Беседовала Анастасия ТОМСКАЯ
Театр на Малой Бронной открыл новую программу под названием «Мастерская на Малой Бронной». В рамках проекта молодые режиссеры и актеры будут пробовать свои силы на большой сцене, а бездомные спектакли, по каким-то причинам не нашедшие своей площадки, будут обретать здесь вторую жизнь. Первой работой «Мастерской» стал спектакль «Палата №6» по рассказу Чехова, поставленный двумя режиссерами — Артемием Николаевым и Сергеем Голомазовым. Голомазов теперь не только худрук Театра на Малой Бронной, но и проекта «Мастерская…». За четыре с половиной года после своего назначения он превратил «Бронную» не только в посещаемый театр, но и в экспериментальную площадку.
— Афиша первого спектакля «Мастерской на Малой Бронной» — белый лист с черными буквами. С чистого листа, что это? Не отказ же от истории театра?..
— Конечно, нет, это было бы безграмотно, опрометчиво и глупо. Скорее, это попытка предложить новую историю — не параллельную, но ее продолжение. Я ищу некие мостики, те хромосомы, которые склеили бы меня, моих учеников, Театр на Малой Бронной, его старшее и среднее поколение. Иногда это получается органично, иногда нет. Вообще, мне происходящее напоминает историю Государства Российского, когда Петр Первый потребовал, чтобы народ повсеместно завтракал картошкой. Как выяснилось, многие этого не хотели, но сегодня уже все почему-то уверены, что картошка — это наша национальная еда.
— Какую публику вы хотите видеть на проектах «Мастерской»?
— Главное — чтобы зритель умный был, ведь дураки есть в каждом поколении!.. Но я рад, что в зале много молодых лиц рядом с респектабельными и пожилыми людьми.
— Есть сегодняшнее социальное положение общества, есть те процессы, которые в нем происходят. «Палата №6» дает ответы на насущные вопросы?
— Я думаю, что это фантастически современный материал. Ответов он, к сожалению, не дает, скорее, ставит диагноз. Но в результате рождается то, что называется человеческой совестью, а она — штука крайне болезненная. Когда сталкиваешься с сегодняшними несправедливостью, диктатурой ложных ценностей, с бесконечным нашим хамством, с безвкусицей и мещанством, вдруг понимаешь, что все эти вещи терзали и Чехова. И конечно, думающему человеку жить в таком обществе чрезвычайно трудно — у него болит совесть. Вот об этом наш спектакль.
— Художник не может быть в гармонии с миром?
— Художник, у которого не болит совесть, должен писать гимны. Власти, государству, стране. Но это, я боюсь, не имеет отношения к творчеству.
