У него, игравшего по правилам, был выбор: сохранить верность или предать патрона и служить общественным интересам. Он — приличный, интеллигентный, в меру циничный, тертый человек. Общественный интерес, да еще если он связан с ПРИСЯГОЙ, присягой президентской, присягой народу, — для него не пустые слова. Но и честное слово своему, пусть и формально бывшему, начальнику имеет значение. Предать патрона, не выполнить пацанскую присягу — значит стать подлецом. Не выполнить формальную, осененную Конституцией присягу, — тоже нельзя. Что делать? Пытаться выполнить обе присяги — формальную и неформальную. (О природе этого явления читайте колонку Ярослава Шимова «Что не делать» на этом развороте.)
Помните такой популярный роман Александра Бека, который был напечатан только в перестройку, — «Новое назначение», о министре советской эпохи? Его убило то, что называется «сшибкой», а на сленге сегодняшнего времени называется высокопарно — «когнитивный диссонанс». Бек даже поначалу хотел назвать роман — «Сшибка». Так вот у него, у президента, — сшибка. Проблема двух присяг. Стремление не быть и не слыть подлецом, чужим среди своих. Возможно, в политической психологии или там социальной антропологии это потом назовут «ловушка Медведева».
Мы хотели, чтобы у нас был президент-предатель? Нарушитель конвенции? Тогда такой человек должен был бы сбросить своего патрона с корабля современности. Скинуть его. Уволить, приведя в боеготовность армию, флот, ФСБ. Реализовать свои конституционные полномочия. Может, он этого и хотел, чтобы послужить общественным интересам, в полной мере выполнить присягу, о которой пишет Ярослав Шимов, вспоминая Австро-Венгерскую империю. Но не смог переступить через себя и нарушить договоренности, клятвы, присяги, благодаря которым он пришел во власть и занял пост президента.
Скажете, какое нам дело до пацанских сговоров? А что у нас не решается не по понятиям, не по пацанским правилам? У нас вся этика, которая пересаживается в любые сферы, в том числе и в политические верха, — пацанская, дворовая, лагерная. Формальные, нормативные правила — второстепенны. Первичны — пацанские. Они — и благородство, и этика, и эстетика, и клятва на крови.
В истории России почти не было моментов, когда высшие чиновники служили только общественному интересу. Быть может, только один раз, когда Егор Гайдар оказался даже не у власти, а у экономических рычагов. А ему их дал Борис Ельцин, прикрыв от пацанов, в том числе от своих друзей. Гайдар имел возможность служить только общественному интересу и больше никому и ничему. Спасибо Ельцину. Но он мог прикрывать его только год. Не больше.
Никакая у нас не суверенная демократия. Она у нас — пацанская. Потому что избирал тебя не только народ, но и патрон. И зависишь ты не только от общественного интереса, но и от интереса патрона.
И из этой ловушки, «ловушки Медведева», нет выхода.
