То облава, то потрава. Выжил только третий справа. Фотография стара. A на ней юнцов орава. Довоенная пора. Что ни имя, что ни дата — Тень войны и каземата, Каземата и войны. Время тяжко виновато, Что карало без вины, Приговаривая к нетям. Хорошо быть справа третьим, Пережившим этот бред. Но и он так смят столетьем, Что живого места нет.
* * * Жить сладко и мучительно, И крайне поучительно. Взгляни на образец. У века исключительно Напористый резец, Которым он обтачивал, Врезался и вколачивал, Врубался и долбил, Живую кровь выкачивал, Живую душу пил.
* * * Такие творятся на свете дела, Что я бы сбежала в чем мать родила. Но как убегу, если, кроме Содома, Нигде не имею ни близких, ни дома. В Содоме живу и не прячу лица. А нынче приветила я беглеца. «Откуда ты родом, скажи Бога ради?» — Но сомкнуты губы и ужас во взгляде.
* * * Идет безумное кино, И не кончается оно. Творится бред многосерийный. Откройте выход аварийный. Хочу на воздух, чтоб вовне С тишайшим снегом наравне И с небесами, и с ветрами Быть непричастной к этой драме, Где все смешалось, хоть кричи, Бок о бок жертвы, палачи Лежат в одной и той же яме И кое-как, и штабелями. И слышу окрик: «Ваш черед. Эй, поколение, вперед! Явите мощь свою, потомки. Снимаем сцену новой ломки».
* * * Перебрав столетий груду, Ты в любом найдешь Иуду, Кровопийцу и творца, И за истину борца. И столетие иное Станет близким, как родное: Так же мало райских мест, Те же гвозди, тот же крест.
* * * Но в хаосе надо за что-то держаться, А пальцы устали и могут разжаться. Держаться бы надо за вехи земные, Которых не смыли дожди проливные, За ежесекундный простой распорядок С настольною лампой над кипой тетрадок, С часами на стенке, поющими звонко, За старое фото и руку ребенка.
Лариса Миллер поэт, ученица Арсения Тарковского, автор 13 сборников поэзии и эссе
