Эта очередная смерть в СИЗО вскрыла те же раны, что и прежде, — отсутствие возможности оказать медпомощь, а главное — оказать ее быстро. О какой-либо реформе тюремной медицины и выведении ее из подчинения тюремному начальству никто уже не говорит, а попытки президента так или иначе гуманизировать своими поправками тюремную и правоохранительную системы для судов и следствия неактуальны. Из достаточно широкого спектра альтернативных мер пресечения для лиц, обвиняемых по легким статьям, эти суды и следствие наиболее часто выбирают только одну меру — арест…

Сравнительно молодой еще человек, 48-летний Андрей Кудояров скончался в минувшую субботу от острого обширного инфаркта. Место — СИЗО-3 в Силикатном проезде на северо-западе Москвы.

Утром 8 сентября почувствовал себя плохо, был доставлен в медицинский кабинет, «где при оказании реанимационной помощи умер». Такова официальная позиция ФСИН.

Как действительно происходило «оказание» помощи и оказывалась ли она вообще, неизвестно. Информацию о внезапной смерти Кудоярова тюремное руководство распространило в СМИ быстро, забыв сообщить об этом родственникам и адвокатам. Последние узнали о смерти из тех же СМИ. А потом еще около двух дней дозванивались до УФСИНа по г. Москве, в СИЗО, дежурные части. То есть не им звонили, а они звонили. Но нигде не могли получить конкретного ответа — только «не знаем», «некомпетентны» и т.д. На третий день в дежурной части столичного УФСИНа факт смерти подтвердили, уточнив, когда и как можно забрать тело для захоронения. На этом все. Ни официальных уведомлений, ни извинений…

«Когда я дозвонился, мне лишь объяснили, что медики изолятора не в состоянии были оказать помощь. А «скорая», которую они вызвали, ехала долго. Когда приехала, было уже поздно», — рассказал «Новой» адвокат Андрея Кудоярова Александр Манов.

Директор элитной московской школы, арестованный в конце мая 2011-го по подозрению в получении взятки от родителя за зачисление ребенка в первый класс, провел в тюрьме полгода. Вины своей не признавал. Педагоги школы утверждали, что произошедшее — провокация, ребенок на момент «якобы передачи взятки» уже был зачислен в первый класс. Защищали директора и родители других учеников, говорившие, что взяток от них не требовал, деньги они сами вносят в фонд развития школы на законных основаниях. Прокуратура так не считала. Процесс над Кудояровым должен был начаться в ближайший месяц. «Он хотел, чтобы дело рассматривал суд присяжных, — говорит адвокат Манов. — Тщательно готовился к суду, письменно и устно, рассчитывая, что сможет все присяжным объяснить».

На проблемы со здоровьем, подчеркивает защитник, за время нахождения в СИЗО Кудояров никогда не жаловался, хотя имел хронические заболевания — гипертонию второй степени и больное сердце. Соответствующие справки от врачей адвокаты каждый раз приносили в Никулинский районный суд. Но судей Петра МАЛЬЦЕВА и Алексея БОБКОВА справки эти не впечатляли, и они по ходатайству следствия дважды продлевали Кудоярову арест. Не впечатляли бумаги и судебную коллегию по уголовным делам кассационной инстанции Мосгорсуда. Председатель коллегии Марина КОМАРОВА, а также Галина ХОТУНЦЕВА и Лариса МАРТЫНОВА решения районного суда оставляли в силе трижды. Ничто не смущало ни следователя Никулинского межрайонного следственного отдела СКР Павла КУЗНЕЦОВА, ведшего дело против Кудоярова, ни его начальника — руководителя Никулинского межрайонного следственного отдела Главного следственного управления СК РФ по г. Москве Сергея КУРИЦЫНА. Оба настаивали на продлении ареста.

Просьбы о залоге, о подписке о невыезде, о домашнем аресте, словом, о применении других мер пресечения, суды и следствие считали роскошью.

«Андрею каждый раз говорили, что оказавшись на свободе, он может «скрыться» и «оказать давление на следствие», — вспоминает другой его защитник Владимир Козин. — Это что ж за следствие такое, на которое учитель истории, педагог, человек, проработавший в школе 10 лет, может оказать давление?!»

«Или «может скрыться». Но Кудояров не собирался скрываться. Он имел постоянное место жительства в Москве. У него тут больная мать. Двое несовершеннолетних детей, — добавляет защитник Александр Манов. — За него выступали поручителями уважаемые люди: священник, глава местного муниципального образования. При последнем продлении ареста всех поручителей судьи даже согласились выслушать. Те просили отпустить Андрея под свою стопроцентную гарантию. Но тщетно — судьям и следователю было просто все равно. Совершенно не волновало. Хотя даже санкция инкриминировавшейся Андрею статьи позволяла не применять столь суровую меру пресечения, как арест».

Последний раз адвокаты видели своего подзащитного за день до его смерти — в пятницу пришли к нему в СИЗО обсудить вопросы относительно предстоящего процесса. Вспоминают, что Кудояров, как и прежде, ни на что не жаловался. Но как и прежде, с самого первого дня ареста, был подавлен.

«Его сердце просто не выдержало психологической травмы — заведенное уголовное дело, арест, поведение следствия, которое все время придумывало новые причины, чтобы его не выпускать… У него был серьезный стресс. Он периодически говорил нам за эти полгода, что до суда не доживет, не выдержит», — вспоминает адвокат Манов.

В планах защиты — подать заявление на администрацию тюрьмы в связи с неоказанием их подзащитному своевременной медицинской помощи, а также направить жалобу в Европейский суд.

Что же касается следственных органов, то Следственный комитет традиционно, как и в случае с гибелью Магнитского и Трифоновой, сообщил о возбуждении уголовного дела по статье 109 УК РФ «причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей». В СКР обещают проверить, «имелась ли причинно-следственная связь между действиями чиновников, медицинских работников изолятора и смертью обвиняемого».

Рабочая группа президентского Совета по правам человека, которая сейчас ведет независимое расследование смерти Сергея Магнитского, в свою очередь, намерена провести расследование и по делу Андрея Кудоярова.