80-летие Руперта Мердока в марте этого года отмечалось пышно. Еще бы. Трижды журнал «Тайм» включал его в сотню самых влиятельных людей мира. В списке «Форбса» «Самые могущественные люди мира» за 2010 год он на 13-м месте. Глава медиаимперии стоимостью в 33 млрд долларов, с личным капиталом в 6,3 млрд долларов он 43-й богач в США и 117-й в мире. Так, по крайней мере, было до нынешнего скандала.

Поражение Сатаны

Свой вклад в юбилей выдающегося гражданина мира внес и американский журналист Джек Шафер.

«Сатана давно не испытывал такого подъема, как при этой встрече.

— Я слышал, ты меня домогаешься, — сказал молодой человек. — Меня звать Руперт Мердок.

— Домогаться кого-то мне? — удивился Сатана. — Ну нет, все обстоит ровно наоборот.

— Ты жаждешь править миром, — заговорил Сатана. — Ты жаждешь иметь задницу, которая не умещается ни на одном седалище. Ты жаждешь иметь дома в каждой столице мира. Ты жаждешь мести. Ты жаждешь славы и денег. Ты жаждешь владеть глобальной медиаимперией. Ты жаждешь владеть Голливудом. Ты жаждешь коллекционировать политиков как кукол. Ты никого и ничто не уважаешь. И ты жаждешь жить долго.

…Все мечты Мердока сбылись. Медиаимперия. Женщины. Дети. Месть, слава и карманные политики со всего света.

Прошло время.

— Пора, — сказал Сатана.

— Забирай, — сказал Мердок и протянул правую руку.

Сатана взял его за запястье и тут же почувствовал, как пальцы Мердока железной хваткой впились в его руку. Сатана потянул, но Мердок не сдвинулся с места. Сатана дернул что есть сил. Никакого эффекта.

— Идем. Условия сделки тебе известны.

Никакого движения.

Сатана ослабил хватку. Он почувствовал что-то неладное.

— До чего же холодная у тебя рука, — сказал Сатана в замешательстве. — Я пришел по твою душу. Ну, где же твоя душа?

— У меня нет души, — сказал Мердок».

Памфлет Джека Шафера не нуждается в дополнительном переводе.

За что же он его так? Есть за что.

Слезинка ребенка

Эта история у всех на устах. Ее пересказывают ежедневно со всех телеэкранов и печатных страниц.

В марте 2002 года пропала 13-летняя девочка Милли Даулер, позже она была найдена убитой. А 4 июля этого года в газете «Гардиан» появилось сообщение о том, что частный детектив, работающий по заказам журналистов «Ньюс оф де Уорлд», взломав телефонный номер пропавшей девочки, организовал прослушку его памяти. Когда память телефона заполнилась, он даже стер несколько записей, чтобы освободить место для новых, которые могли оказаться интересны для газеты. Родители надеялись, что это делает сама девочка, а ее уже не было в живых…

Это не был единичный случай, таков был метод. Телефонное хакерство входило в набор журналистских приемов. Прослушивались телефонные ящики разных людей — знатных и простых. Среди «объектов» — принц Уильям и родственники погибших в террористических атаках в Лондоне в июле 2005 года, премьер Гордон Браун, актер Хью Грант и семьи солдат, погибших в Ираке и Афганистане. Перед газетными взломщиками оказались все равны. 4000 случаев — масштаб бедствия «Гардиан» назвала еще до потрясшего страну случая с прослушкой мертвой девочки. И «Ньюс оф де Уорлд» тоже не единственная преступница против всех правил. «Санди Таймс» — другая газета из конюшни Мердока, похоже, практиковала то же самое.

Печальная правда могла всплыть раньше, но ее скрывали с особой тщательностью. В 2007 году частный детектив Малкэр вместе с королевским репортером «Ньюс оф де Уорлд» Клайвом Гудменом загремели в тюрьму за прослушку членов королевского двора. Газета ушла в глухую оборону: это все репортер, в семье не без урода…

Подозрительным образом в отставку ушел главный редактор Энди Кулсон, но он твердил, что ничего не знал.

Ребекка Брукс была предшественницей Энди Кулсона на посту главного редактора «Ньюс оф де Уорлд», откуда она выросла до главного исполнительного лица корпорации «Ньюс Интернэшнл», объединяющей британские медиаактивы Мердока. Нет-нет, она тоже ничего не знала об «огорчительных приемах» королевского репортера. И она так «шокирована»! В ответ на требования уйти в отставку она лишь клялась, что «будет яростно искать истину».

