Уважаемый Дмитрий Анатольевич!
Обращаюсь к Вам с открытым письмом как к главе государства и гаранту Конституции РФ. Неоднократно в своих выступлениях Вы заявляли о приоритетности государственной политики по защите прав детей и семьи. Как гражданин и отец 8-летней дочери, я всецело поддерживаю Вашу позицию. Однако, оказавшись сам в эпицентре сложившейся жизненной ситуации, могу судить о том, как благие намерения высшего руководителя государства могут обернуться вместо реального искоренения педофилии банальным «улучшением» соответствующей статистики. И в горячке этой «работы» правоохранительных органов будет поломано немало судеб ни в чем не повинных людей, как взрослых, так и детей.
Воспитываясь сам без отца, свою семью я строил одну на всю жизнь и искренне считаю, что дети, как бы избито ни звучала эта фраза, и их благополучие — это то, ради чего стоит жить. С рождением дочери мы с женой делали все возможное для того, чтобы ее детство было самым счастливым, и всесторонне занимались ее воспитанием — книги, школы раннего развития, английский язык. У нашего ребенка талант в изобразительном искусстве, и в свои 8 лет она является дипломантом первой степени нескольких выставок и конкурсов.
Кошмар ворвался в нашу благополучную жизнь, когда в конце июля 2010 года дочь упала со шведской стенки на спину, вследствие чего возникли опасения о возможном переломе позвоночника. На «скорой» ребенок в сопровождении моей жены был доставлен в ДГКБ св. Владимира г. Москвы, где худшие опасения были развеяны, однако, история получила иной, совершенно неожиданный оборот. Лаборант, производивший отбор анализа мочи у поступившей пациентки, сообщила администрации больницы об обнаружении в полученных анализах нескольких неподвижных сперматозоидов.
Эта информация вызвала предсказуемую реакцию: сообщение в правоохранительные органы, возбуждение уголовного дела и подозрения в мой адрес, возникшие после проведения молекулярно-генетической экспертизы в Бюро СМЭ ДЗМ. Эксперт Бюро пришла к туманному заключению, что «с известной долей вероятности присутствие биологического материала отца в гинекологическом мазке, взятом у его малолетней дочери, не исключается».
Ввиду противоречивости выводов первичной экспертизы и серьезных сомнений в ее обоснованности, следствием по собственной инициативе была назначена повторная комиссионная генетическая экспертиза. Ее производство было поручено комиссии опытных экспертов Российского центра судебно-медицинской экспертизы Росздрава под руководством профессора, известного во всем мире расшифровкой геномов царской семьи. Комиссия экспертов выявила грубейшие методические нарушения первичного экспертного исследования, приведшие к ошибочным суждениям. Выводы комиссионной экспертизы категоричны: присутствие какого-либо мужского генетического материала в анализах мочи, мазках и нижнем белье ребенка исключается. Кроме того, и судебно-медицинская экспертиза, проведенная ребенку, показала, что с дочерью всё в порядке, и у нее нет никаких повреждений и следов насилия.
Материалы уголовного дела содержат четыре заключения специалистов-психологов, подготовленных учеными государственных центров, в том числе и «Государственным научным центром социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского», каждое из которых говорит об отсутствии у ребенка негативных психологических реакций и ассоциаций в отношении меня. Это только подтверждает объяснения дочери, данные ей следователю в присутствии педагога-психолога, — никто и никогда не совершал с ней действий сексуального характера. Правда, ее словам, а также более чем пятидесяти характеристикам нашей семьи людьми, знающими нас много лет, следствие не придает значения.
