Три года назад абсурдность мира сконцентрировалась для меня в незабываемой мизансцене: в просторной бедуинской палатке, раскинутой около Кремля накануне славного российского праздника Хеллоуина, мило беседуют Путин, Каддафи и Мирей Матье. Сегодня появились новые свидетельства всеобщей неадекватности — вот уже который день мировые каналы не устают повторять тошнотворные кадры убийства ливийского лидера. Труп Каддафи в холодильнике супермаркета, выставленный на обозрение ликующего народа, поражает воображение сильнее, чем Матье с Путиным в бедуинской палатке у стен Кремля.
А в России — свой абсурд. Он родом из гоголевских времен, когда нос майора Ковалева, отъединившись от хозяина, пошел самостоятельно гулять по Невскому проспекту. Теперь сходные метаморфозы происходят с Медведевым, телевизионный образ которого всё больше удаляется от первоисточника. Или, сказать точнее, он, образ, с 24 сентября развивается перпендикулярно тому первоисточнику, который мы, казалось, успели неплохо изучить за неполный президентский срок.
Медведеву удалось сделать почти невозможное. Начинал тенью Путина, а уже через год его движение к самостоятельности, назовем это так, потихоньку признали те, кого загипнотизировала либеральная риторика Дмитрия Анатольевича. Ведь часть отечественной интеллигенции очень похожа на Отелло в трактовке Пушкина — она не ревнива, она доверчива. Вокруг Медведева стала выстраиваться некая параллельная реальность, в которой особенно доверчивые граждане умудрялись увидеть ростки чего-то нового и светлого — в обход Путина. Впрочем, к последнему году президентства даже данная референтная группа несколько подустала от правильных слов, не подкрепленных делом. И тем не менее образ президента, тяготеющего к реформаторству, продолжал сохранять цельность пусть в небольшом, но все же сегменте электората.
Когда грянула рокировочка, вмиг всё изменилось. Тот, кто еще вчера держал в предшественниках Александра II, сегодня стремительно тяготеет к брежневской стилистике. Все эти встречи Медведева со сторонниками, бурные аплодисменты, забота о простом народе в каждой второй фразе, грозные речи в адрес «бездельников и политиканов, которые сами ничего не сделали, но пытаются умничать по любому поводу», отдают заседаниями горкомов и райкомов. Дмитрий Анатольевич и шутит теперь как-то по-другому. «Нечего нам делать в этом ВТО, — сурово сказал он, помолчал и добавил: — Это шутка». Он хочет, чтобы его полюбили все — от аграриев (готов обсуждать с ними круглосуточный сельскохозяйственный телеканал) до поклонников спорта (охотно делится секретами игры в бадминтон, демонстрируя мастер-класс вместе с Путиным). Медведев переходит из одной аудитории в другую, не один, а в сопровождении шлейфа сторонников. Если бы «шлейф» безмолвствовал и сверкал только на уровне видеоряда — это было бы еще полбеды. Но «шлейф» заговорил, и вот тут-то разверзлись бездны.
Дольше других молчала Мария Кожевникова, сериальная дива, член общественного совета «Молодой Гвардии». И почему-то именно на журфаке она решила произнести речь. Выпучив от усердия глаза, девушка хотела донести до президента какую-то важную информацию насчет межнационального общения «посредством из телевидения», но по дороге заблудилась. Пока высокое собрание пыталось понять, о чем звук, Мария неожиданно предложила «разработать идеологию, которая будет помогать средствам массовой информации». Кажется, она намерена обучать означенные средства толерантности и доброте.
Еще не оправившись от Кожевниковой, я, как и любой другой зритель «Честного понедельника», имела возможность поближе познакомиться с членами оргкомитета по подготовке большого правительства. Не уверена, что правильно называю расплодившиеся за короткий срок структуры для свежеиспеченных швондеров. Зато уверена в ином: нет сегодня другой такой силы, включая самых черных пиарщиков, которая бы дискредитировала президента больше, чем его новое окружение. (Это замечание касается не только участников ток-шоу, но и всех тех сторонников, которые успели засветиться на экране.)
Итак, Сергей Минаев, не умея скрыть восторг от своей новой миссии (он тоже комитетчик), представляет коллег — Андрей Макаров, Марат Гельман, Михаил Абызов. Тема программы: «Кто войдет в большое правительство?» Коллеги напряжены, зажаты. Их можно понять: трудно найти смысл там, где его, похоже, нет. Сюжет вязнет. Минаев и в мирное время — творец не первых сил, как сказал бы Баратынский. А тут, на передовой, и вовсе всё смешалось: причины и следствия, мотивы и задачи, амбиции и долг.
Если Гельман с Макаровым еще пытаются как-то объяснить свое участие в будущих премьерских структурах, то Абызов идет по тропе, проторенной Кожевниковой. «Чем отличается большое правительство от Общественной палаты»? — задает он сам себе волнующий многих вопрос и сам же себе на него не отвечает. Абызов только на днях появился на публичной политической авансцене, но уже сейчас видно, что он далеко пойдет, так как обладает бесценным даром — утопить любую идею в псевдоактуальном словоблудии. Вообще-то сей господин — координатор общественного комитета сторонников Медведева, но печется он исключительно о нас, простых людях. Ему очень хочется, чтобы каждый человек мог сказать: «Правительство — это я». Абызов как выразитель народных чаяний будет стараться изо всех сил сократить дистанцию между властью и народом. Как именно она будет сокращаться, он пока не знает. Зато знает Минаев: «Понятно, что у меня, Гельмана, Абызова, Макарова есть определенное влияние в обществе. Если даже сорок таких людей соберутся, уже будет толк». А если набрать четыреста Минаевых и Абызовых, то небо в алмазах нам точно гарантировано.
Вообще, единственная мысль, которую четко проартикулировал «Честный понедельник», — это мысль о высокой общественной ценности представленных городу и миру комитетчиков. Даже Макаров, отличающийся в своих в высшей степени достойных телепрограммах внятностью и железной логикой, уверен: залог успеха большого правительства в том, что сюда вошли люди с репутацией, и каждый из них этой репутацией дорожит. Тему охотно поддержал Минаев: здесь, мол, все — личности и профессионалы, они пришли в правительство не ради карьеры и материальных благ. А ради чего? Все тот же Минаев с простодушием второгодника и это доступно объясняет: «Наша главная цель — проверить себя в конкретной работе в масштабах страны». Интересно, Медведев, приглашая лучших людей к сотрудничеству, преследует аналогичную высокую цель? А что будет, если масштабы страны не вынесут их конкретной работы?
Тогда придется, видимо, воспользоваться опытом Витаса. У молодого певца ничего не клеилось — образовалась энергетическая дыра. Витас пошел к экстрасенсу Эмилю Багирову, который прямо на глазах у зрителей заштопал ему дыру, поправив кое-что в четвертой чакре. И случилось чудо — певец не только запел, но и стал заряжать воду своим голосом. Так что членам большого правительства не следует бояться никого и ничего. Если что не так — идешь к Багирову, штопаешь чакру и продолжаешь осуществлять связь между властью и народом. А особо перспективные связисты вроде Минаева с Абызовым, быть может, даже научатся голосом заряжать воду.
