виноват, подписывал бумаги как гендиректор фирм в ЗАТО. В общем, вскоре после задержания был выпущен под подписку о невыезде. Почему в таком случае обвиняемый покончил с собой, источнику, по его словам, «непонятно»: срок грозил условный. И потом…

— Был адекватный, два высших образования. Умный такой, спокойный. Не вызывал подозрений в плане психики. Расследование подошло к концу, вот-вот должны были передать дело в суд. А потом позвонил его брат и сообщил… Я не понимаю, зачем он это сделал, — все повторял источник.

А потом источник ушел. Обещал прийти с документами, подтверждающими все вышесказанное, в том числе и то, что следователи «не давили». Но пока так и не явился.

Мы долго проверяли озвученную источником информацию и личность пришедшего человека. Удалось выяснить следующее: визитер работает именно в той структуре, которую назвал, его фамилия проходит по имеющим отношение к делу ЮКОСа документам. Подтвердился и факт гибели Геннадия Леоненко. Согласно официальной версии, он выбросился 20 марта 2011 года. В ночь с воскресенья на понедельник. Очень оперативно — уже на следующий день — СКР прекратил дело в отношении Леоненко в связи со смертью обвиняемого. Проверку по факту смерти, по данным «Новой», проводило 1-е отделение милиции по г. Одинцово — следов насильственной смерти на теле не обнаружили. Но никто из представителей одинцовской милиции говорить со мной на эту тему не стал.

— Все шло нормально. Никаких репрессивных мер. Без страстей, — мы сидим с бывшим уже адвокатом Геннадия Леоненко Юлией Климовой в кафе. Она тоже говорит: давления на следствии не было. О гибели ее подзащитного ей сообщили по телефону следователь Русанова и еще один следователь из состава следственной группы, занимавшейся расследованием дела. Климова отказывается комментировать мне обстоятельства гибели клиента:

— Почему? — спрашиваю я.

— Ну, я уже не его адвокат, — говорит мне Климова. — Комментировать что-либо может семья. Если захочет.

Но вот с семьей оказалось сложнее. «Будем ли мы что-то говорить? — спросила меня жена родного брата Леоненко. — Нет. На такую больную тему никто из семьи с вами разговаривать не будет. Вы нас поймите…». И приходивший в газету источник предупредил: «С родственниками работают относительно того, чтобы ничего не выносилось наружу. Работают специальные службы. Профилактические беседы проводят. Людей же (из специальных служб. — В.Ч.) этому учат».

Так это или не так, не знаю. Но никто из родственников погибшего, подтверждая факт гибели, о подробностях этой гибели и о том, что ей могло предшествовать, говорить со мной так и не стал. Ни брат Геннадия Леоненко, ни его родители.

Соседи — единственные, по всей видимости, кто тоже хочет понять, что же произошло в их доме вечером 20 марта. Что странно: 20 марта никто из соседей в относительно не позднее время (согласно официальным данным, гибель наступила между 21.00–21.30) ничего не слышал и не видел. И только уже ночью кто-то из жильцов, чьи окна выходили на козырек, обнаружил на этом самом козырьке тело. В час ночи на место приехала милиция. А до этого никто не слышал ни криков, ни стонов, ни стука упавшего тела, никто не видел, как падал человек. Видели только милицию, снимавшую в час ночи тело Леоненко с козырька подъезда.

— Миша (отец Леоненко, Михаил Федорович. — В.Ч.) говорил нам потом, что на теле крови не было вообще, — рассказывают соседи. — А ведь с такой высоты Гена упал — 12-й этаж. Странно… Миша говорил, что ничего не понимает…

Застать отца Леоненко не удалось. Сам Геннадий Леоненко жил не в этом доме, а с матерью — в другом конце Одинцова, отца в тот день навещал, завозил продукты, ушел, но потом зачем-то вернулся, к отцу уже не заходил, поднялся по лестничному пролету на 12-й этаж и… — это единственное, что слышали соседи от отца Леоненко.

Есть, конечно, вопрос: зачем адекватному и любящему сыну, который только что навестил отца, выбрасываться из его дома? Об адекватности Леоненко говорят и жильцы: «интеллигентный, образованный, всегда улыбчивый».

…Самое большое по площади и единственное действующее кладбище в Одинцове — Лайковское, от названия поселка Лайково, где оно и находится. Территория — огромная. Рабочие-могильщики подсказали недавние, мартовские, захоронения. Могилу отыскиваю быстро. Инициалы, дата рождения, дата гибели — все совпадает.

У Леоненко было два высших образования — экономическое и техническое, когда-то работал в КБ Сухого, ну, и в ЮКОСе. Там он работал в конце 90-х — начале 2000-х. В финансово-бухгалтерском центре ЮКОСа — ЮКОС-ФБЦ. Именно из сотрудников этой юкосовской структуры прокуратура сделает либо свидетелей обвинения, либо обвиняемых, часть — кто успел уехать — объявит в розыск.

Десятки приговоров. Заочных и очных. Условных и не условных. И у всех одинаковая квалификация обвинений.