Лес Хинтон, издатель принадлежащей Мердоку «Уолл-Стрит Джорнел», был президентом «Ньюс Интернэшнл» в те самые годы. Это, наверное, самый давний соратник Мердока. Он руководил всеми его активами. 50 лет назад он начинал с того, что бегал за кофе для будущего олигарха. И как он пошутил недавно, готов и сейчас сбегать. Нет-нет, ему тоже ничего неизвестно. Омерта!

В действительности шпионаж был поставлен на индустриальные рельсы. Телефоны, расписания, другие данные королевского (и не только) обихода добывались у придворной (и не только) охраны за плату (взятки). Обнаружилась внутренняя переписка по поводу тайных платежей полиции и чеки на суммы в десятки тысяч фунтов… Миллион фунтов был выплачен газетой двум истцам за отзыв из суда их обвинений в прослушке. Откуп санкционировал лично Мердок-младший, ныне занимающий пост президента «Ньюс Интернэшнл».

Все эти факты «Гардиан» раскопала и предала огласке, но они были не более чем тлеющими головешками. Слезинка мертвого, дважды поруганного ребенка опрокинула дно, вызвало цунами.

Как будто включился метроном.

4 июля вышла «Гардиан» со своим сенсационным разоблачением. Мердок-старший, пытаясь сохранить своих доверенных сотрудников, еще ворчал, что он «не привык бросать невинных людей под автобус», но 7 июля Мердок-младший уже объявил о закрытии «Ньюс оф де Уорлд». 10 июля газета вышла в последний раз. Скоропостижная смерть самой массовой и коммерчески успешной газеты Британии (тираж 2,6 млн экземпляров, 168 лет истории за плечами) стала очевидным признанием вины. Хотя сам Мердок этого не понял. Для него это был не более чем коммерческий ход. Ну да, этот таблоид был его любимой игрушкой и самым прибыльным из его пресс-активов, но он привык играть по-крупному. Главные доходы империя Мердока получала вовсе не от прессы (ее доля — 17%), а от телевидения. В Англии это спутниковый канал БиСкайБи, 39% акций которого принадлежит Мердоку. И именно сейчас он планировал приобрести канал целиком, заплатив за остающийся пакет 12 млрд долларов. Сделка была на мази, даже получила одобрение профильного министра, а тут скандал.

Публичное заклание «Ньюс оф де Уорлд» было попыткой откупиться от общественного мнения. Безуспешно. Мердок попытался отложить сделку, которую до того торопил что есть сил. Но волна всеобщего возмущения была слишком высока. День спустя Мердок объявил об отказе от вожделенной сделки.

15 июля Ребекка Брукс и Лес Хинтон подали в отставку со своих постов. 17 июля Ребекка Брукс была арестована по обвинению в соучастии в организации нелегальной прослушки и подкупа полиции.

А в минувшую субботу все газеты Великобритании вышли с платным объявлением от газетной империи Мердока на всю полосу. «Мы просим прощения!». Под объявлением подпись: Руперт Мердок. И еще он пришел в дом к родителям несчастной девочки. По словам адвоката, он просил у них прощения «много-много раз».

Как стать медиамагнатом

Про одного нувориша говорили, что начинал он с того, что продавал газеты, а теперь их покупает. Про Руперта Мердока этого не скажешь. Он уже родился в семье медиамагната, правда, небольшого. Его отец владел газетой в австралийском штате Аделаида, которую 22-летний Руперт унаследовал в 1953 году. В большого, супербольшого, гигантского, мирового медиамагната он превратился сам.

Пропустим период первоначального накопления — скупки газет в Австралии и соседней Новой Зеландии. Но вот он уже завоевывает метрополию.

В 1969 году британская группа «Миррор» решила избавиться от убыточной газеты «Сан». Мердок тут как тут. Свое приобретение он перевел в формат таблоида. Семь лет спустя «Сан» выходила в свет тиражом в 3 миллиона экземпляров. Однако представить, чтобы в руках нахрапистого австралийского провинциала без роду без племени могла оказаться пусть и обедневшая старая аристократка — лондонская «Таймс»? Невозможно. В 1981 году Мердок приобрел «Таймс» и «Санди Таймс».

У австралийского выскочки оказалась железная хватка. В 1986 году он перевел все свои издания на электронное производство, безжалостно сокращая рабочих-печатников тысячами. Модель: получить убыточное издание и сделать его прибыльным — работала безотказно. И тут мало просто сокращать расходы, раз за разом Мердок доказывал, что у него фантастическое чутье на то, что будет востребовано. Его любимое выражение: «Я не гонюсь за своей долей рынка, я создаю рынок». Даже «Скай Телевижн», которую Мердок затеял, первоначально приносила одни убытки, и немалые. Что вовсе его не испугало. Напротив, он расширил операции. В 1990 году он даже убедил другого спутникового оператора «Бритиш Сэтеллайт Бродкастинг» пойти на слияние на его условиях. Образовалась та самая БиСкайБи, которая доминирует на британском рынке.

Та же модель была повторена в Америке. Несколько газет, включая «Нью-Йорк Пост» и «Уолл-Стрит Джорнел», которую он проглотил вместе с ее владельцем — компанией «Доу Джонс». Киностудия «ХХ Сенчури Фокс». Контролировать телевещание в США иностранцы не могут по закону — не беда. Мердок меняет гражданство Австралии на США. После чего не просто скупает серьезные телеактивы. На полностью занятом американском телерынке он открывает новый 24-часовой канал вещания «Фокс Ньюс», который не только не зачах, как ему все предсказывали, в зародыше, но и отодвинул Си-эн-эн… С 2000 года Мердок крупнейший вкладчик в американское спутниковое телевидение, киноиндустрию и Интернет.

Но возвратимся в Англию, опыт которой Мердок будет дублировать в Америке.

В 80-е и ранние 90-е пресса Мердока горой стояла за Маргарет Тэтчер и консерваторов. Но с закатом их эры при Мэджоре выяснилось, что ей больше по нраву лейбористы и Тони Блэр. Правда, в последнем избирательном цикле она поддерживала уже вновь консерваторов и Дэвида Кэмерона.

Важная черта стиля Мердока — агрессивная политическая игра, в которой идеология явно не на первом месте. Главное — влияние. Это второе правило Мердока. Циники утверждают, что у него хороший нюх, и он чувствует, куда дует ветер. Ему самому явно больше льстит репутация «делателя королей», дескать, в его руках судьба правительств. Это миф, но то, что никто и ничто на Британских островах не обладает таким мощным политическим излучением, факт неоспоримый.

Главное в этом излучении — страх.

В 2004 году член парламента от лейбористов Клер Шорт позволила себе покритиковать газету «Сан». Выступая на завтраке в Вестминстере, она сказала, что ей не нравятся фотографии знойных красоток топлесс, которые ежедневно появляются на третьей странице газеты. «Я полагаю, что порнографии не место в нашей прессе», — заключила она. Газета «Сан» уже наутро ответила заголовком «Жирная завидущая Клер обзывает стр. 3 порнухой». Редактору «Сан» Ребекке Уейд (ныне Брукс) показалось этого мало, и она снарядила автобус полуголых девиц, которые устроили шабаш на пороге дома Клер Шорт в Бирмингеме. Главной находкой действа стала инсталляция, в которой голова Клер Шорт была приделана к фигуре топлесс. А его венцом — массовый опрос местных жителей, как им нравится эта комбинация.

Неудивительно, что британские политики боялись связываться с прессой Мердока. Сейчас плотину прорвало, и это плохое предзнаменование для медиамагната, главного спонсора и распространителя желтой прессы.

Желтые мальчики и таблоиды

«ГОЛОДНЫЕ ЯЗЫКИ ПЛАМЕНИ. Они Скачут как безумные по Дворцу Роскошных Удовольствий у Залива Монтерей Захватывая в Свои Ненасытные Объятия Все от Шпиля до Фундамента. Забираясь Все Выше, Выше, Выше в Отчаянном Порыве. Мечась между Карнизом и Арками Фасада как Сумасшедшие. Обрушиваясь на Дрожащих Гостей с Дикой Яростью. Охваченные Паникой Беглецы Затаив Дыхание Смотрят на Сцену Полную Ужаса. Великолепный Отель и Его Роскошные Номера Превратились в Смердящие Кучи Пепла. «Экзаминер» Посылает в Монтерей Специальный Поезд чтобы Собрать все Подробности Ужасного Происшествия. Прибытие Несчастных Жертв Утренним Поездом — История Отеля дель Монте — Планы Реконструкции Прославленной Гостиницы — Подробности и Предполагаемые Причины Пожара».

