С 18 по 23 октября — фестиваль «Завтра» («Пионер», «Ролан», «Пять звезд на Новокузнецкой», Dome), а с 21 по 24 октября фестиваль «2 in 1» (кинотеатр «35 мм»).
Сегодня уже подзабыта история раскола фестиваля независимого кино, придуманного Иваном Дыховичным, на два. У каждого форума свой «смотрящий», определяющий лицо фестиваля (за «Завтра» отвечает Антон Мазуров, за «2 in 1» Алексей Медведев). Важно, что зритель — тот, что всегда в меньшинстве по отношению к многомиллионной толпе пожирателей кинопопсы, — оказывается в выигрыше. Имеем уникальную возможность день за днем смотреть фильмы, которые: раздражают, удивляют, поражают. Может, и не меняют сознание, но встряхивают.
В конкурсе «Завтра» — 8 с половиной фильмов. Условная половина — полноценный получасовой фильм «Леша» Елены Демидовой. Документальный монолог деревенского жителя, спасшего соседей от гибели, снятый в 2010 году в Рязанской области в эпицентре августовских пожаров. Деревня Леши сгорела. Весь фильм — проход по «зоне», застеленной туманом и дымом дотлевающих пожарищ.
Но в сталкере, завязавшем с пьянкой, радеющем о своей сгоревшей земле-жизни, ничего поэтического, возвышенного. Сплошная проза: «Чё меня-то снимать… Никого я не спасал…. Просто люди растерялись». Леша стариков выталкивал из их домов, выводил на дорогу дачников, деревенских, немощных. Он тут каждый дом знал. Он — местный. В отличие от всех пришлых, расположившихся и в кабинетах, и в избах его родины-погорелицы, он знает «как надо». Если бы скот был, как раньше, скот бы всю траву подчистую выедал-вытаптывал. И гореть было нечему. Пруд свой мужики всегда сами чистили. Послушаешь Лешу и поймешь, что пожарища стали лишь заключительным звеном в нескончаемом бедствии никому не нужной земли. Но кто Лешу — трезвого мужика — будет слушать? Вот и уезжает он от нас в финале на велосипеде в туман…
Первая конкурсная программа «Завтра» собрана из «Исповедей. Свидетельств. Дневников». «Ариран» Ким Ки-Дука, вызвавший резонанс в Каннах, — самый характерный образец беспощадного «автор-ского самоанализа». Трехлетнее молчание Ким Ки-Дук прервал с помощью этой провокационной «публикации» истории своей затяжной болезни. Обезоруживающе откровенный режиссер, саморазоблачающийся перед камерой, на самом деле ни на минуту не забывает о ней. Кризис кризисом, а кадр должен быть выстроен. Иногда он запевает печальную корейскую песню о своей жизни. Такая песня в народе зовется «Ариран».
Не менее известный и обласканный фестивалями иранский режиссер Джафар Панахи (в последние годы иранского затворника, лишенного правительством возможности снимать и передвигаться, заочно зачисляют во всевозможные жюри мировых киносмотров. Если у властей Ирана была цель еще больше прославить режиссера, они ее достигли).
Можно ли сделать фильм, будучи под домашним арестом? Была бы камера. «Это не фильм» — исповедь арестованного художника, перенесенная на экран с помощью оператора и соавтора Моджтаба Миртахмасба. Панахи читает перед камерой сценарий гипотетического фильма, который ему запрещено снимать. Тут же соавторы воображают, каким мог бы стать их фильм про девушку, решившуюся нарушить домостроевские законы и поступать в творческий институт. И в какой-то момент «не-фильм» обретает очертания и формы фильма, имеющего несколько смысловых пластов, снятого радикально аскетичными средствами. Придраться к авторам практически невозможно, они не нарушают ни одного формального запрета: «Мы предпочитаем быть просто людьми на свободе, чем героями в тюрьме. Мы не борцы с режимом. Мы режиссеры». Рене Клер говорил: «Мой фильм готов, осталось лишь его снять». В случае с Панахи и Ким Ки-Дуком «фильмами» стали сами режиссеры и их судьбы.