В сентябре 2010 г. я был арестован, и мне было предъявлено обвинение в совершении насильственных действий сексуального характера в отношении собственной дочери. Для меня — нормального и верующего человека — это кошмарное обвинение настолько шокирующе, вопиюще абсурдно и просто дико, что не передать словами те эмоции, которые я испытываю. Сама мысль о сути обвинения, если так можно выразиться, является для меня недопустимой и невыносимой. Жутко, когда ты знаешь, что ничего подобного не делал, а тебя пытаются убедить в обратном…
Ошибочные первоначальные выводы врачей о якобы обнаруженных сперматозоидах оказывают настолько шокирующее действие на всех, кто сталкивается с данным делом, что уже никто не хочет досконально и квалифицированно разбираться. Особенно учитывая особую актуальность темы педофилии в настоящее время. Люди, никогда не сталкивавшиеся с реальной работой правоохранительных органов, зачастую думают, что «дыма без огня не бывает» и что «просто так никого не арестовывают». Однако нужно просто вспомнить историю нашей страны, начиная, пожалуй, с 30-х годов, чтобы понять, что это не так. Приходят на ум строки из «Архипелага ГУЛАГ» А. Солженицына о том, как меняется «направление корабля». И эта «юридическая эпидемия» все так же «облегчает мозговой процесс юридических работников, и даже газеты подсказывают умеющим их читать — стали писать о хулиганстве, знай: сажают по хулиганской статье». Сейчас газеты пишут о педофилии. Уверен, что это действительно серьезная проблема. Но, к сожалению, на местах на Ваш призыв к ее решению многие следователи не могут устоять от соблазна ответить привычным способом — «организовать статистику посадок». Кампанейщина и желание выслужиться дают некоторым сотрудникам правоохранительной системы, считающих своим делом не разобраться, а обвинить, ложное ощущение безнаказанности и вседозволенности, практически карт-бланш на сколь угодное нарушение законов и прав граждан, доводя ситуацию до абсурда: в борьбе за права детей нарушаются их же права, разрушаются благополучные семьи…
Снова вспоминается А. Солженицын: «Однажды начатое… следствие должно быть непременно закончено приговором, который пересмотреть невозможно», потому что «как это так — начать следствие и не обвинить?» В настоящее время мое уголовное дело готово к передаче в суд, и на днях было его предварительное слушание. Судья вернул дело в прокуратуру в связи с незаконностью обвинения. Однако боюсь, у следователя опять не хватит мужества прекратить дело, ведь тогда нужно будет обосновывать мой незаконный арест и многомесячное пребывание в СИЗО. А значит — все-таки суд. И статистика по оправдательным приговорам в 2010 году — менее 1% (тогда как в 1937 году их было, по данным экспертов, около 13%)! Приходят в голову Ваши же, Дмитрий Анатольевич, абсолютно справедливые слова о том, что у нас сложилась система, в которой «оправдательный приговор — это, по сути, противопоставление позиции суда позиции следствия. И на это судье зачастую пойти довольно сложно. Я не говорю о каких-то там случаях просто преступного влияния на судью, а просто по психологическим, даже по профессиональным, если хотите, корпоративным соображениям». Этого-то я очень боюсь. Того, что именно по озвученной Вами причине оправдательного приговора не будет. А мне грозит от 12 до 20 лет тюрьмы за преступление, которое я не совершал…
Все 9 месяцев, находясь в СИЗО, я думаю только над тем, чем и как можно объяснить сложившуюся ситуацию — ошибкой врачей, злым умыслом или роковым стечением обстоятельств. Пока я не нашел ответа на этот вопрос. Закончить же свое письмо хочу цитатой из ходатайства настоятеля прихода «Георгия Победоносца», который знает нашу семью и нашу дочь очень давно: «Со своей стороны уверен, что настоящее подозрение не может соответствовать действительности. Ходатайствую перед Вами о внимательном рассмотрении этого дела и молитвенно желаю помощи Божией в принятии верного решения»…
С уважением и надеждой на справедливостьМакаров Владимир Владимирович,советник государственной гражданской службы РФ 3 класса,заместитель начальника отдела методологии и финансово-бюджетной политикидепартамента экономики и финансов Минтранса РФ,обвиняемый по ст. 132, ч. 4, п. «б».
