Эмиль ДАБАГЯН*
Из сокровищницы мирового политического опыта наши руководители черпают самые архаичные образцы государственного строительства, от которых отмежевываются другие.
Возьмем, к примеру, Мексику, расположенную далеко от России. У обеих стран в прошлом было немало общего. И там, и тут на заре XX века произошли революции. И там, и тут почти 70 лет правили однотипные партии, подмявшие под себя все институты общества. У нас была КПСС, у них — Институционно-революционная партия (ИРП).
Правда, Мексика развивалась по пути капиталистической модернизации, удваивала валовой внутренний продукт, органично интегрировалась в мировое сообщество. Там периодически проводились выборы органов исполнительной и законодательной власти. Но все это делалось под неусыпным контролем ИРП. Оппозиция формально существовала в виде карликовых организаций.
Действующий президент сам называл своего преемника, как правило, из числа министров внутренних дел. Эта технология получила наименование «дедасо». На русский язык выражение переводится как «указующий перст». Кандидат автоматически получал «одобрямс» на партийном съезде. Затем он благополучно избирался главой государства.
Так продолжалось до тех пор, пока в октябре 1968 года не грянули студенческие волнения, жестоко подавленные властью с помощью силы, но в то же время послужившие толчком к дозированной демократизации. Перемены прежде всего коснулись самой правящей партии. Эрнесто Седильо, избранный главой государства в 1994 году, в канун очередных выборов устранился от участия в отборе своего преемника, как неизменно случалось раньше. Впервые в ИРП прошли праймериз с участием не только членов партии, но и сочувствующих. Это способствовало оздоровлению политического климата, консолидации оппозиции. К началу нового тысячелетия сложилась реальная трехпартийная система с центристским, левоцентристским и правым крыльями.
В июле 2000 года на президентских выборах победил 58-летний Висенте Фокс, лидер Альянса за перемены, ядро которого составляла оппозиционная Партия национального действия. Он добился убедительной победы над основным соперником, кандидатом от ИРП. Это знаменовало конец ее монополии на власть. Нетрудно убедиться, что наш истеблишмент готов взять на вооружение архаичные технологии, которые сами изобретатели сдали в архив за ненадобностью.
Сама же Мексика с тех пор быстро продвигается по пути плюралистической демократии, реформируется политическая система. Специальный закон зафиксировал автономность высшей электоральной инстанции — Федерального избирательного института (ФИИ). Он не на словах, а на деле превратился в орган, независимый от остальных ветвей власти. О его авторитете свидетельствует любопытная деталь парламентской кампании 2003 года. Руководство ФИИ сделало замечание президенту о недопустимости использования административного ресурса, а именно прокручивания по телевизионным каналам роликов, рассказывающих о достижениях правительства. Фокс внял предупреждению и дал указание снять с показа ролики. Впоследствии ФИИ оштрафовал эту партию на 48 млн долларов за нецелевое использование фондов в ходе баталий 2000 года.
Мексиканская конституция запрещает главе государства баллотироваться на второй срок. И ни у кого никогда не было поползновений избираться еще на шесть лет.
Мексика и Россия — федеративные государства. В Мексике 300 депутатов нижней палаты избираются по одномандатным округам и 200 — по пропорциональной системе. Одна и та же партия не имеет права занимать более 300 мест. Губернаторы в регионах избираются прямым голосованием. Эти выборы превращаются в состязание конкурирующих партий. Президент, управляя, обходится без наместников-полпредов в округах.
ИРП на всеобщих выборах 2006 года потерпела сокрушительное поражение. Ее кандидат вышел на третью позицию, а некогда могущественная организация лишилась большинства в конгрессе республики и многих губернаторских кресел. Это плата за длительную политическую монополию и одновременно нормальное явление для демократической системы, когда правящие партии сменяют друг друга.
В Мексике на рубеже веков произошли существенные сдвиги, возникло зрелое гражданское общество, средства массовой информации не подвергаются цензуре, фактически играют роль четвертой власти. Страна добилась успехов в поисках оптимальной модели, сочетающей экономическую стабильность с плюралистической демократией.
* Автор — ведущий научный сотрудник Института Латинской Америки РАН.