Поразительная работа «Крулик: Дорога в загробную жизнь» Анки Дамьян (Румыния, Польша). Фильм-коллаж, основанный на недавних событиях. Истории жизни Клаудиу Крулика, 33-летнего румына, умершего в польской тюрьме во время голодовки. Голодовкой он стремился доказать миру свою невиновность. Картина завораживает решительным монтажом совершенно разных средств выразительности. Мультипликация (рисунок, плоская марионетка) дарит невиданную свободу режиссеру, которой Анки Дамьян умеет распорядиться. Например, изобразить, как душа покидает тело. Изобразить тюрьму — абсурдным и безнадежным адом, в котором плавятся «не-грешники». Трагическая история обретает отсвет иронии, поэтичность. Для режиссера человек с «заячьим» именем — герой, выбравший оружием самозащиты от агрессивного мира собственное некрепкое тело. Действительность как материал для сотворения кинореальности. К примеру, нетривиальные отношения скандинавов со своей мифологией стали темой исследования в стиле мокьюментари Андре Овредал. В его «Охотниках на троллей» группа студентов, снимая кино про браконьеров, натыкается на охотника, выслеживающего троллей. Очередной чокнутый? Но шаг за шагом скептики сталкиваются с необъяснимыми, страшноватыми… свидетельствами существования загадочного лесного создания, имеющего наглость потешаться над вами. Главное — успеть открыть миру сенсацию раньше Майкла Мура.
Вторая программа — «Праздник непослушания» — посвящена поре становления личности. Безбашенной и бесшабашной юношеской «эре» максимализма, когда мир видится черно-белым, жизнь — бесконечной, а «несправедливости хочется снести голову». Рядом с классикой «400 ударов» и «Ноль за поведение» — «Гиганты» сорокапятилетнего бельгийца Були Ланнерса. Трое никому не нужных подростков на обочине благополучной Европы барахтаются как могут. Принимают взрослые решения. На их детских плечах штанги безжалостного мира: махинаторы и бандюганы, отморозки и родители-пофигисты. Подобно голодному и свободному Гекльберри, они плывут по течению среди непролазных зарослей действительности.
«Собиратель пуль» — черно-белая сага Александра Вартанова — тоже про вирус ненависти и насилия, который мир взрослых прививает ребенку с детства. Подросток, чтобы как-то сосуществовать с омерзительной (в школе, на улице, дома) действительностью, придумывает ей замену: здесь собиратели пуль ведут войну с древоточцами, и всё зависит от тебя одного. Главное — победить, цена не имеет значения. Вымысел вытесняет реальность, но она мстит пренебрегшему ею. Кульминационная сцена фильма — вооруженное восстание в колонии несовершеннолетних. Здесь оппозиция «взрослые—дети» доведена до невозможного предела. Не лишенный изъянов (прежде всего драматургических), экспрессивный и изобретательный «Собиратель пуль» посвящен «400 ударам» Франсуа Трюффо. Два дебюта с разрывом в полвека в портретах трудных подростков дают концентрированное ощущение своего времени.
По замыслу устроителей нынешний фестиваль ориентируется на неизвестные имена, малобюджетное кино. Формула фестиваля — прицел на завтра, лаборатория, в колбах которой бродит кино наступающего дня. При этом директор программы Антон Мазуров говорит о том, что большая часть программы, включая ретроспективу необычайного режиссера Ф. Дж. Оссана, — terra incognito, — 90% фильмов программы никогда не выйдут в российский прокат.
P.S. Если зрителю придется по душе состояние «плодотворного культурного шока», он может его усилить на фестивале «2 in 1», наступающем на пятки «Завтра». Фильмом открытия «2 in 1» станет поэма Амира Надери Сut (в российском прокате «Сечение») — главное открытие Венецианского кинофестиваля.