…Но время обвинения еще не настало. Леоненко вместе с другими работниками ФБЦ выводят за штат и предлагают стать гендиректорами фирм, зарегистрированных в закрытых административно-территориальных образованиях (ЗАТО), через которые ЮКОС осуществляет реализацию нефти. Администрации ЗАТО, как известно, предоставляют предприятиям дополнительные налоговые льготы — для этого достаточно зарегистрироваться в ЗАТО, а деятельность осуществлять в ином, «нельготном» регионе. В ЗАТО регистрировалось большое количество фирм. Причем деятельность фирм, в том числе и юкосовских, находилась под постоянным контролем госорганов. Просто в случае ЮКОСа такую практику минимизации налогообложения с 2003 года и по сей день называют «неправильной» — «уходом от налогов», забыв, правда, обвинить в этом ЛУКОЙЛ, «Газпром», «Роснефть» и все прочие крупные энергетические холдинги.

Следствие вело прямую инвентаризацию всех сотрудников ЮКОС-ФБЦ. Что было, собственно, нетрудно: к следователям при обысках в компании, например, попадают внутренние телефонные справочники ЮКОС-ФБЦ, а там все фамилии. Фамилия Леоненко — тоже из телефонных справочников. Из сотрудников Леоненко задерживают самым последним. Все из списка на тот момент или были уже привлечены в качестве обвиняемых, или осуждены, или объявлены в розыск, или сделаны свидетелями обвинения для процессов по делу ЮКОСа. А вот о Леоненко, видимо, забыли. Правда, когда поняли, что сроки давности по предъявленным ему статьям скоро истекут, вынесли в отношении него постановление о привлечении в качестве обвиняемого, объявили в розыск — сначала в федеративный, а затем в международный. Заочно арестовали. Но не искали, не запрашивали, не звонили по месту прописки. Ну, чтоб хотя бы человеку сообщить, что он обвиняемый и арестован… С целью розыска Леоненко вообще никаких оперативно-розыскных действий не проводилось. А он жил себе в Одинцове, пока в конце ноября 2010 года не пошел менять паспорт в местное отделение УВД…

С момента задержания следственные действия с ним вели вяло. Только к концу декабря 2010-го следствие вдруг начало гнать, вести допросы по существу… Причина — Леоненко и его защита успешно обжалуют арест, санкционированный ранее Басманным судом. Мосгорсуд — на удивление — арест отменяет и просит Басманный пересмотреть вопрос. Что тот и делает на следующий же день, результат — снова арестовывают. И снова с ходатайством об аресте Леоненко выступает следователь Татьяна Русанова.

Адвокат Климова отзывается о методах работы Русановой предельно коротко: «Следственные действия производились с соблюдением норм законодательства. Относились к леоненко уважительно». В открытых источниках про Леоненко информация скудная — лишь о том, что 30 декабря 2010 года его отпустили под подписку, и о том, что расследование его дела окончено и передается в суд. О гибели — ничего. И СКР о гибели ничего не сообщал… В СМИ (о Леоненко писало лишь агентство «Росбалт» со ссылкой на источник в прокуратуре) — лишь информация трехмесячной давности о том, что он и еще один фигурант дела — Ирина Черникова (такой же номинальный директор юкосовских компаний) якобы отказались общаться со следователем до оглашения второго приговора Ходорковскому и Лебедеву. И только когда из первых слов судьи Данилкина 27 декабря (чтение приговора он начал словами: «Суд установил, что владельцы ЮКОСа признаны виновными») стало понятно — вердикт будет обвинительным, Леоненко и Черникова дали признательные показания и были отпущены из-под стражи под подписку о невыезде. Обмен на обмен…

Климова говорит, что никакого приговора Ходорковскому ее клиент не ждал и признательных показаний против него не не давал, как написали те же СМИ: «Он Ходорковского не знал. Кто он и кто Ходорковский?! Это смешно. А в обвинении у него написано: «в составе орггруппы под руководством Ходорковского совершал…». Да они друг друга не знали!»

30 декабря 2010 года Леоненко дает подписку о невыезде и оказывается на свободе. Он исправно ходит на допросы в СКР. В первых числах марта 2011 года СКР завершает расследование его дела. Леоненко ждет суд. Он планирует попросить об особом порядке рассмотрения — в короткие сроки, без судебного следствия и исследования доказательств (это когда суд лишь определяет наказание). Чаще всего в таких случаях наказание назначают нестрогое. Он ведь во всем «признался».

Но до суда не успели. Леоненко, если верить правоохранительным органам, покончил жизнь самоубийствам. Самоубийство это какое-то странное, но на руках у меня результатов вскрытия тела Леоненко нет.

Повторимся: мы не знаем, что в действительности произошло, и никого пока не обвиняем. Но трудно уйти от аналогии с делом как бы случайно выбросившегося из окна такого же сотрудника ЮКОС-ФБЦ Антонио Вальдеса Гарсия, содержавшегося на подмосковной базе ОМОНа под охраной спецслужб. Разница лишь в том, что Гарсия не погиб (остался инвалидом), а Леоненко погиб.

В СКР нас попросили отправить официальный запрос информации по этому делу. Что и делаем. К теме еще вернемся.

* Всего в этом списке более 40 фамилий.** Редакции известны имя и должность.