В начале декабря состоится пятый фестиваль настоящего документального кино «Артдокфест», который традиционно завершится церемонией вручения премии «Лавровая ветвь». Мы учредили приз в номинации «Лучший дебют» с формулировкой: «Новая газета» — новому кино».

В области неигрового кино это самая крупная в стране премия.

Хотим поддержать молодых, талантливых в их стремлении увидеть и запечатлеть актуальную реальность и ее героев. В прошлом году премия и 500 000 рублей были вручены двадцатипятилетнему Максиму Васяновичу за фильм «Мама умерла в субботу на кухне».

Смотрим новые дебютные фильмы.

Артдок — неформатное кино, выжатое далеко за пределы безупречно голубых полей телевизора. У новоявленных режиссеров, выпускников ВГИКа, Высшей школы экономики, руки еще развязаны. В своем первом фильме они, свободные от диктатата продюсера, давления телеканалов, могут волеизъявляться, заниматься экспериментами в области актуальной культуры, видеть мир свежим взглядом — «без шор», лоска и купюр.

Из общих впечатлений о дебютах. Нынешние номинанты порадовали самоценными (хотя отчасти и ученическими) исповедальными высказываниями. Камера невидимкой просачивается в «жизнь других», живых людей с настоящими судьбами. И не останавливаясь, движется дальше — от событийного (бессобытийного) ряда в потаенное, скрытое от чужих глаз. Практически во всех картинах с героями установлены родственные отношения. Не просто «привычная камера», но «подруга» дней суровых, родственница, которая неочевидно, но сочувствует. И с помощью этой «родcтвенной камеры» молодые авторы исследуют не только мир, колючий и сложный. Погружаясь в квинтэссенцию правды до ими избранных пределов — они познают себя.

В «Тихом доме» снималась «семья Самойловых», так указано в титрах. Наблюдение за парой интеллигентных пенсионеров. Они культурно едят супчик под аккомпанемент «Релакс ФМ»: «Оставайтесь на спокойной волне». Друг с другом не разговаривают. Меж ними стена. Он с одной стороны за компьютером, она — с другой. Отработав век в институте металлургии, пытаются как-то наладить отношения с действительностью. Но «Эхо Москвы», драма Ходорковского, новости по Интернету — лишь эхо далекой жизни. Она молча стрижет мужа, шьет тряпочных зайцев. Он болеет и нехотя выздоравливает. Время, шаркая, бредет своим чередом. За окном фейерверк, в комнате ненужно мигает телик, лицом к стене лежит мужчина… Тихая экзистенциальная драма рассмотрена Павлом Самойловым (он и автор сценария, и режиссер, и оператор), судя по всему, сыном пенсионеров. Вот почему нет шва между ним и героями.

«Баржа» тоже снята учеником Марины Разбежкиной и Михаила Угарова Михаилом Колчиным. Пузатый дядя Миша охраняет арестованную за долги баржу на обгрызенной ржавой пристани. Сидя на ящике «Песок», чистит картошку, моется, поливая себя из железной кружки. Жарит. Ест. Выпивает. Следит за жизнью на берегу. Дни ползут неразличимо. Дядя Миша умоляет хозяина отпустить его. Наконец натягивает рубашку, вправляет пузо в штаны, уходит… Вместо дяди Миши баржу охраняет Ринат, гастарбайтер. Звонит товарищу: «Таблетку солподеина нашел, от чего, не знаешь? Вроде рекламируют его…»

В фильмах учеников Разбежкиной–Угарова, по большей части снятых приемом привычной камеры, авторская воля незаметна. Сам фильм — и есть взгляд автора (во всяком случае, в лучших работах), который строит рассказ, режиссирует, снимает. Вгиковские работы сделаны иначе. Они не столь интравертны, в них авторское начало, вместе с работой оператора, приглашенных участников — одно из составляющих будущего фильма.

Работа Павла Афанасьева «Как я съел свою стипендию» скорее тянет на качественный телевизионный проект. По идее, таким и должно быть телевизионное документальное кино: остро-проблемным и авантюрным. Вопрос простой. Можно ли прожить месяц на студенческую стипендию в 2200 рублей? Подобно ученому Сеченову, товарищ режиссера мужественно бросает свое здоровье на плаху опасного эксперимента. Однако день за днем взгляд его теряет блеск энтузиазма. Билет на дорогу, 200 рэ в неделю на питание. Зубную пасту приходится тырить у соседей… пока не поймают. Дешевые макароны с оптового рынка, пара банок тушенки, пельмени… Какой гад сказал, что пельмени — студенческая еда? И отчего тебя, как маньяка, вместо лекции тянет в гастрономический дворик торгового центра, а сэндвич и банка коки преследуют во сне? Вообще спать хочется все время. Он выдержит и докажет, что на стипендию выжить можно. Только мозг твой, забывший об учебе, еще долго будет сонным и травмированным одной мыслью: где бы пожрать.

