СюжетыКультура

Круазетт, ошпаренная современностью

Канны подтверждают имидж столицы мирового кино

Этот материал вышел в номере № 51 от 16 мая 2011 года
Читать
Закулисные интриги, лоббирование своих картин прокатными киномонстрами, внутренние распри селекции — в прошлом. Официальная программа — окончательный диагноз. Если твой фильм в Каннах и ты с декольтированной подругой поднимаешься по...

Закулисные интриги, лоббирование своих картин прокатными киномонстрами, внутренние распри селекции — в прошлом. Официальная программа — окончательный диагноз. Если твой фильм в Каннах и ты с декольтированной подругой поднимаешься по красной лестнице в театр «Люмьер» («Дебюсси») — жизнь твоя в кино прожита не зря. Оглянись, незнакомый прохожий: вместе с тобой в главный кинозал мира взвеваются легенды. Президент жюри Роберт де Ниро ведет свою звездную команду: набриолиненного Джуда Лоу, вечную невесту Уму Турман в белом платье, аргентинскую диву Мартину Гусман, пару востребованнейших режиссеров — Оливера Ассайяса и Джонни То, писательницу Линн Ульман, между прочим, дочь Ингмара Бергмана. От музыки имен кружится голова: Бертолуччи (ему вручили приз за вклад), Вуди Аллен, Клод Лелуш, Фэй Данауэй (она — лицо фестиваля). Кажется, сама киноистория, принарядившись, явилась на встречу с современным кино: посмотрим-ка, на что вы, нынешние, годитесь. Не только же перекрашивать созданное нами, переводить в 3D, реставрировать…

Первый ход в шахматной партии Канны-64 сделали ветераны. Лучшего фильма для открытия, чем «Полночь в Париже» Вуди Аллена, не найти. Только манхэттенский гуру, саркастический виртуоз режиссуры мог столь безу-пречно обуздать «заказ». До этого на деньги муниципалитетов он уже воспел Венецию, Лондон и Барселону. Париж — город-фетиш, город-хрестоматия, особенно для прагматичных американцев. Что делает Аллен? В увертюре фильма снимает показательно открыточный Париж. Лувр, Эйфелева башня, парижане в кафе, парижане с багетами. Он жонглирует стереотипами. Складывает из них незамысловатый пазл фильма. Город — храм культуры? Значит, отправляемся в путешествие, натурально, в гости к культуре и ее творцам. Главное — правильно выбрать время и авто. Со временем всё ясно — это полночь…

Успешный голливудский сценарист, заблудившись (глупо у французов по-английски спрашивать, как пройти в отель), подсаживается в переполненное старинное авто и приезжает в эпоху своих кумиров. Небожители хлопают его по плечу, делятся своими проблемами, тоскуют по лучшим… истекшим временам. Накручивается карусель алленовской фантасмагории. Хемингуэй, Скотт и Зельда Фицджеральд водят ошарашенного американца по вечеринкам, Пикассо демонстрирует авангардный портрет, Кол Портер обволакивает нестареющей Let’sFallinLove. Гертруда Стайн начинает править его роман о Париже. Бунюэлю наш герой предлагает сюжет для будущего фильма «Ангел-истребитель». Экстравагантный Дали (в облике Эдриана Броуди), просто чтобы его запомнили, — постоянно выкрикивает свое имя. У фильма легкая, пританцовывающая поступь. Аллен снимает с романтической комедии флер глупости. Живописуя титанов разных времен, делает шаржированные наброски, не сбиваясь на карикатуры. Одну из ролей в картине сыграла первая леди Франции Карла Бруни, убедительно объясняющая, что подлинный художник естественно вдохновляется и женой, и любовницей.

В фильме Аллена удачно срифмована фестивальная идея создания общей системы координат, в которой горизонталь современного мирового кино строится на вертикали киноклассики. Конечно, легко быть ироничным виртуозом, если в редакторах у тебя сама Гертруда Стайн.

…На встречах с журналистами ветераны блистали остроумием. Аллен признался, что, может, и выбрал бы для проживания Belle Epoque, но боится, что в отсутствие кондиционеров и антибиотиков долго бы не протянул. Создатель многих шедевров Бертолуччи объяснился в любви к 3D (он планирует снять «Декамерон» в объеме), поблагодарил инженеров, отреставрировавших для показа его «Конформиста». «У меня даже возникла мысль, а не поручить им мое собственное восстановление?» — заметил мэтр, сидящий в инвалидной коляске.

К классической я бы отнесла и игру Мишеля Пикколи в фильме обладателя «Золотой пальмовой ветви» Нанни Моретти Habemus Papam (латинская формула, возвещающая об избрании нового Папы Римского). После смерти Папы, многоэтапных голосований — за преемника голосует конклав. Весь мир напряженно ждет выступления нового понтифика, но избранный кардинал медлит, а потом и вовсе сбегает из Ватикана на римские улицы. Миллиард католиков замер… А кардинал Мельвиль, примеряя «ношу» Папы на себя, пытается принять ответственное решение. Не будет ли его хрупкое «Я» раздавлено? Оправдает ли доверие многочисленной паствы? В своем выборе он совершенно одинок, несмотря на театрализованное участие святых отцов, помощь психоаналитика и даже целой театральной труппы с чеховским текстом «Чайки» в придачу.