Роскошный стиль, не правда ли? Эта редакторская проба пера Уильяма Рэндольфа Херста датируется 1887 годом, когда он унаследовал от отца газету «Сан-Франциско Экзаминер». У него была честолюбивая задача — побить газету «Нью-Йорк Уорлд», издаваемую блестящим Джозефом Пулитцером. В конкуренции этих двух титанических фигур и происходил генезис американской прессы. Там и так родились все главные содержательные и стилистические ее понятия. И в том числе — сенсационность, развлекуха, скандальная хроника, слухи о частной жизни знаменитостей на грани с диффамацией и проч. и проч. Тогда же родились и термины.

Таблоидная журналистика. Может показаться, что это от слова «табло», малый размер. Ничего подобного. От слова «таблетка».

В конце 1880-х годов лондонская компания «Барроуз Велком & Со» произвела прорыв в фармацевтике, выпустив лекарства в виде прессованных таблеток, и назвала их «таблоиды». До того существовали только порошки. Словечко прижилось, и однажды его применили к «прессованной» журналистике. Это случилось в 1901 году, еще до того как газетные «таблоиды» начали переходить на малый формат.

Тогда же появился и другой термин — «желтая пресса», «желтая журналистика». Вообще-то в момент появления в 1897 году он звучал немного по-другому — «журналистика желтого мальчиша». Насмешливую формулу сочинил издатель газеты «Нью-Йорк Пресс» Эрвин Уордмен, дабы уязвить знаменитых конкурентов — пулитцеровскую «Нью-Йорк Уорлд» и херстовскую «Нью-Йорк Джорнел». Повод он нашел, надо сказать, весьма своеобразный.

Херст завел в своей газете комикс, героем которой был мальчуган в желтой ночной рубашке. По какой-то причине Херст разошелся с художником, рисовавшим «Желтого мальчиша». Тогда Пулитцер, которому нравился комикс, нанял другого художника, чтобы он продолжил приключения «Желтого мальчиша» на страницах его газеты. Два «Желтых мальчиша» в одном городе! Мимо этого трудно было пройти конкуренту. Потом мальчиш куда-то делся, а был ли он? А термин «желтая пресса» остался как синоним примитивной, шокирующей, заведомо односторонней, заданной журналистики.

Самая знаменитая история из жизни жанра приписывается Херсту. В канун американо-испанской войны, которой жаждал Херст, он послал на Кубу спецкора. Но тот телеграфировал шефу, что на острове все спокойно. «Войны не будет». В ответ Херст прислал телеграмму: «Оставайтесь на месте. Ваше дело — обеспечить картинки. А я обеспечу войну».

Ни один историк, впрочем, не подтверждает этой истории. Это явно апокриф. Тем характерней.

Одно из первых определений желтой прессы: тип журналистики, которая не затрудняет себя проверкой фактов и делает ставку на крикливые заголовки в расчете продать больший тираж. «Желтой следует называть любую журналистику, — старомодно гласило разъяснение, — которая относится к новостям непрофессионально и неэтично. Ее приметы — ссылка на неназванные источники, выдуманные интервью, бурная самореклама…»

На самом деле, если по справедливости, то к газетам Пулитцера и даже Херста это всё если и относилось, то вовсе не в решающей степени — даже по объему материалы подобного рода никогда не занимали больше четверти газетного пространства, и только в определенный период. И тот и другой со временем преодолели соблазн желтизны в пользу социальной миссии прессы. Чего не скажешь о многих других изданиях. Руперт Мердок — признанный чемпион жанра.

«Его таблоиды опустили стандарты журналистики на трех континентах и между делом преступили закон по крайней мере на одном из них». Это отдает заслуженную дань медиамагнату обозреватель «Нью-Йорк Таймс» Джо Носера.

Карл Бернстайн — классик современной журналистики, вместе с коллегой по «Вашингтон Пост» Бобом Вудвордом он — автор «Уотергейта». (На самом деле подлинными авторами «Уотергейта» были Никсон и его команда. А они — авторы, раскрывшие и разоблачившие «Уотергейт».) Откликаясь на злобу дня, Карл Бернстайн пишет в «Ньюсуике»: «Хакерский скандал, ныне сотрясающий империю Руперта Мердока, может удивить только тех, кто сознательно закрывал глаза на позорное влияние этой империи на состояние журналистики в англоговорящем мире. Слишком многие из нас только качали головой на ее сальности и грязные трюки, не давая себе труда задуматься о более глубоком эффекте коррумпирования журналистики и политики, производимом культурой Мердока по обе стороны Атлантики».

