400-метровый небоскреб на Охтинском мысу больше не угрожает Петербургу. И не потому, что Смольный уступил требованиям общественности, а потому, что градозащитники выиграли суд, доказав, что на этом месте недопустимо строительство выше 40 метров.

Представители несостоявшегося «Охта-центра» утверждают, что охранять на этой территории вообще нечего. Их понять можно: иначе им не продать участок.

Но вдруг оказалось, что часть обнаруженных на Охте уникальных археологических памятников уже уничтожена. Втихую. Под разговоры об их обязательном консервировании (сохранении).

Археологическая экспедиция Петра Сорокина, работавшая на Охтинском мысу в 2006–2009 годах, обнаружила целое «созвездие» памятников, равных которым нет в Европе. Кроме крепости Ниеншанц (1611–1713 гг.) найдены остатки рвов и бастионов крепости Ландскрона (1300 г.), древнерусский городок времен Александра Невского и стоянки эпохи неолита и раннего металла (III–I тысячелетия до н.э.). Фактически история пра-Петербурга продлевается на пять тысячелетий — любая страна мира гордилась бы такими находками и делала все для их сохранения.

Однако участок на Охтинском мысу был предназначен под «Газоскреб», и в конце 2009 года экспедиция Сорокина, отказавшегося подписать документы о том, что строительство можно начинать, была отстранена от работы.

Ее сменила экспедиция Натальи Соловьевой. Последняя была так уверена в скором начале строительства, что не только оставила незасыпанными раскопанные ею памятники, но и расконсервировала часть бастионов, исследованных Сорокиным.

Для того чтобы их спасти, существует простой способ — засыпка. Памятники археологии, как известно, могут столетиями и даже тысячелетиями находиться в земле: в отличие от открытого воздуха, эта среда для них безопасна.

Петр Сорокин говорит, что его экспедиция готова провести консервацию раскопов своими силами и бесплатно — нужно только привезти землю. Дважды Сорокин обращался с такой просьбой к руководству «Охта-центра», но получил отказ. Наталья Соловьева тоже готова вернуться на площадку и провести засыпку — но во-первых, она требует за это оплаты, а во-вторых, ей представляется, что сохранить надо только один бастион Ниеншанца — Карлов.

— Остались и фрагменты других бастионов! — парирует доктор исторических наук, археолог Сергей Белецкий. — Да, они сильно побиты ядрами, но они сохранились. Сохранены и фрагменты рвов Ландскроны.

Глава питерского Комитета по госконтролю, охране и использованию памятников истории и культуры (КГИОП) Вера Дементьева не возражает против засыпки, но называет ее «лишними хлопотами для застройщиков». К тому же на учете в качестве объекта культурного наследия сейчас состоит только «культурный слой», а не сами археологические памятники. Ни укрепления Ниеншанца, ни Ландскрона, ни городище новгородцев, ни неолитические стоянки на учете не стоят — значит, их как бы и нет…

— По закону подобные исторические сооружения попадают под охрану с момента их выявления, — говорит зав. сектором архитектурной археологии Государственного Эрмитажа Олег Иоаннисян. — Независимо от степени сохранности (не важно, это кусок рва или целый ров) городские власти обязаны зафиксировать выявление объекта специалистами-археологами и взять его под охрану. После этого Министерство культуры проводит экспертизу и включает его в реестр. К сожалению, в Петербурге КГИОП уже шесть лет как не издает приказы о выявлении археологических объектов. А потом говорит, что охранять нечего и можно застраивать территорию.

Ну, а позиция «Охта-центра» проста: территорию Охтинского мыса «нужно и можно использовать в хозяйственных целях».

— То, что нам предлагают засыпать и сохранить, — считает исполнительный директор «Охта-центра» Александр Бобков, — это средневековые элементы, которые изучены полностью…

31 марта на Охтинском мысу состоялось совещание, в котором участвовали и чиновники, и археологи, и градозащитники. После долгого обсуждения было принято решение: засыпка памятников нужна, будет определена территория, подлежащая засыпке, а в Министерство культуры из питерской администрации будет направлено письмо с просьбой определить юридический статус памятников.

