Режиссер Тофик Шахвердиев две недели назад получил премию «Ника» за документальный фильм «Мой друг Доктор Лиза». Пользуясь случаем, мы попросили режиссера (одного из лучших в жанре документального кино) рассказать «Новой» про его отношение к героине и немного о его представлениях о жизни и о кино.

О Докторе Лизе

Говорили, что Доктор Лиза такая, мол, замечательная. Привели меня к ней в офис. Маленькая, носатенькая, рычит на помощников, иногда матерится. Тихий ужас! Все-таки врач! Все смотрят на нее влюбленно и с готовностью бросаются выполнять ее требования.

Я тоже немедленно влюбился и подчинился. Чудные глаза, прелестный носик, пленительная, веселая улыбка, ни капли манерности, унылого морализаторства. Слова подбирает ясные, но случается, ее не понимают. Она рычит и матерится. Тогда становится совсем понятно.

На Павелецком ждут бомжи. Человек двести. Персонажи — не дай бог, привидятся во сне. Большинство — грязные, вонючие, придурковатые, разучившиеся говорить по-человечески. Доктор Лиза с помощниками кормит их, раздает лекарства, выписывает документы на предмет отправки беспризорных дядек и теток из Москвы домой и своими руками перевязывает гнойные раны.

Привокзальный социализм с человеческим лицом. Всегда можно получить еду, шмотки, медицинскую помощь. Вокзал — крыша над головой. Лицо у Лизы хорошее, душа добрая, силы пока есть.

Надо ли кормить этих? Надо! Хотя бы для того, чтобы мы знали, что в нашем мире есть Доктор Лиза.

О человеке как нации

Один человек — это отдельная нация. Один человек имеет свою неповторимую историю, свой язык, свою культуру, свои границы, свои вооруженные силы. Он сам себе министр труда и министр отдыха, сам себе председатель комитета по образованию, технике, спорту, а также, будьте осторожны, внешних сношений и здравоохранения. Вот и отвечай прежде всего за себя. Люби свою жену, детей, друзей, работу — ведь это и есть родина. Не воруй, не пьянствуй, не ломай все вокруг, не мочись в подъезде. А все остальное — вранье митинговое.

О хороших людях

Хороший человек хорош в меру. Если он честен, благороден, умен, щедр, справедлив, талантлив, он — повод для невыгодных сопоставлений, он — живой укор всем нам. Отсюда неприязнь. Когда видишь перед собой порядочного человека, в душу закрадываются сомнения: не аферист ли, уж больно правильный.
** **

О чудотворном влиянии

Русский — это не происхождение, а среда. Откуда ты? Из России, русский. Не говорят же, немецкий или французский. Говорят, немец, француз. В России и в других странах масса русских самых разных национальностей. Русский из Балашихи совсем не то же самое, что русский из Сан-Франциско. Американец, долго живущий в Москве, совсем не американский американец, а наш американец, отечественный.

Я пришел в посольство Соединенных Штатов за визой. Попросили оплатить положенный сбор. Я взял квитанцию и обратился к посольскому полицейскому: sorry, куда нести деньги? В ответ услышал знакомое на ломаном русском:

— Что, глаз нет? Там все написано!
— Где, там?
Он указал на квитанцию.
— Но там написано: платить во дворе, — сказал я. — В этом коридоре пять дверей. Без надписи. Какая из них ведет во двор?
Полицейский скривился и сказал, что он не обязан водить меня за руку, пусть это делают милиционеры.
— А где милиционеры?
— Это ваши проблемы!
Товарищ обрусел окончательно.

Американцы после длительного общения с нами входят во вкус и, как и мы, отдают безусловное предпочтение чистосердечному, искреннему хамству, понемногу отказываясь от нарочитой буржуазной любезности. Так человек со вкусом отворачивается от синтетики и выбирает натуральную шерсть и хлопок.

