Надо отдавать себе отчет, что ситуация в России за последние недели существенно изменилась. Европейский экономический вихрь и повсеместное недовольство двумя мужчинами, именующимися шаманским термином «тандем», прочертили новый вектор духа времени.
Да, изменился прежде всего экономический фон. Неприятности Европы усиленным резонансом тряхнули российскую экономику: биржи рухнули, нефть пошла вниз, рубль ухнул и просел. Российская экономика не похожа на карточный домик. Наоборот, с виду она — нормальный дом, с колоннами, фронтонами, балконами. Но у этого дома — картонная крыша. Первый порыв ветра сносит ее, и в доме становится невозможно жить. Стены с обоями, даже где-то фрагменты лепнины, в окнах — стеклопакеты. Но какой в них прок без крыши?
Отсутствие крыши подтвердили свежие цифры оттока капитала: $19 млрд за III квартал. То есть за год (с октября 2010 г.) из России утекло 69 млрд (за кризисный 2009 г. — только 56). Замечательно, что каждый квартал Банк России предлагал относиться к этому как к недоразумению и уверял, что ситуация вот-вот нормализуется и приток возобновится. Это стоит помнить не из злорадства, а потому, что сей оптимистический фатализм — «мы верим, что деньги одумаются и вернутся к нам, а что еще нам остается делать?» — является квинтэссенцией российской экономической политики сегодня. Эта политика стоит, собственно, на трех китах: 1) мы верим, что будет высокая нефть, 2) мы верим, что деньги нас сами найдут и 3) верим, что этого не хватит для счастья, но хватит на жизнь.
Эта оригинальная в своих теоретических основах политика выглядит, однако, все менее адекватной. Если еще в начале года казалось, что мир находится в фазе непростого восстановления, то сегодня об этом уже нет и речи. Разрешение кризиса еще где-то впереди, и пока это так, нас будет трясти, а инвесторы дальней стороной станут обходить нашу мутную гавань. А когда и если дно будет пройдено и восстановление начнется, правительства будут ужесточать свою денежную политику, что приведет к существенному и некраткосрочному снижению цен на нефть. Меж тем все стратегические правительственные и околоправительственные разработки исходят из комфортабельного сценария с нефтью по 100 долларов и вялым, но неуклонным восстановлением всего и вся. И сценарий этот не пересматривается по той простой причине, что вера в него является краеугольным камнем устойчивости политического режима.
Впрочем, еще менее адекватными, чем экономическая политика, выглядят на фоне сгущающихся экономических туч события на российском политическом подиуме, приспособленном для парного конферанса.
Дмитрий Медведев продолжал на нем разборки с бывшим министром финансов. Если в начале недели премьер Путин заверил иностранных инвесторов, что бывший министр «остается в команде», то в конце недели Медведев демонстративно изгнал его со всех постов, сопроводив этот жест злобными комментариями через помощников. Однако известие, что решению предшествовала личная встреча Медведева с Кудриным, все ставит на свои места: то есть это не Медведев послал Кудрина куда подальше, а наоборот — бывший министр вновь отказался иметь дело с будущим премьером в любом качестве. Это и есть причина раздражения. Для мировой экономической и деловой элиты жест Кудрина стал фокусом, обнажившим очевидное: Дмитрия Медведева трудно представить антикризисным премьером. Невозможно верить в гроссмейстерские перспективы того, кто отличался преимущественно в поддавках.
Но, кажется, еще менее адекватным ситуации выглядел на прошлой неделе патрон будущего премьер-министра. В опубликованной Владимиром Путиным статье больше всего поражает не содержание, а то, что она не вызвала решительно никакого резонанса. Кажется, Путин не выступал в российской прессе с 2000 года — только перепечатки. И вот на тебе: программный текст, явно претендующий на объяснение исторической миссии, ради которой он возвращается в Кремль, и — решительно никто ухом не повел. А представьте: года три-четыре назад — сколько было бы фанфар, полемики и либеральных страхов.
Впрочем, равнодушие публики к евразийской саге можно понять. В мире думали исключительно о европейском кризисе, в России же потенциальные читатели метались в страхе, что лед тронулся, а они не успели обменять рубли на доллары. И пафос Путина, противопоставившего европейскому распаду кровь вечно молодой и древней Азии, у таких людей не мог вызвать ничего, кроме ощущения, что вместо ответов на вопросы им подсовывают химеру, выкраденную из Палеонтологического музея.
Финальным же аккордом неприметного, но тектонического сдвига стал певец Макаревич. Алчущий протеста новый ветер вытащил на свет его старую песню про Путина и Холуёво. Певец было вздумал оправдываться, что не хотел сказать о Путине дурного. Но, опаленный духом времени, одумался и стал оправдываться, что ничего хорошего о Путине тем более не хотел сказать.
Общее же ощущение такое, что известные мужчины продолжают разыгрывать заученную пьесу, не заметив, что им поменяли задник. Представьте: раньше там были зубцы Кремля, Иван Великий и восход солнца, а теперь — овраг, косой дождь и дом без крыши. А слова остались те же. Экая комедь.
