Средства массовой информации проявили повышенный интерес к недавно принятой инструкции ЦИК РФ о голосовании по почте. Замечу, что эта инструкция не касается «больших выборов» в Госдуму: 4 декабря голосование по почте будет использовано только на двух региональных выборах — в Законодательное собрание Санкт-Петербурга и в Мурманскую областную думу.
Вообще-то голосование по почте не является новшеством для нашей страны: первая такая инструкция была принята еще в 2003 году, а голосование по почте было реализовано, например, на выборах депутатов облдумы Свердловской области в 2004, 2006, 2008 годах. При этом больших фальсификаций просто не могло быть, поскольку во всех трех случаях количество голосовавших по почте не превысило сотни человек, составив менее одной сотой процента от числа голосовавших. В связи с нежеланием свердловчан голосовать по почте на последующих выборах такое голосование уже не применялось.
Настойчивое желание питерских депутатов развернуть на ближайших выборах в городской парламент голосование по почте в основном пытаются объяснить двумя причинами. Либо — это прихоть небольшой кучки людей, желающих из Москвы голосовать на выборах в Санкт-Петербурге. Либо задумывается какая-то афера с голосованием по почте — не ради федеральных выборов, а ради выборов в Заксобрание Петербурга. Понимаю, что в головах наших людей, имеющих невысокое мнение о наших выборах, сразу возникает вторая версия. Но у меня есть большие сомнения по этому поводу.
Даже с учетом всех питерцев, пребывающих в Кремле и около него, а официально проживающих в Питере, они составляют мизерную часть от более чем трехмиллионного населения города. Их голоса, будь они все за одну партию, могут оказать лишь незначительное, в пределах десятой доли процента, влияние на общее распределение голосов. Для того чтобы сколь-нибудь значимо сфальсифицировать выборы с помощью голосования по почте, требуется отправить не сотню и не тысячу двойных конвертов (а заполненный бюллетень пересылается в двойном конверте), а по крайней мере десятки тысяч. А это сразу бросится в глаза.
Зачем, спрашивается, использовать такой сложный метод фальсификации, когда есть более простые, дешевые и менее заметные — переписывание протоколов в территориальной избирательной комиссии, голосование за других лиц по сговору с руководителем участковой комиссии, неправильный подсчет голосов в участковой комиссии? И главное: если есть возможность искажения воли избирателей до дня голосования — через навязчивую пропаганду, через принуждение к голосованию бюджетозависимых избирателей или вообще отсеиванием партий?
Голосование по почте — лишь одно из нововведений, к которым наши СМИ и избиратели относятся крайне настороженно. Такую же настороженность проявляют они по отношению к техническим средствам голосования — сканерам (КОИБам) и сенсорным устройствам (КЭГам). Эта настороженность находит объяснение, в частности, в том, что наши законодатели никак не хотят внедрять новшества вместе с гарантиями общественного контроля.
Но что удивительно: сама ЦИК и пропагандисты наших выборов с удовольствием обсуждают сюжеты, связанные с такими нововведениями. ЦИК любит акцентировать внимание на малосущественных аспектах выборов, которые не связаны с фальсификациями. И это естественно. Чем больше мы дискутируем по поводу числа ящиков на избирательных участках и ширины щели избирательной урны, тем меньше остается времени обсудить вопрос, почему копии протоколов об итогах голосования, полученные наблюдателями, отличаются от официальных итогов. И совсем мало — на обсуждение глубинных причин деградации выборов.
Принимая большое количество разнообразных инструкций, ЦИК старательно обходит проблемы, возникающие буквально на каждых выборах: проблемы недопуска и удаления наблюдателей, проблемы голосования лиц по месту пребывания (а не по месту жительства), проблемы приема протоколов от участковых комиссий и другие. А почтовое голосование пока представляет лишь удобный способ имитации серьезных дел и отвлечения внимания от более злободневных вопросов.
Андрей Бузин, председатель Межрегионального объединения избирателей, руководитель отдела мониторинга ассоциации «ГОЛОС»
