В центре современной культуры «Гараж» открылась двухчастная выставка японского и конголезского фолк-искусства из собрания итальянского коллекционера Жана Пигоцци. В столкновении двух культур должно родиться универсальное. Соорудив замысловатые конструкции из экспозиционных перегородок, куратор Карстен Хёллер художественным объектом сделал не только картины, фотографии, инсталляции, но и выставочное пространство и зрителя. Так что бродя по лабиринтам экспозиции, испытываешь то, что некогда испытывали узники дворца Минотавра. На его стенах был всюду изображен празднующий свою победу бык, каждый оказавшийся здесь — лишь иносказание, лишь символ самого Минотавра, который пожрет своих узников.

Африканская половина выставки представляет дионисийское буйство красок, асимметрии, уличного гула и грубо-сюрреалистической текучести формы. Вечный праздник здесь всё время на грани страдания, а социальная несправедливость то и дело превращается в зловещую игру. Залы разного размера и разной формы образуют сложное пространство, наподобие африканской деревни. «Мы живем в таком обществе, где все происходит на улице, — рассказал африканский художник Пафи Шинделе. — Наши первые выставки проходили на улицах, там же, где мы жили и где работали. Поэтому я не различаю никаких границ между жизнью и искусством».

Бродя по этой африканской «деревне», я оказался в магически закручивающейся спирали. В глубине должен был кто-то быть. Но когда я наконец протиснулся до конца, то нашел лишь обрывающуюся стенку. Потом мне объяснили, что в глубине таких спиралевидных помещений в африканских деревнях живут демоны, вход в них запрещен.

Японское «аполлоническое» искусство располагается как бы по касательной к африканскому: здесь есть какая-то молчаливая, иерархически организованная религиозность. Длинная стена с входом посредине в прямоугольный зал напоминает не то храм, не то дворец. Поэтика комикса подчиняет одушевленное море, словно с японской гравюры, и древних демонов черным образам американских мультфильмов, парящим в лучах света. И на этом фоне автопортреты-гримасы Эрины Мацуи, один из которых вынесен на афишу выставки, выглядят даже обнадеживающе: ее лирическая героиня, троясь, не теряет связь с родившим ее миром.

Народные боги погибли. Как человеческие надежды в машинах Ритобера Мини, зубчатыми шестеренками производящих массовое звездное счастье, как рассыпающиеся на отдельные кадры японские города Сохей Нисино. А вместе с идентичностью в единой композиции выставки растворились индивидуальности художников.

Выходя из огромного советского гаража конца двадцатых годов и глядя на наше московское солнце, я вдруг подумал: а мы-то кто? Выставляющие на европейский манер у себя в «Гараже» образы цивилизации, пожирающей японцев и африканцев. На этот вопрос без ариадниной нити не ответишь.