Снег растаял, и… 19 апреля на заседании экспертного совета по культурному наследию при Росохранкультуре Наталья Соловьева ошеломила присутствующих, заявив, что копала памятники «на снос». То есть на участке, который она исследовала, не осталось ничего. Иначе говоря, Соловьева (лично или, как она сама утверждает, по предписанию Росохранкультуры) приговорила к уничтожению большую часть фортификационных сооружений Ниеншанца и Ландскроны. Древнерусский городок она якобы вообще «не нашла».

И стало ясно, почему она не торопится ничего «консервировать».

Ну, а «Охта-центр» тем временем подал иск в Арбитражный суд, требуя максимально «сжать» охраняемые законом границы объекта культурного наследия на Охтинском мысу.

Вопрос об этих границах (которые были существенно сокращены приказом КГИОП в августе 2009-го) в прошлом году уже рассматривался в суде. Тогда градозащитники уже почти выиграли дело. Они доказали, что «сжатие» — при котором из-под охраны выводился именно тот участок, на котором планировался «Газоскреб» и на котором находятся и Ландскрона, и новгородский городок, и часть неолитических поселений, — было проведено незаконно. Но в последний день процесса КГИОП своим распоряжением отменил это «сжатие» и дело закрыли.

Теперь «Охта-центр» пытается «вертать хистори назад»: требует отменить это распоряжение. При этом уже на этапе подготовки процесса возникли опасения, что КГИОП не заинтересован в выигрыше дела.

Мне на протяжении трех недель так и не удалось получить от КГИОП текст иска, чтобы с ним ознакомиться и понять аргументы заявителей. Не удалось это и питерскому отделению ВООПИиК*, предлагавшему КГИОП свою помощь в процессе. И не могло не возникнуть предположения о том, что комитет играет в поддавки с «Охта-центром».

Одни подают в суд, а другие охотно его проигрывают, чтобы потом развести руками и сказать: мы-то, конечно, за то, чтобы памятники на Охте сохранялись, но что мы можем сделать, если суд решил иначе?

В практике питерских властей были похожие «игры в поддавки», когда смольнинские юристы почему-то действовали так неуклюже, что застройщики высотных зданий, уродующих исторические панорамы, легко выигрывали у администрации в судах…

Начало нынешнего процесса подтвердило опасения: представитель КГИОП, возражая против участия в нем градозащитников (тех самых, которые в прошлом году оспаривали сокращение охраняемых границ), выступал практически единым фронтом с представителем «Охта-центра».

Почему в процессе чиновникам и застройщикам не нужны градозащитники — понятно: они не только не смогут знакомиться с материалами дела, но не смогут аргументированно возражать «Охта-центру», если в этом не станет усердствовать КГИОП.

Все это — не исключение, а правило: почти во всех судах, где общественники борются за спасение исторического облика Петербурга, представители ведомства, обязанного (по статусу) охранять историческое наследие, оказываются по противоположную сторону баррикады.

Вот и в прошлогоднем суде представитель КГИОП Константин Плоткин упорно доказывал, что никаких иных памятников, кроме остатков Ниеншанца, на Охтинском мысу просто нет. Неолитические стоянки он назвал «мифом», а найденные укрепления новгородцев — «сточной канавой»…

Ему, впрочем, к такому не привыкать: двадцать лет назад Плоткин дал заключение об отсутствии культурного слоя в Пскове на древнем дворе Подзноевых и разрешил застройку участка. А в 2008 году псковские археологи обнаружили там (слава богу, большую часть участка не успели застроить) несколько курганов X века с бесценными сокровищами.

Чиновники, застройщики и нанятые ими «археологи специального назначения» играют в одной команде — решая задачу освобождения Охтинского мыса от «археологических обременений», препятствующих его продаже и последующей застройке.

Принцип прост: есть памятники — есть проблемы, нет памятников — нет проблем.

* Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры.