Один из замов Собянина прямо отвечает за инновации. Зовут его Алексей Геннадьевич Комиссаров, он создатель и идейный вождь одного из первых в Москве бизнес-инкубаторов для высокотехнологичных стартапов — InCube (cм. №144 «Новой»), также бизнесмен, совладелец Тверского завода автомобильных красок. Комиссаров возглавляет в мэрии объединенный департамент науки, промышленности и предпринимательства.

С тех пор как он заступил на этот пост, выудить его для неспешного общения почти невозможно. Два месяца нам и вовсе никак не удавалось увидеться. Встретились наконец на Новом Арбате утром в выходную субботу — в кафе прямо под его офисом. Куратор «высокого сектора» пришел в синих джинсах, черной куртке. Под мышкой — айпад, в руке — телефон. То и дело зевал.

— Алексей, что у вас с рабочим графиком?

— Да с графиком ужасно (зевает.— П.К.). Сейчас вся мэрия работает в плотном режиме. Обычный рабочий день у меня начинается в восемь утра и кончается в час ночи. Уже хронический недосып. Надеюсь, скоро, когда мы наконец по-новому отладим рабочие процессы, все изменится. У меня суббота, а впереди еще пять встреч, и еще надо съездить в «Сколково» и в наш инкубатор.

— Полгода назад у вас была первая официальная встреча с малым и средним бизнесом. Коммерсанты вас там атаковали: требовали поддержки, налоговых льгот. Жаловались, что кругом обирают, работать в Москве почти невозможно. Это действительно так, или бизнес прибедняется — вы разобрались за полгода?

— В общем, мое мнение не изменилось. Москва остается одним из самых привлекательных городов для ведения бизнеса. Высоки риски, но еще больше отдача. И не надо думать, что за границей все проще, это ошибка. Да, в Штатах и в Европе, возможно, проще зарегистрировать бизнес, более понятны взаимоотношения с властью. Зато гораздо выше конкуренция, плотнее рынок и войти на него крайне сложно. Насчет «усиления поддержки». Мы c командой, например, активно взаимодействуем с банками, чтобы они энергичнее кредитовали малые компании. У нас есть бюджет, и частично мы компенсируем предпринимателям процентные ставки по займам. Думаю, уже в новом году эффект от нашей поддержки будет заметен.

— Предпринимателей прессуют, а вы в качестве поддержки предлагаете им компенсацию процентов. Считаете, в этом их основная потребность?

— Все их потребности известны. Каждый хочет помощи, финансирования, особенно молодые компании на первоначальном этапе. И здесь есть реальная беда: деньги могут дать банки, но им нужны залоги и чистая долговая история, ничего этого у молодых предпринимателей, конечно, нет. А есть конкретные проблемы с доступными помещениями, кадрами, подключением к энергосетям. Но я свою задачу вижу не только в том, чтобы решать конкретные проблемы коммерсантов, а чтобы минимизировать их взаимоотношения с чиновниками. Чтобы власть отлипла от бизнеса. Вот в этом — идея поддержки предпринимательства.

— Что вы делаете в этом направлении?

— Ведем, например, мониторинг чиновничьих проверок бизнеса. И проверок, могу сказать, стало реально меньше, чем было два года назад.

— То есть вы мониторите коллег-чиновников?

— Получается, что так. Эта работа между моим департаментом и всеми проверяющими службами: пожарными, санитарными, налоговыми и проч. Кого они проверяют, почему, зачем — мы тщательно следим за этим, анализируем информацию. С пожарными вот недавно устраивали отдельную встречу. И они, надо сказать, большие молодцы. По сравнению с тем, что раньше представляли собой их проверки, лет 10 назад, сегодня просто сказка. Ведь был просто беспредел, по себе знаю.

— Как реагируют чиновники на ваш энтузиазм?

— Спокойно. Но не думаю, что им это сильно нравится.

— Но должно нравиться предпринимателям.

— Наверное, но они в силу привычки не доверяют власти. Я сам как человек из бизнеса могу их понять.

— Какова сейчас доля малого бизнеса в городской экономике?

— Примерно 24% от ВРП* Москвы. Это меньше раза в полтора, чем в Лондоне или Нью-Йорке. Нам хочется, конечно, приблизить свои показатели, есть определенный KPI** на эту тему, но от города тут зависит немного. Ведь город, например, не может уменьшить федеральные налоги, которые душат. Собирать налоги надо разумно. Есть ручка? (Берет ручку и рисует на салфетке график.— П.К.) В горизонтальной шкале выразим величину налогов, а в вертикальной — их реальную собираемость. И кривая будет выглядеть таким образом (чертит перевернутую параболу. — П.К.). Пока растут налоги, соответственно, увеличиваются и поступления в бюджет. Но однажды наступает критический момент, после которого эта зависимость нарушается. И дальнейшее увеличение бремени приводит только к падению собираемости. Бизнес уходит в тень, уходит в другую страну, в офшоры. Мы сейчас находимся примерно в такой же ситуации. Кроме прочего, есть и проблема утечки талантливых людей, потенциальных предпринимателей-инноваторов.

— Как будете их останавливать?

— Мир стал открытым. Перетекание талантов из страны в страну, из города в город — нормальное явление, к нему надо уже привыкнуть. И наша глобальная задача не только в том, чтобы удерживать людей, а чтобы приезжали другие, чтобы обеспечить им комфорт…

— Чтобы понаехали?

— Да, пусть понаедут высококлассные спецы, приличные ученые, просто хорошие кадры. Ведь они как раз и формируют ту самую инновационную экосистему нашего общества.

— Городу не хватает мозгов?

— Я бы сказал, квалифицированных работников. Творческая мысль у нас бурлит и кипит, а вот воплощать идеи в жизнь часто некому. У меня нет никаких сомнений, что Москва сегодня в лидерах среди городов мира по творческому потенциалу. Но этот потенциал мы должны обратить в готовые продукты или услуги. Сейчас вот мы хотим подписать со «Сколково» и фондом Бортника (крупный фонд поддержки инноваций.— П.К.) соглашения о взаимодействии. Идея такая: если проект смог пройти экспертизу у «Бортника» или в «Сколково», мэрия со своей стороны готова выделить его разработчикам финансирование без проведения собственных экспертиз. То есть мы устраняемся от оценки, отдаем ее профессиональным фондам.

— При этом мэрия все равно имеет свою конкурсную комиссию. На сайте у вас сказано, что технологичные стартапы могут получить до 5 миллионов на разработку опытного образца. Но вообще не написано, как проходит конкурсный отбор, кто оценивает и т.д.

— Мы как раз провели в этом деле масштабную реформу. Кардинально поменяли состав финансовой комиссии. Раньше там сидели одни чиновники, а сейчас в основном — представители бизнеса, общественных организаций, бизнесовых ассоциаций. Заседания комиссии проводим теперь открыто, с онлайн-трансляцией в Интернете, заходите на сайт и смотрите-слушайте. Последний раз аудитория была около двух тысяч.

— Кто состоит в самой комиссии?

— Приглашаем людей из «ОПОРЫ России», Московской ассоциации предпринимателей, частных инвесторов.

— Сами вы на госслужбу пришли ведь из технологичного бизнеса? Коллеги на вас очень надеются. Вы должны представлять, что им нужно.

— Представляю. Я уже говорил: это деньги, кадры и еще — чтобы был спрос на инновации. Спрос на них ничтожен, потому что бизнес, властные структуры, просто население плохо понимают, зачем они нужны и что это вообще такое. И мы должны решить эту проблему, информировать людей и бизнес. Порой общаешься с каким-нибудь руководителем крупного предприятия, рассказываешь ему про новые технологии, уже разработанные для его сферы, а он удивляется: «А я и не знал…»

— А что насчет госзаказов, стимулирующих инновации?

— Крайне важная вещь. Надо менять здесь и привычные подходы, и законы. Например, сейчас при закупке решающее значение имеет собственно стоимость продукта. А чтобы реально продвигать инновационную продукцию, мы должны исходить из стоимости владения. То есть во сколько в целом нам обходятся продукт и его эксплуатация. Ведь по канону цена инновации всегда выше стандартной давно внедренной технологии. Простейший пример, скажем, светодиодная лампочка. Стоит она в магазине в разы дороже обычной, но если считать стоимость ее использования за год, то получается даже выгоднее: не перегорает и ест очень мало энергии. В итоге стоимость владения такой продукцией выходит гораздо привлекательнее. Или вот дороги. Что лучше: каждый год класть дешевый асфальт или один раз переплатить и закатать классную дорогу на пять лет?

— Смотря для кого. Вот чиновникам, наверное, лучше каждый год осваивать бюджеты, чем раз в пять лет. А то, что весь центр уложили тротуарной плиткой, — это, получается, тоже инновация?

— Ну, выходит, да (смеется). С точки зрения выгоды от владения — как раз очень позитивный пример. Ведь плитка долговечнее.

— Какие инновации помогут Москве избавиться от пробок?

— Переход жителей на общественный транспорт — здесь без сюрпризов. Для Москвы это будет инновация, потому что уже все ездят на машинах. При этом мы не можем в существующих границах серьезно расширить дорожную сеть. А она у нас и без того меньше самой загруженной в Европе — лондонской — в два раза.

— По данным Росстата, последние год-два инвесторы сокращают свои инвестиции в Москву и уходят в регионы. Столица теряет привлекательность?

— Ну, в известной мере пыл инвесторов сдерживается искусственно. И правильно, что сдерживается. Самый выгодный бизнес в Москве до сих пор — это строительство жилья, причем дорогого. Воткнул элитную башню посреди микрорайона, продал квартиры и наварил бешеную прибыль. Но объективно строить больше уже нельзя. И мы говорим: хватит. Для города это неверный путь. Хотите вкладывать — отлично! Помимо строительства жилья, есть огромное множество других привлекательных отраслей. Городу нужна современная промышленность, давайте создавать ее вместе, в том числе с применением методов частно-государственного партнерства. Мы предоставим соответствующие площадки. Нам по большому счету даже не важно, будет это производство фармацевтики или электроники. Главное — чтобы создавались места для высококвалифицированных работников.