Есть предложение, запереть на месяц правительственных чиновников, определяющих размер стипендии. Кормить их исключительно требухой, которую можно купить на 2200 рублей. Чтобы они соотносили цифры, прописанные в постановлении, с реальной жизнью. И еще. Правительству стоило бы помнить, что римские императоры платили так называемые стипендии — регулярные денежные выплаты варварским племенам, дабы те не устраивали разбойных набегов на территорию империи.

«От винта» Татьяны Константиновой самая поэтическая работа в номинации. Начинается с вручения герою фильма диплома самолетостроителя. Вот он уж и всю квартиру занял доморощенными деревянными крыльями. От строительства самолета в домашних условиях выходит 8 кг пыли. Кто ж такое выдержит? Бабушка, учительница музыки, терпит из последних сил. Зато режиссер Татьяна не стерпит, выскочит из-за камеры, войдет в кадр, будет вместе с героем пилить-строгать. Самолетостроению надо помогать.

В «Гражданском браке» (режиссер — Злата Школьная) юная пара сожителей вроде бы и знает, что камера в доме есть, даже в ванной, где они любят сидеть парой. Но с камерой обращаются как с подружкой. Герой доверительно признается, что подворовывает в сетевых супермаркетах одежду. Он считает, что стоимость одежды учитывает «пропажу вещей».

Катя Креналинова — маргинальная дива из одноименного фильма Александры Лихачевой. Прехорошенькая, с милейшей улыбкой застенчиво рассказывает следователю, как сожгла дом вместе с мамой и отчимом… Следователь прорывается сквозь обволакивающие чары девушки к ее раскольниковским мотивациям. Все бесполезно: «Зачем им жить, если жизнь их бессмысленна?»

И, наконец, фильм «Милана» Мадины Мустафиной. Начинается безобидно. Мимо дачных коттеджей идут две девочки. Одна в розовом, вся причесанная — 48 косичек в хвостике, другая в зеленых шортах, майка чуть порвана. Их тропинки то сходятся, то показательно разбегаются. «Ты где живешь? В тех домах? В квартире?» Они забираются в лесной массив. Тряпки и одежда развешаны на ветках, матрасы на траве, костер с котелком. «Кто здесь живет?» — «Мы». — «На улице? Ужасно».

Правда, ужасно. «Тварь. Ё… сука». Мамаша Светлана в розовом халате, возлежит, завернувшись в одеяло, на матрасе, словно на троне. Сипло «воспитывает» девочку: «Почему ты очутилась в колючках?» За девочку страшно. «Мамочка не надо!» Оплеухи. «Почему ты, сука, не слушаешься?» — «Буду слушаться, мама, обещаю, с завтрашнего дня». — «А сегодня на х… все?»

Милана — Маугли, дочь волков. Ползает по веткам с песнями. Жизнь ее и мира, ее окружающего, показаны спокойно, без надрыва. Просто такая травматичная жизнь со своими радостями. Игрой с любимой собакой Бимом. Веселыми минутами с впавшей в благодушие мамой. Они поят ежика, наряжают Бима в трусы и лифчик, красят ему ногти и жутко веселятся. Маме Свете тоже достается: «Папа, ей же ехать, не бей ее по лицу!» Милана мудрая, знает, как вести себя в «лесу» среди диких людей. «Папа, она хочет вешаться! Беги скорей». «Что задумала, то и сделаю, моя смерть будет на твоей совести». Это жизнь в кратере вулкана. Есть еще одна запоминающаяся сцена, в ней Милана натравливает Бима на вороненка. Ругается на вороненка словами мамы. Это непростое внедрение на запретную территорию, где социальный шлак. Но для режиссера — которого вроде бы и нет вовсе — они не отхожий материал, а люди. Выживающие без крыши над головой, по-своему, по-уродски любящие друг друга. И грызущие друг друга здесь, на дне. Камера их не судит, показывает ужасающе безнадежную обыденность, будто так и надо. Без любования низменными фактурами российской нищеты. И в этой будничности, сочувственной беспощадности — боль фильма. Свидетельство неординарного таланта автора. В финале Милана, ангел, изувеченный париями, снова бежит по полю вдоль благополучных дачных коттеджей и беспечно поет песенку, которую сочиняет на ходу. Про любовь.