Отечество набрало 2,4 балла из 10 (чем ниже показатель, тем выше уровень коррупции). Такой же результат у Азербайджана, Белоруссии, Коморских островов, Мавритании, Нигерии, Восточного Тимора, Того и Уганды. Лучшие показатели у Новой Зеландии, Дании, Финляндии, Швеции и Сингапура. Международная организация по борьбе с коррупцией Transparency International опубликовала результаты в четверг. Индекс вычисляется на основе данных опросов, проведенных среди экспертов.

В 2010 году Россия набрала 2,1 балла и заняла 154-е место из 178. Мы попросили директора Transparency International – Россия Елену ПАНФИЛОВУ объяснить, что кроется за положительной динамикой.

— Так совпало, что мы говорим об Индексе восприятия коррупции 2011 года в очень важном историческом контексте. С одной стороны — парламентские выборы. С другой — окончание срока президентства Дмитрия Медведева, который борьбу с коррупцией объявил одним из своих приоритетов. Повышение индекса на 0,3 балла (хотя показатель ниже 3 баллов по-прежнему можно назвать национальным позором) в нашей ситуации вроде как выглядит прогрессом.

При этом 0,3 балла — это и принятые законы, и подписанные конвенции, и меры по предотвращению коррупции вроде декларирования доходов и имущества. Аж дух захватывает, когда думаешь о том, как бы мы поднялись в рейтинге, если бы эти законы (хорошие, которые могли бы самым серьезным образом изменить ситуацию) стали применять на практике. Важно отметить: применять не избирательно, по принципу «вот этого мы ловим на коррупции, а вот этот нам друг, и мы закрываем глаза».

Иллюстрация — «дело «Даймлера», о котором трубили весь прошлый год. Нам сказали, кто получил взятки от компании «Даймлер»? Нет.

«Игорное дело», связанное с подмосковными прокурорами, которое так бурно начиналось по весне. Где результаты?

Кущевка — должностные лица, которые все это допустили, понесли ответственность? Нет.

Ну и, конечно, «дело Магнитского» и прочие резонансные дела, связанные с экономическими статьями. Ответы по ним не получены.

Если ты не приделал к принятым законам «руки», надеяться на серьезный прогресс сложно. Еще сложнее надеяться на это в стране, где огромное количество коррупционеров во власти никакой борьбы с коррупцией не хотят и саботируют любые реформы. Черное называют белым, белое — черным.

Я могу понять этих людей: они хотят, чтобы все осталось, как есть, им в этой реальности хорошо. Она приносит им миллиарды, они не полезут сейчас на трибуну с криком: «Да, моя программа — больше коррупции!» Они у нас умные, они говорят правильные слова. Но когда их спрашиваешь, почему не опубликована декларация о доходах, почему не возбуждено дело, раздается риторика: «Не надо лазить по карманам! Вы сами-то на кого работаете?»

Попытки обвинить журналистов в том, что они льют воду на чью-то мельницу, когда проводят расследования, или организации, которые занимаются общественным контролем, — это игра очень больного сознания. Если говорить о национальной безопасности, то гораздо опаснее коррупционеры. Это они распродают нашу Родину. Те, кто кричит: «Вот эти организации и эти газеты — для того чтобы дать возможность кому-то когда-нибудь нас захватить», пытаются скрыть от общества тот факт, что нас уже захватили. Коррупционеры, которые с теми самыми отдельными наймитами мирового империализма за денежку спелись значительно стремительнее, чем кто-либо в принципе может с ними спеться.