1. Фильм Валери Донзелли открывал Неделю критиков Каннского кинофестиваля 2011 года и получил Приз зрительских симпатий. 2. В конце лета картина вышла в прокат во Франции всего на 130 копиях и неожиданно заняла первую строчку французского бокс-офиса, собрав 35 000 зрителей за один день. Сейчас его сборы подбираются к 1 миллиону долларов. 3. Фильм выдвинут от Франции на премию «Оскар» в категории «Лучший фильм на иностранном языке». 4. Все сборы от благотворительной гала-премьеры в кинотеатре «Октябрь», а также половина полученных дистрибьютором фильма средств в прокате и на DVD в России будут переданы в Фонд «Подари жизнь». 5. Это свободное, бескорыстное, обезоруживающее исповедальностью и темпераментностью кино. Кино, подключенное невидимыми проводами напрямую к зрительскому сердцу. Если, конечно, зритель не позабыл свое сердце дома.

Ромео и Джульетта встретились на вечеринке. «Смолк шумный бал, Лишь мы одни средь зала». Прочь веселящие таблетки. По парижским улицам их несет ураган чувств, которые можно унять только в стремительном беге или в музыке. Или в рождении ребенка. Крошки Адама.

В общем, в отличие от шекспировских тезок парижские Джульетта и Ромео безмятежно счастливы, эгоистично замкнуты друг на друге, а на мнение родителей им, если честно, наплевать. Но имена — предвестники трагедии. Гром грянет смертельным вердиктом. У полуторагодовалого Адама — рак мозга. Это приговор всей семье. Бабушкам, тестю, не вылезающему из «Фигаро», сестрам, близким друзьям. Мир в мгновенье ока тускнеет, отдаляется, теряет былое значение. И даже объявленная война в Ираке видится маленьким глупым событием по сравнению с необъятным горем, обрушивающимся на юные плечи, коварно, без объявления войны. «Почему эти страдания выпали именно нам?» Джульетта знает ответ: «Потому, что мы сумеем это преодолеть».

Вы прочитали эти строки и, скорее всего, подумали: «Я на этот фильм не пойду. Мне и в реальности проблем хватает, чтобы «загружаться в кино». Более всего сегодня мы боимся загрузиться. Но, может, именно это — соучастие-сочувствие нам и необходимо. Недаром древние индусы говорили, что сострадание является источником счастья, дарующим внутреннюю силу. Режиссер Валери Донзелли выплеснула на экран собственную драму, сделала это бесстрашно, без надрыва и — вы не поверите — с блестящим чувством юмора. История, рассказанная Донзелли, — личная история их с мужем, отличным актером Жереми Элькаймом. Их ребенок заболел смертельным недугом. И она отважилась поделиться с нами самым большим переживанием своей жизни.

Вот сцена, в которой молодые папа и мама волнуются в преддверии операции. Их знобит от страха, они начинают проговаривать друг другу свои опасения, нагнетая их чудовищность-нелепость: «Адам может стать аутистом? Овощем? Оглохнет? Оглохнет и ослепнет? Станет дауном… педиком и будет, о Боже, голосовать за национальный фронт!» Страх растворен в абсурде. И уже легче дышать. Уже можешь выбирать: молиться? или написать не умеющему говорить малышу письмо? или купить шампанского?

Донзелли пишет свое кино акварелью, нигде не пережимает, дробно монтирует фильм — будто танцует. Кстати, герои и танцуют, и поют, и кричат, и плачут. Всё как в жизни. В той жизни, из которой и пророс этот живой нежный фильм. Про любовь, которая объявляет войну смерти. Кто сильнее — тот и выстоит. Но даже если рутина изматывающей борьбы наносит сокрушительные удары хрупкой любви… они, контуженные, выстоят.

Валери Донзелли снимает кино не столько про себя, сколько про свое поколение: «Любовные отношения по своей натуре весьма беспечны и строятся на уверенности, что ничто не может их разрушить. Однако Ромео и Джульетта попадают в прозаичную рутину, больница заставляет их замкнуться в себе. Что-то должно погибнуть, чтобы их ребенок выжил. И это их отношения. В то же время именно это испытание укрепляет связь между ними. Они прекрасно дополняют друг друга. Они — мужчина и женщина, инь и ян. Мне хотелось показать современную пару. Он делает всю работу по дому и ухаживает за маленьким Адамом, а она работает. У них, конечно, есть свои идеалы, но им нужно платить ренту».

Сказать честно, не могу себе представить подобного бескомпромиссного, свободного, звонкого фильма, кино прямого социального действия… у нас. Наше общество погрязло в ханжеском болоте лжи, зашоренности, в котором тонут представления о нормальном (не показном!) милосердии. Каждый, кому выпало испытание страшной болезнью, оказывается изгоем, обречён превратиться в героя-одиночку.

Те же, кто решился вытащить себя за волосы из «болота» и заняться благотворительностью, как фонд «Подари жизнь», вынуждены ломать проржавевшие стереотипы. Выньте бананы из ушей. Услышьте: рак не передается воздушно-капельным путем! Не отворачивайтесь от больных и их близких!

Журналист Валерий Панюшкин, работающий в Фонде «Подари жизнь», готов поэпизодно разбирать картину Донзелли, проводить параллели: как у них и — как у нас.

Ребенку поставили диагноз и — внимание! На следующий день Адаму делают восьмичасовую операцию. А как же квоты, которые нужно выбивать месяцами? А где ж взять медсестер, нянечек? А где жить родителям?

Во всех странах работают благотворительные организации. Но только у нас на плечи благотворителей взвалили 80 процентов всех затрат. А ведь при осложнении стоимость лечения достигает $100 000.

У нас 50% отцов уходят из семей с подобными диагнозами у детей.

У нас… это перечисление каждый может продолжить сам. Чулпан Хаматова взяла детишек из фонда на экскурсию по Москве. И что? Менты немедленно их арестовали. Кто позволил по Красной площади детям идти в масках?

Кажется, сегодня мы все не то что в масках, — в бронежилетах. Не подходи — убью. Отвали, своих забот по горло. Предостерегал же нас первый русский поэт, а все ж позволили себе «ожесточиться, очерстветь и наконец окаменеть в мертвящем упоенье света, среди бездушных гордецов, среди блистательных глупцов…» и дальше провидчески безнадежное: «Среди досадной пустоты расчетов, дум и разговоров, в сем омуте, где с вами я купаюсь, милые друзья».