Наедине с людьми Страстной субботы
«Наедине с людьми» (1977), «Письма прохожим» (1982), «Жесткий диск» (2002), «Люди Страстной субботы» (2010) — имена четырех (из десяти) книг стихов Олега Хлебникова чертят траекторию времени. Местного. Среднероссийского времени. Его больших надежд, его глухой безнадеги. Самостоянья в нем как техники самообороны.
Его школа — муравьиный спирт Ходасевича и советский дичок Слуцкого. Борис Абрамович Слуцкий написал о стихах Олега в многомиллионной «Комсомолке», когда Хлебникову было 18 лет и он жил в Ижевске, учился в техническом вузе. И сегодня, когда он давно уже москвич и, оставив занятия прикладной математикой, работает в газете, его поле наблюдения — далеко за Третьим транспортным кольцом Москвы. Страстная суббота стихов Хлебникова — время смерти, тьмы, отчаяния (накануне Воскресения, о котором еще никто не знает) — происходит не во вселенной. А в пригородных и уездных дворах, вагонах, подъездах — замусоренных, шероховатых от вековой грязи, струпьев дефицитной масляной краски, убитого асфальта и мутного стекла.
Хлебников пишет об агрегатном состоянии России. Трезво до беспощадности смотрит туда… куда, собственно, мало кто смотрит. Моделирует происходящее «телом речи». Или, скорее, болеет происходящим сам.
Отсюда и поэтика: скупая, шероховатая, бесслезная. Иногда строка кажется вытолкнутой сквозь зубы. Диагнозы страшны: озвучить нельзя промолчать (запятую ставьте сами).
С точки зрения поэтической техники глухой отрывистый стих дорогого стоит.
Но стихи Хлебникова — менее всего формальная игра.
Отдел культуры
P.S. Сегодня, накануне 55-летия Олега Хлебникова мы публикуем подборку его стихотворений. Первые пять — из последней пока книги О.Х. «Люди Страстной субботы», остальные пять — новые, нигде не публиковавшиеся.
- * *Памяти отца Георгия Чистякова, автора первой строчки этого стихотворения
«Мы — люди Страстной субботы».Он — вот уже: снят с креста.Воскреснет ли? Все заботыоб этом, вся маетасердечная… Ангел, что тыс известьем к нам не спешишь?Мы — люди Страстной субботы,мы глушим себя: гашишиллюзий, нектар до рвоты…А вы намекните нам:воскрес, мол, мы не сироты —все беды напополам!Мы, люди Страстной субботы,чужим сострадать страстямустали, вышло из модывнимать неблагим вестям.Мы знать не хотим о страшном.Не смейте напоминатьо сгинувшем дне вчерашнеми что Он придет опять!
* * *Откуда равнодушье эток своей невосполнимой жизниу мужичков в российских гетто —смурных окраинах Отчизны:в слободках, пригородах, спальныхрайонах (все — в гусиной кожебетона)? Не берет тоска их,хоть их Ты и оставил, Боже!..
Да ладно, я и сам такой же.
* * *Синяк в пижамке, бабы-слобожанки,чеченец в трениках, желающий Москведать прикурить, и бритый бык в кожанке,и школьницы, зачатые в тоске,с тоскливо-косолапыми ногами,смеющиеся громко ни о чем, —все в электричке, где пастернакамине пахнет — только «орбит» с чесночком, —со мною ехали. И обожаньея превозмог легко. Но все равновлез в шкуры их, но не во избежаньечего, а потому что мы — одно.Мы — улей, муравейник, только хужеорганизованы. Но смог я влезть —и вдруг почувствовал: темно снаружи,а здесь тепло, отдохновенье здесь.И парни гарные, и эти дурыне задаются — в общем, все свои.И даже этот свой, хотя, в натуре,чечен. Но боги нас не зря свелисреди богооставленной земли.
* * *Пишу приметы заката-восхода,от земли не в силах глаза отвесть, —пейзажист утраченного народа.Его уже нет. Я-то думал, есть.
* * *Был в молодости высокий,а нынче — среднего роста.Не то чтоб усохли соки —все удивительно просто:поспевшие выросли выше,краше, наглей, длиннее…Ах, превосходство вашемне снизу вверх виднее:и длинные ваши ноги,и ваши короткие юбки,и подбородок строгий…Не то что у Людки-Любки —недолгих моих ровесниц,приземистых, приземленныхгрядущей осени вестницв лесу молодых, зеленых.И все ж не таких, как эти,выросшие, чтоб заметнейбыть для судьбы победной, —бедные наши дети!
* * *Не зови меня в виртуальное ваше пространство —я и так окажусь там сразу же после смерти.Только вот что прекрасно, ужасно, прекрасно, странно:не отловят ее все всемирные ваши сети.
Даже Брат По Разуму, много мне возражавший,даже Телка-70 — дива из Литсовета,не поймете вы ничего — лишь на тексты вашиот ОХа, как раньше, не будет опять ответа.
А молчанье значит то ли во всем согласье,то ли полное, наглое вами пренебреженье —уж решайте сами. Только, пожалуйста, лазьтев эту сеть свою! Ибо жизнь — это есть движенье.
И почти неважно, твое оно или вдруг даот других — к тебе. Вот бессмертье — в руке синица…В общем, как в поколенье случайно нашел я друга,и с потомком-юзером тоже смогу зафрендиться.* * *
Я никогда не ездил на слоне… Г. Шпаликов
В детстве во сне я видел только слонови звали их всех Люлю, как в прочитанной книжке.Родители так считали. Но больше сновбыло о тайном, женском. И мне, врунишке,казались они волшебнее сказки, ностыднее кино. И когда «Что видел во сне ты?»спрашивали меня, отвечал одно:«Видел Люлю!» — и отстаньте, и хода нетутуда, в потаенное… Это я из сейчас.Ну, а тогда открывался мне мир прекрасный —с первого слога любви. «Лю-лю-лю!» — не разя отвечал по ночам на допрос пристрастный.Сколько же обещал этот слон Люлю! На фоне совсем безоблачного, голубогонеба, которое вновь добавляло blueв это простое, двусложное это слово.Больше уже не вижу слонов во сне.Вот наяву повидал и поездил малость.Вроде бы сны сбылись. Отчего же мнехочется возроптать и завыть под старость?
* * *Вещи, как люди, вдруг пропадают куда-то,и непонятно, куда же могли они деться.Вот не осталось уже ни вещички из детства,которое было сокровищами богато.Запропастились ножички, вечные перья,даже подаренные бабушками иконки…Жалко ужасно! Как беден, растерян теперь я — прямо как бывший Союз без своей «оборонки».
Был я богатым людьми, но они исчезают —даже внезапней и безвозвратней, чем вещи.Кто всех дороже — заранее оповещаюткратким письмом или сном до отчаянья вещим.
* * *Люди — это те, кого не трогать лучше,чтобы не было потом больно, —как толпу юнцов на всякий случайобойти, ускорив шаг невольно.Не привязываться к тем, кто старше, —заповедь не только для подростков.К женщинам и приближаться страшнос верною любовью. Это роскошь,как сказал Экзюпери, общенья —слишком дорого платить придется.…Я у всех у вас прошу прощенья,с кем от близости не уберегся.
* * *Не пишется больше о красоте природы,хотя, как и прежде, прекрасна она местами.Наверно, такие настали счастливые годы,когда мы с природой обязаны слиться сами.
И если субъект едва отличим от объекта,попробуй его опиши, да еще — с восторгом.Ненужное «я» все сильнее похоже на «некто»,и кто этот некто, нет времени выяснить толком.
Слиянье с природой надежней любого другого —уж тут каждой косточкой, клеточкой, каждой кровинкой.И нет на земле ничего тебе не дорогого —любуйся любой изменяющейся картинкой:вот ветер подул, вот и солнце является снова…И кажется жизнь перед чем-то чудесным заминкой.