Трагикомедия о «ватиканском кризисе» напомнила мне «Королеву» Фрирза, в которой царственная особа на протяжении фильма принимает судьбоносное для королевского дома решение. «Тяжелая ноша на том, чья голова увенчана короной», — подметил Шекспир. Об этом фильм, традиционный, тонкий, мудрый, отвечающий вопросам сегодняшнего дня. Вообще итальянцы нынче — чемпионы в сфере актуальности. Они без страховки бросаются в политические топи, снимая сардонические киноопусы о Берлускони и Андреотти, навлекая на себя гнев правителей. Полифонический фильм Моретти пользуется в Италии огромным успехом. А отцы церкви до сих пор не могут определиться, то ли режиссер снял антиклерикальный вредный фильм (так считает специалист по проблемам Ватикана Сальваторе Иццо, призвавший верующих бойкотировать картину), то ли исполненный гуманизма и уважения к церкви (журнал Civilitа Cattolica и «Радио Ватикана»). Но Мишель Пикколи примиряет всех, заслуживая и «Пальмовую ветвь», и «Оскара», и приз экуменического каннского жюри.

С первых же кинопоказов экраны Круазетт ошпарила современность, главной жертвой которой являются дети. Давно не было такого количества фильмов с участием несчастных малолеток.

Британка Линн Рэмси рассматривает в «Мы должны поговорить о Кевине» переходный возраст как опаснейшую, порой несовместимую с жизнью окружающих зону взросления. Говорят, Лионель Шривер свой роман о Кевине написала по горячим следам ужаснувшего Америку расстрела в школе Коломбайн. Режиссер концентрирует внимание на теме родительской вины. Пытаясь понять причину чудовищного поступка сына, Эва (Тильда Свинтон) раскручивает жизнь вспять. В финальном тюремном свидании Эва его спрашивает: «Почему?» Не получив ответа, смиряется: она — мать монстра, но этот монстр — ее сын. Свинтон убедительна, в отличие от мотиваций, которые прописаны в сценарии невнятно-пунктирно. Плюс тошнотворный визуальный перебор по части крови, алой краски (ею мажут дом Эвы) и томатной пасты (в ней Эва живописно тонет во сне).

Polisse (так неправильно слово «полиция» напишет ребенок или его мама-эмигрантка) французской актрисы и режиссера Майвенн снята в документальной стилистике с ручной камерой наперевес. Сама крупнозубая Майвенн в фильме в роли фотожурналиста снимает будни своих героев — бригады по защите несовершеннолетних. Допросы педофилов, беседы с пострадавшими детьми, облавы нелегальных хибар, но главное — хрупкая вязь взаимоотношений внутри «бригады-семьи» составляет живую материю фильма. Хроника социальной реальности оказывается по-шекспировски мрачна и богата на сюжеты. Актерский ансамбль не искрится бенефисами, он поразительно ровен и достоверен (перед съемками актеры проходили стажировку под руководством сотрудников БЗН).

В Toomelah австралийский режиссер Иван Сен повествует о судьбе мальчика из коммуны аборигенов на краю Австралии, который оказывается под перекрестным огнем баталий наркодилеров. И наконец, Гас Ван Сент, в равной степени свободно владеющий и радикальным артом, и зрительским кинематографом, сделал светлую подростковую мелодраму о любви и смерти. О прощании без надрыва. В Restless (в нашем прокате «Не сдавайся») влюбленная в жизнь Аннабель (Миа Васиковска) приговорена врачами. Утративший после автокатастрофы интерес к жизни Энок (Генри Хоппер) встречается с ней на отпеваниях незнакомых им людей. Смерть — опасный магнит, который страшит и манит. Это преисполненная поэзии и юмора поэтическая вариация на вечную тему о человеческой краткосрочности. Memento mori для Ван Сента — интерпретация высказывания римского классика: «Обернись! Помни, что ты — человек». Принять смерть любимой Эноку помогает его товарищ, призрак японского камикадзе Хирошу. Отдает письмо с признанием в любви, написанное им накануне последнего боя, но не посланное…

А Ким Ки Дук с помощью своей новой картины Arirang (название старинной жалобной песни о Корее) пытается преодолеть собственный кризис, пробудить сердце, впавшее в «застой». «Мы все сходим с ума, пытаясь разобраться, соотнести мир воображаемый, где живут наши мечты, и мир, переполненный страстями, призраками, горечью». 15 фильмов, 13 лет карьеры. Режиссер разбирается, продолжает идти по кромке жизни и своих фильмов. В самые трудные, пиковые моменты он обращается за помощью к кино как лучшему способу понять и мир, и себя самого.

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow