Сергей Курехин взбаламутил в 1980-х годах музыкальную жизнь настолько, что круги шли годами. В его регулярном музыкальном перформансе «Поп-механика» участвовали все неформальные и академические музыканты 1980—1990-х, способные на праздник и безумие. Известный фри-джазовый музыкант Сергей ЛЕТОВ, игравший в «Поп-механике» в 1982—1993 годах, вспоминает товарища и рассказывает, где сегодня живет импровизационная музыка.
Шоу-бизнес, как и капитал вообще, обладает способностью поглощать любой протест против себя, но не может переварить иррациональное. Современное авангардное искусство официозным критикам представляется искусством безумия. Именно потому на ТВ-программу «Музыкальный ринг с Сергеем Курехиным» в 1987 году приглашена была группа психиатров.
В отличие от москвичей—концептуалистов, группы «ДК» Сергея Жарикова, загнанных в подполье в 70—80-х и вынужденных сосредоточиться на документировании своей деятельности, — ленинградец Сергей Курехин мог устраивать свои акции при большом стечении народа и документированием не был озабочен. Поэтому сейчас о «Поп-механике» труднее судить: сохранилось мало свидетельств, чтобы передать то впечатление, которое она производила на публику.
Коллекционерам известно о 96 пластинках с участием Курехина. Это в основном записи с концертов, так как Курехин был заинтересован прежде всего в живых выступлениях. У меня с ним всего одна «преднамеренная» концертная запись («Полинезия»).
В советское время явно различался официоз и противодействующая подпольная культура, культура-2. Музыкант, художник был как бы наконечником копья, инструментом общественного запроса. Сейчас в обществе нет ни ярко выраженного сопротивления, ни сочувствия официальной идеологии. Такое явление, как активизм, — просто пришедшая с Запада мода. Нынешнее общество хочет только потреблять, вот и получается, что сейчас артист, музыкант — наконечник без копья…
Вопрос об идеях молодых музыкантов не слишком волнует. Их интересует в основном — как бы раскрутиться. «Я вообще могу всё делать, — говорят, — вы только скажите, что делать, чтобы звездой стать…» У нас в 80-х не было задачи достичь успеха любой ценой. Было важно сделать что-то значимое для наших слушателей. Почти все концерты «Поп-механики» в Питере до 1989 года я играл бесплатно. Приезжал из Москвы за свой счет, иногда в общем вагоне. Это была норма.
Современная музыка, если исключить попсу, чисто коммерческие поделки, делится на три группы: академическая музыка, субсидируемая государством; существующая экономически самостоятельно не-академическая музыка — свободная импровизация, фри-джаз, электронная музыка, IDM, шумовая музыка; и третья — саунд-арт, поддерживаемый галереями и центрами современного искусства. Различаются они прежде всего источниками финансирования. Непреодолимых эстетических преград между направлениями нет. Взаимная непримиримость обусловлена лишь боязнью быть оттертым от кормушки.
Западные артисты живут в тепличных условиях, возмущаются, что сократилась государственная поддержка и они «не могут больше творить». Многие европейские звезды не делают ничего нового. Они всё сделали в 1970-е годы, и теперь их поддерживают Гете-институт, Британский совет, «Альянс Франсез». А у нас нет и не было никакой поддержки. «Поп-механика» Сергея Курехина была чисто самодеятельным явлением до начала 1989-го и оставалась бы им, если бы не преследования за «тунеядство», вынудившие поступить в Ленконцерт.
Но все не так безотрадно, как может показаться. Появляются молодые энтузиасты. Один из них — Дмитрий Морозов, делающий синтезаторы величиной чуть больше мобильного телефона. Каждый его синтезатор уникален, каждый звучит по-своему. Объединение Love Live Electronics проводит бесплатные концерты «музыки для слуха». В Нижнем Новгороде есть группа FA’АTA. Они импровизируют на хомузах, швейной машинке, электробалалайке, выступают и с клезмерами, и с русскими народными ансамблями. Такое хождение в разную среду помогает вырабатывать новые поведенческие стратегии, разрушает позу борца за башню из слоновой кости.
Такие люди не собирают больших залов. Эпоха Курехина с огромными аудиториями — в прошлом. В 1989 году на трех концертах «Поп-механики» в петербургском СКК побывало 10, 9 и 8 тысяч человек. Общество конца 1980-х было ему созвучно, люди хотели и ждали перемен.
Современный человек почти не способен импровизировать. В толпе человек утрачивает остаточные способности самостоятельности. Он рабски стремится к тому, чего хотят от него начальство, реклама, к навязанным СМИ стереотипам.
Именно Сергей Курехин впервые стал помещать музыкальную — и не только — импровизацию в неожиданные контексты. После встречи с Курехиным и я обратился к этой стратегии. Моя этическая задача — в демонстрации свободы, ее возможности и достижимости. Не думаю, что Александра Пахмутова очень интересуется музыкой типа Ивана Паркера или Дерека Бейли, но она подошла ко мне после премьеры спектакля «Марат и маркиз де Сад» в Театре на Таганке и похвалила: «Саксофон звучит очень интересно!» Получается, даже для профессионала я могу раздвинуть границы допустимого.
Курехин был за переопределение и расширение границ допустимого. Это и есть задача авангардиста — переопределение допустимого. Когда он, уже будучи известным фри-джазовым пианистом, стал играть и записываться с «Аквариумом» в начале 80-х, — это была революция в сознании. Сохранять состояние ума, в котором ты готов к встрече с разными языками… Теперь такие люди есть не только среди фри-джазовых музыкантов, но и в среде традиционалистов — например, руководитель фольклорного ансамбля «Народный праздник» Екатерина Дорохова не считает зазорным совместное музицирование с джазменами и диджеями: она против музеефикации народной культуры. Однако кому-то темперамент позволяет обращаться только к тем, кто полностью их понимает. Образуются сектантские группировки, замкнутые, очень ограниченные, со своими строгими правилами и нормами, новая несвобода.
Открытость миру — редкость. Многие стремятся к самовыражению, настаивают на протестном сознании, на бескомпромиссном противостоянии поп-культуре, на уходе в ограниченный мирок ценителей. Мне кажется, сегодня музыканту лучше идти по другому пути — не противостоять, а как бы прорастать сквозь принятые формы, и так менять смыслы. Современный артист по примеру Курехина не называет себя музыкантом. Он вообще не обозначает, кто он, просто выпадает из классификации. Водораздел культур проходит не в плоскости языка, а в плоскости поведенческих стратегий. Правильная — всё время присаживаться на краешек чужого стула. Это похоже на жизнь кукушки — подкладывать яйца в чужие гнезда, и так оставаться с людьми и развивать языки общения.