Он продолжает: «Любой человек цеха скажет вам, что стандарты и культура журналистской институции задаются всегда сверху вниз — владельцем, издателем, главными редакторами. Репортеры и редакторы обычно не нарушают закон, не подкупают полицию, не подслушивают и не ведут себя подобно бандитам, если этого не требует принятая и признанная политика издания».

Главный порок желтой прессы он определяет так: «Пренебрежение точностью — правдой и контекстом в угоду читабельности любой ценой», «стирание грани между информацией и развлечением». К чему это может привести? К любому «непотребству», вплоть до «метастазов таблоидной журналистики-с-ножом-у-горла».

Начало конца?

В тот день, когда Мердок картинно каялся в расчете на отпущение грехов, принадлежащая ему газета «Таймс» вышла с шапкой на всю первую полосу: «Судный день». Нет, это явно не конец испытаниям Мердока. Это скорей начало. Может оказаться, что это начало его конца.

Как элегантно выразился один правительственный чиновник, мы знали, что нам придется съесть этот бутерброд с дерьмом, но выяснилось, что это будет обед из трех блюд.

Начались следствия — парламентские, правительственные. Кстати, не только в Англии. Американские СМИ Мердока не отвечают за грехи своих английских собратьев. Однако четыре сенатора США — Джей Рокфеллер, Барбара Боксер, Роберт Менендес и Фрэнк Лаутенберг — все демократы, и даже один республиканец из палаты представителей, что особенно удивительно, поскольку «Фокс Ньюс» вовсю мочит Обаму и демократов, потребовали проверить появившиеся сообщения о том, что американские таблоиды Мердока по методу своих британских коллег подслушивали родственников жертв 9/11. И ФБР объявило, что приступило к проверке. А пока под ним горит английская земля.

Все первые лица империи Мердока, включая отца и сына и святых духов Ребекку Брукс и Леса Хинтона, предстали и еще не раз предстанут перед расследователями. Не говоря уже об Энди Кулсоне, который вновь под арестом, как и еще несколько сотрудников газеты.

Карл Бернстайн назвал скандал «Уотергейтом Руперта Мердока». Ему видней. Состав преступления родственный. Схож и масштаб общественного возмущения. Есть еще одно обстоятельство — британские политики лично и как каста заинтересованы в том, чтобы раздуть скандал, коль скоро они не смогли его погасить. Соблазн британского «Уотергейта» тем более велик, что на этот раз преступник не первая, а четвертая власть — пресса. У троицы первых (и реальных) властей, настрадавшихся от четвертой (символической, надзорной), появилась возможность «поставить ее в рамки». Взять под контроль своего институционального противника. И премьер Дэвид Кэмерон, и лидер лейбористской оппозиции Эд Милибанд с редким единодушием заговорили о том, что нужен иной уровень и, возможно, иной орган контроля за прессой. Повод действительно — лучше (в смысле хуже) не придумаешь. Хотя и тут есть свои трудности.

Пресса, может быть, и преступна, она давала взятки и покупала услуги полиции. Но полиция оказалась продажна. Она бойко торговала секретами, которые была обязана охранять, и всячески мешала расследованию этих преступлений, в которых столь заинтересованно соучаствовала. Два высших чина Скотленд-Ярда уже подали в отставку. Это какая по счету власть?

До сих пор в британской прессе признан принцип саморегулирования. И стоит признаться, что существующая Комиссия по жалобам на прессу оказалась вполне беззубой, она не заметила особых нарушений со стороны «Ньюс оф де Уорлд». Станет ли лучше, если появится госнадзиратель? Например, если нравы прессы будет лично курировать самый главный чиновник при премьер-министре, отвечающий за коммуникации. Кстати, кто это? Нельзя ли по имени? Можно.

Первого человека при премьер-министре, отвечающего за коммуникации, звали… Энди Кулсон. Тот самый. И он оставался им до самого последнего времени. Бывший главный редактор «Ньюс оф де Уорлд», а ныне арестант. Неожиданный поворот истории, не так ли? Он, похоже, проливает свет, откуда у премьера Кэмерона такое редкостное рвение в деле Мердока. Кэмерон объявил, что он назначил специального судью с широкими полномочиями для расследования дела, и выступил за специальные парламентские прения по этому вопросу. Эти объявления последовали буквально через несколько часов после ареста Кулсона 8 июля. Раньше премьер об этом не заикался.