О главном

Россию можно любить и не любить, и в то же время чувствовать, что жизнь без нее не получается. Возвращаемся не потому, что есть что-то загадочное, завораживающее в русской жизни, то, чего нет у других. Мол, есть необъяснимое обаяние России, особая притягательность. Есть, конечно, притягательность, но для нас, для тех, кто родился, сформировался здесь. Так ведь и кошка возвращается в тот дом, где жила, и Каштанка вернулась, и бедуин стремится в свою жару и пески, и эскимос в холод и льды. И нас тянет к себе, туда, где и жарко, и холодно одновременно. Потому как вокруг родная среда, свой язык, все знакомо и понятно. Даже матюки в первый момент возвращения воспринимаешь радостно, как трель соловья после долгой зимы. А там, за рубежом, жизнь идет мимо. Хотя и рядом, руку протяни. Диковинные рыбки мимо проплывают и красота необыкновенная. Будто прильнул к стеклу аквариума. Ты сам по себе, рыбки сами по себе.

О коммунальном устройстве

Коммуналка, в которую превратили страну коммунисты, создала коммунальный тип человека. Побеждают не самые достойные, а самые нахрапистые, цепкие, жестокие и бесстыжие. Они ненавидят «слишком» умных. Ненавидят «слишком» честных. «Просто» умных и честных тоже ненавидят. Образец, высшее достижение военно-патриотического воспитания советского человека — это генерал Макашов. Беспощаден к врагам российской империи, привержен идее чистоты расы, прям, как штык, и умен не по годам.

О застое

Некрасивость нас тревожит как знак неблагополучия. Некрасивость мучает. Это сигнал тревоги, непорядка. Не так должно быть, не так.

Красота — это когда понимаешь, что все должно быть именно так, а не иначе.

Красивый самолет, красивая женщина, красивый цветок. Удовлетворение от того, что видишь совершенство. Ничего не хочется менять. Восторг перед законченностью вещи. В брежневское время жить было можно, но та жизнь была, как фальшивая нота. Когда бесконечно звучит плохая музыка, от этого не умирают, но люди со слухом сходят с ума, как от пытки.

Мы снова в застое. Жить можно. Но жить неправильно, некрасиво.

О картинках

Фотография и кино — самые доступные виды художественной деятельности. Не требуется ни большого ума, ни большого таланта. Обычно хватает того, что есть. Тем, кто снимает на пленку, работать куда легче, чем художнику или писателю. Нам не нужно кистью или словом изображать человека, наделять его характером, социальностью, достоверностью. Он уже есть, и все при нем. Человек перед нами живой и неподдельный.

А талант — это способность чуть-чуть забежать вперед. Если не забежишь, потеряешь. Надо быть готовым к съемке раньше, чем когда что-то произойдет. Надо предупреждать событие, закрутить пружину, зажечь фитиль, а самому быть наготове. А потом вовремя нажать кнопку, только и всего.

Предчувствие кадра, как и предчувствие любви, ведет нас по жизни и не дает нам умереть до самой смерти.

Об элитарном кино

Кино — прежде всего развлечение. Причем совсем не обязательно легкомысленное развлечение. Хотя почему бы ему и не быть легкомысленным, коль хочется. Если ты легок и остроумен, будь легкомысленным. Но артистичным и веселым. А хочешь быть серьезным, содержательным, глубоким опять-таки — будь! Только не забывай: тебя должно смотреть как можно большее число зрителей. Ты расходуешь миллионы долларов, на тебя работает целая фабрика. А если зал к концу сеанса пустой и лишь несколько мучеников продолжают разгадывать твои ребусы на экране, то ты мошенник, а зрители лохи, которым подсунули «куклу» вместо денег.

Кино по своей природе — это большое количество больших экранов в больших залах для большого количества зрителей. «Элитарное кино» — нонсенс, извращение. Кино для «элиты» — такая же дикость, как Чумак на экране телевизора. У него тоже свой зритель есть. Кому-то нравится. Сидят и смотрят, как он водит руками. Кино не для всех, одним словом.

Об иллюзиях

С позиции нашей профессии время — это кино, смена картинок. Прошлое было, будущее будет, а настоящее — мираж, мнимая величина, корень из минус единицы. Настоящее вроде бы и есть, но его и нету, сразу же переходит в прошлое. Только фотография и осталась, корень извлечен.

Такие шутки играет с нами время. Мы изловчились, подхватили игру, изобрели аппарат. Стали по собственному выбору отсекать из пространственной толщи тонкие-тонкие, тоньше лезвия бритвы, срезы времени — занимательные картинки — и складывать их так, как нам хочется, — в киноленту. И гонять их туда-сюда.

Мы играем со временем, а оно играет с нами. Время всегда побеждает. Но не сразу. Мы успеваем натешиться иллюзиями.