— Помимо инновационных, каких бизнесов не хватает Москве?

— Делать такие оценки не очень корректно. Если сравнивать с европейскими столицами, то много каких. Но знаете, если не хватает, но есть спрос, то бизнес на этом стыке появляется тут же. Можно сказать, что в городе недостаточно развито общественное питание. У нас существенно меньше посадочных мест на тысячу жителей по сравнению с Парижем или Лондоном. Но все потому, что в Москве мало туристов, а у местных жителей иная культура потребления, большинству людей по-прежнему своя домашняя еда и разговоры на кухне ближе. Но отношение меняется. Поэтому в будущем, наверное, возникнет потребность в расширении ресторанного сектора.

— Алексей, интересно, зачем вам понадобилось идти на госслужбу? Вы же были очень успешны в бизнесе.

— Тут другой масштаб. Для меня мощнейшим мотиватором стала мысль, что лично я смогу улучшить жизнь целого города. Хотя пока я был в бизнесе, я не воспринимал чиновников. А теперь отношение сильно изменилось.

— Ну еще бы. Вы стали одним из них…

— Ну и что? Я по-прежнему критичен к бюрократическим порокам. Просто теперь я оказался внутри системы и хорошо вижу, что конкретно тут надо менять. Собянин в определенном плане пошел на смелый эксперимент, набрав в свою команду успешных бизнесменов. Ну конечно, нам в новой роли непросто. Много сил отнимает рутина. Непросто и старой системе, которую мы терроризируем новыми взглядами и отношением.

— Нужно ли прибавлять зарплату чиновникам, по-вашему?

— Низкие зарплаты — это большая проблема. Деньги являются универсальным мотиватором. Конечно, надо прибавлять.

— Какая зарплата у вас?

— Сложно назвать точную цифру. Существуют премии, надбавки — за ненормированный рабочий день, стаж, за секретность. Она несопоставима…

— Ну сколько?

— …со средним заработком в бизнесе.

— Вы не хотите говорить?

— Это неправильно было бы — назвать во всеуслышание цифру.

— У вас подход к разглашению, как у бизнесмена. А вас же наняло государство.

— Ну какая разница? Зарплата у меня маленькая все равно.

— Надо прибавить?

— Прибавлять нужно на уровне начальников отделов и управлений. Вот там реально тяжело с окладами.

— Как вам работается в команде Собянина?

— Классная команда. В мэрию вообще пришло очень много продвинутых людей. И что хорошо, всем нам Собянин ставит задачи не на процесс, а на результат. Он хочет, чтобы конкретные цели были достигнуты к обговоренным срокам. А как и что для этого потребуется — уходит на второй план. То есть нет поля для классической бюрократии, имитирующей работу. Не важно, сколько ты подпишешь бумажек и поручений, чтобы приблизиться к цели. Выполнил — молодец. Нет — извини. Приятно, что новая команда разделяет эти подходы.

— У вас есть план на ближайшие пять лет?

— Мы хотим, чтобы с точки зрения внедрения и развития инноваций Москва стала первым городом в Восточной Европе. Лучшим местом для жизни прогрессивных людей. Придется здесь конкурировать с Варшавой, Прагой, которым уступаем. А до Лондона вообще далеко.

— А Киеву уступаем?

— Еще пока нет. И надеюсь, не уступим. Но это цели долгосрочные, а есть, конечно, более осязаемые. Мы сейчас заканчиваем работу над созданием специального таможенного поста на базе Курчатовского института. Там в течение 24 часов будут растаможивать материалы для научных исследований, образцы, новые реагенты. Пост должен заработать через пару месяцев. Его наличие для российской науки просто жизненно необходимо. Сейчас, например, импортные научные образцы по полгода проходят таможенную бюрократию, а для науки это колоссальный срок. Еще мы запускаем проект «одного окна» для разработчиков-инноваторов. Там люди смогут получить информацию о возможностях, которые предлагает город.

— А что будет на месте ЗИЛа? Завода ведь больше не существует.

— Наоборот. 30 августа ЗИЛ заработал снова, с конвейера даже сошло 200 машин. Другое дело, даже с учетом завода там все равно пустует много свободного места, десятки гектаров. И мы в ближайшее время должны решить, как их использовать. Есть мысли привлечь туда инвесторов, пусть открывают новое высокотехнологичное производство. А может быть, правильнее сделать городской парк. Это серьезная комплексная задача, и мы попросили урбанистов подготовить варианты будущего для ЗИЛа. Вообще городские территории надо использовать рационально. И в первую очередь это касается простаивающих промышленных зон. Они должны приносить пользу всем жителям, а не каким-то конкретным лицам и группам. Не секрет же, что раньше Москва была повернута лицом к крупным бизнес-структурам. Но сейчас мы делаем город для всех.

* ВРП — валовый региональный продукт ** KPI — ключевые показатели эффективности цели