Открутим пленку назад, в 2007 год, к эпизоду с королевским репортером, который попал в тюрьму за кражу пин-кода в телефоне принца Гарри. Энди Кулсон тогда открестился от связи с собственным репортером. Однако же ушел в отставку. И… стал советником по прессе Кэмерона, тогда лидера оппозиции. Заняв кабинет на Даунинг-стрит, 10, он привел с собой и Энди Кулсона. Должны же были быть у него для этого какие-то основания, расчеты? Конечно. Этот вездесущий джокер — сегодня здесь, а завтра там — мог быть полезен и хорош именно тем, чем оказался реально плох и опасен, — он был связным между политиком и медиамагнатом, контролирующим 37% британской прессы. Эта связь дорогого стоит.

В контексте дела Мердока, которое пока так официально не называется, но ныне в Англии это главный политический контекст, Кэмерон прошелся по поводу «уютного и комфортабельного» мирка, в котором политики, пресса и полиция сосуществовали десятилетиями. И даже призвал общество следить в оба за этим симбиозом.

Кэмерон прав. Глаз да глаз тут явно нужен. Канцелярия премьер-министра опубликовала дневник его встреч с представителями прессы за год у власти. В нем 26 встреч с людьми Мердока, включая самого Руперта Мердока, его сына Джеймса и Ребекку Брукс. Это больше, чем с представителями всех остальных британских СМИ вместе взятыми.

Впрочем, кто кого принимает, это еще вопрос. Каждое лето Руперт Мердок устраивает прием для элиты Соединенного Королевства в Оранжерее Кенсингтонского парка. 16 июня принять участие в столь важном социальном событии сочли своим долгом и честью Кэмерон, Милибанд, далее по списку.

«Правда ли, что премьер пригласил вас на чай в свою резиденцию на Даунинг-стрит, 10, сразу после выборов, чтобы поблагодарить за поддержку?» — спросили Мердока на парламентских слушаниях. «Да, — скромно ответил магнат, — но я прошел через заднюю дверь». «А как часто вы встречались с премьерами Великобритании?» На этот вопрос он ответил еще лучше: «Как я хотел бы, чтобы меня оставили в покое…» Никто ему не поверил.

Как пишет тот же Карл Бернстайн, «едва ли не каждый премьер-министр после эры Гарольда Вильсона платил дань всемогущему Мердоку». Так что проблема не только и не столько в прессе как таковой, сколько в переплетении власти и медиа. Мы хорошо знаем одну форму их слияния. Тут другая. Какая лучше? Обе хуже.

А что касается госконтроля за прессой, то ведь преступления желтой газеты, как, впрочем, и преступления полиции вскрыл в конечном счете никакой не госорган, а газета «Гардиан». То есть сама пресса.

19 июля Руперт Мердок, его сын Джеймс и Ребекка Брукс отвечали на вопросы парламентского комитета.

«Это самый печальный день моей жизни», — смиренно поведал собравшимся Мердок. Он во всем каялся и ни в чем не признавался. Ему не за что отвечать. Он ничего не знал. «Извините, но «Ньюс оф де Уорлд» — это один процент нашей компании». На него работают во всем мире 53 000 человек, не может же он уследить за возможными эксцессами каждого исполнителя!..

Одна из парламентариев задала ему вопрос в лоб. Напомнив ему его собственную фразу о бывшем главе «Ньюс Интернэшнл» Лесе Хинтоне, который ушел в отставку, потому что был «капитаном корабля», она спросила: «Разве настоящим капитаном корабля являетесь не вы?» «Гораздо большего корабля!» — высокомерно ответил Мердок. «Корабль гораздо больший, но у руля стоите вы. И вы здесь свидетельствовали, что не считаете себя свадебным генералом, вы работаете по 10–12 часов в день. Эта ужасная вещь случилась во время вашей вахты. Г-н Мердок, вы не думали об отставке?» «Нет», — ответил Мердок. «Почему нет?» — «Потому что я чувствую, что люди, которым я доверял… я не знаю, кто и на каком уровне… подвели меня, и я думаю, они повели себя позорно, и они должны за это заплатить».

«Они», не он.

«Я чувствую, что люди, которым я доверял… подвели меня…и я думаю, честно говоря, что никто лучше меня не вычистит это».

Обед из дерьма сервирован, и Мердок лично готов выносить блюдо за блюдом.