Никогда не понимала, как можно взять и построить что-то на чужой земле без документов. Я вообще-то знала, что это есть на Кавказе, что там все стоит без документов, а спрашиваешь — посылают, а могут и стрельнуть, но никогда не думала, что столкнусь с этим сама в родном и ближнем Подмосковье.

Понятно, когда виртуозно отбирают завод. Компанию. Миллиардный бизнес. Но что может заставить владельца элитного поселка «Стольное» рубить корни липам, посаженным писателями, чтобы захватить небольшую аллею в Переделкине вдоль дач Пастернака, Вознесенского, академика Иванова и драматурга Шатрова, я не понимаю. Это все равно как если бы на моих глазах миллиардер помылил плавленый сырок с витрины супермаркета.

Но, впрочем, все по порядку, и поскольку я в данном случае пишу о себе, честно признаюсь, что использую служебное положение в личных целях, и меня извиняет лишь то, что история эта, увы, типична. Она потому так и мелочна, что типична. Ротенбергу можно, почему Гусакову нельзя?

У моих родителей дача в Переделкине. А этот писательский поселок одним боком граничит с полем. Тем самым, которое воспел еще Пастернак.

В конце 50-х Литфонд привез сюда несколько сотен саженцев, и писатели посадили вдоль дороги, между дачами и полем, аллею.

Лет шесть или семь назад поле стали застраивать дорогими коттеджами. Поселок «Стольное», альфа-банковский Константин Гусаков. Лично я против этого никогда ничего не имела, потому что не выращивать же капусту на prime real estate. В рекламных проспектах написали про «соседство с овеянным легендами писательским поселком», про вид от Пастернака на церковь и прочее бла-бла-бла.

Есть такая любимая игра дачника — отнести забор, без всяких оснований в виде документов, на метр вперед ближе к дороге и сказать, что так и было. И вот еду я в мае и вижу, что «Стольное» совсем уж не мелочится и переносит свой забор на десяток метров. С той стороны аллеи на эту. Причем не разменивается на такие мелочи, как «придорожная полоса», забирает вместе с обочиной, нарушая все мыслимые нормы.

Отыскала прораба, спрашиваю: «Что строите?» «А мы газ ищем, — отвечает прораб. — Нашли и больше ничего делать не будем». Это он отвечает потому, что уже идет скандал: что-то написала Светлана Василенко, возмутились другие писатели; из «Новой» отправили запрос в администрации Одинцовского и Ленинского районов (никакого ответа до сих пор не получили).

А потом в июле снова начали копать. По приказу некоего Юрия Рыбакова. Юрий Рыбаков — типичный «решала», невысокий и агрессивный — показал мне свернутые трубочкой листки и сказал, что это документы на строительство, но развернуть их отказался.

— Пройдемте к собственнику данной территории, и вам все покажут! — заявил он.

— Пойдемте! — обрадовалась я.

Тут Рыбаков озадачился. Видимо, ему почему-то казалось, что я откажусь ехать смотреть документы. Когда я согласилась, он оказался в тупике. Не знал, что делать. Тут я его сфотографировала.

— Не фотографируйте меня, — закричал Рыбаков, — это нарушение прав человека!

Я спросила его, кто мог продать «Стольному» писательскую аллею.

— Я вам предлагаю пройти к собственнику, а вы отказываетесь! — сказал г-н Рыбаков.

— Да нет, поедемте, — опять обрадовалась я.

Но Рыбаков все не ехал и все говорил: «Пройдемте!» Видимо, в прежней жизни он часто употреблял это слово. Наконец он понял, что ехать и вправду придется.

Со мной была немолодая соседка, но сесть в машину он ей не предложил. Женщина, как могла, побежала за его машиной.

Я поинтересовалась у г-на Рыбакова, почему семь лет назад поселок «Стольное» построил забор с другой стороны липовой аллеи. Если уж права у «Стольного» есть, почему оно не оградило свою собственность еще семь лет назад?

— Я не собственник данной территории! Я не знаю, сколько лет назад ее купили.

Я поинтересовалась, зачем три месяца назад прораб сказал мне, что они искали газ.

— Мы действительно искали газ.

— А нефть? — спросила подоспевшая соседка.

— И нефть! — подтвердил Рыбаков, — Мы производили шурфление, чтобы откопать газовые трубы на данной территории.

Рыбаков так и не предложил женщине сесть в машину. Наверное, он надеялся, что она отстанет по дороге. Но ему не повезло — я-то была на велосипеде.

В конце концов, мы въехали в «Стольное». Возле бытовки нас ждал начальник Рыбакова, и я первым делом его сфотографировала.

Тут же начался форменный кавардак. Начальник хлопнул дверью и убежал, а охранник, спешно перевернувший табличку с надписью «Альфа-Б», принялся вызывать милицию.

«Кто вас сюда пустил?» — надрывался охранник. «Рыбаков, — изумилась я, — обещал показать документы». «Никаких документов здесь нет, здесь строительная организация», — кричал охранник.

— Позорно видеть, что так называемые демократические СМИ нарушают права человека! — поддерживал его Рыбаков.

— Первый — третьему, первый — третьему, — звал охранник в рацию. — Так их задержать или выдворить?

— Вы обещали мне показать документы, — напомнила я.

— Обращайтесь куда угодно, если не хотите нормально общаться! — кричал Рыбаков.

Поняв через полчаса, что никаких документов мне не видать, я пожала плечами и поехала. И тут они пустились за мной в погоню.

— Стой! — кричал охранник. — Первый — третьему! Первый — третьему!

На выезде из «Стольного» ворота были закрыты. Возле них стоял грустный пожилой охранник.

— А как вы сюда попали? — спросил он.

— Я ехала за Рыбаковым, — сказала я, — он мне обещал показать документы, но вместо этого вытолкал вон.

Вообще-то мне казалось это не очень логичным: пригласить показать документы, чтобы вытолкать вон, и вытолкать вон, чтобы приказать задержать.

Похоже, охранник был того же мнения о логике Рыбакова. Может быть, он с этим Рыбаковым не впервые имел дело.

— Ну вот, а шум подняли. Ловят, — вздохнул охранник и отворил ворота. И добавил: — Какие же они документы покажут? Земля, насколько я знаю, в аренде.

Что меня во всей этой истории поразило? Цена вопроса. В «Стольном» — 45 га, а Гусаков — один из крупнейших российских девелоперов. Зачем, будучи миллиардером, красть сырок в супермаркете? Ответ, видимо, заключается в том, что порог безнаказанности стал абсолютен. Зачем красть, если он стоит 5 рублей? Ответ: а зачем платить, если можно взять так? Впрочем, с удовольствием выслушаю объяснения на сей счет г-на Гусакова.

От редакции

Мы тоже с интересом выслушаем и опубликуем объяснения г-на Гусакова, а также администраций Одинцовского и Ленинского районов Московской области и мнение Росохранприроды относительно уничтожения писательской аллеи в Переделкине – вдоль улицы Павленко, на которой расположен всемирно известный Дом-музей Бориса Леонидовича Пастернака.

В «Новую газету» поступило несколько обращений посетителей музея Пастернака, пораженных варварским уничтожением деревьев на улице Павленко.

Но помимо культурного и экологического аспекта есть и юридическая сторона вопроса. Кто мог дать поселку «Стольное» разрешение на перенос забора, в результате которого нарушаются интересы всех пользователей дороги, а их немало – дорога ведет к популярному Святому источнику? Ведь на лишенной обочины дороге уже будет невозможно разъехаться двум машинам, а посетители музея Пастернака вообще не смогут к нему подъехать.

Если разрешение на перенос забора было дано администрацией Ленинского или Одинцовского района (лесополоса, которую присваивает себе поселок «Стольное», находится на границе этих районов), хотелось бы проанализировать причину такого решения на предмет наличия в ней коррупционной составляющей.

Если же собственник поселка «Стольное» просто захватывает землю и поэтому отказывается предоставить какие-либо документы на нее (людям, интересующимся этими документами, приходилось выслушивать угрозы), то почему бездействуют правоохранительные органы?