Представительная власть, представляющая интересы правящего класса, и гражданское общество, не имеющее представительства в парламенте, не представлены друг другу. Если они где и встречаются, то на улицах или в кабинетах «правоохранителей». Не представленное во власти гражданское общество в новом политическом цикле будет все дальше дистанцироваться от государства и его лидеров. А под их управлением осталась лишь часть страны: политические и бизнес- элиты, а также страты, полностью зависящие от бюджета, — армия, спецслужбы, правоохранительные органы, бюджетники и пенсионеры. Вся остальная страна перейдет на автономный режим существования. И, соответственно, начнет строить собственные институты представительства людей, ценностей, интересов.

Структуры, которые рождаются на основе неполитического интереса, постепенно политизируются и начинают транслировать ценности. Возьмем для примера «Синие ведерки» или Федерацию автовладельцев России. Их объединил общий интерес. Но оказалось, что защита общего интереса предполагает наличие разделяемых ценностей. Демократия имеет значение даже для автомобилистов — без нее не решаются их проблемы.

Организацию «ГОЛОС», интерес которой технический — соблюдение правил, силой вынуждают превратиться в структуру ценностную. Потому что в современной России соблюдение правил, оказывается, предполагает приверженность ценностям политической демократии. Иначе не получается быть честным.

Новые институты демократии вырастут, скорее всего, не из традиционных партий. Бульон из плодотворных дебютных идей варится отнюдь не в думской столовой. Новые институты, идеи, лидеры — всё это появится в гражданских организациях.

При всем скептицизме по отношению к интернету сетевая демократия станет все чаще транслировать альтернативные способы решения проблем, переходя от негативных программ — отрицания власти, к позитивным — программам изменения среды существования. «Синдром Монсона—Путина», родившийся благодаря современным средствам коммуникации, будет преследовать шкодящую и шалящую власть практически везде. СМИ перестали быть четвертой властью. Но в нее превратится коммуникативная среда в целом.

Конкуренция прямой и представительной демократии — не специфически российское явление. Классик политологии Джозеф Най в книге «Будущее власти» прогнозирует: «Власть перейдет от государств к негосударственным акторам». Но у нас этот процесс сдобрен специями политического противостояния.

Гражданский активизм, сетевая демократия, волонтерство ближе к улице, чем к коридорам парламента. Но именно из этого, по определению Вацлава Гавела, «параллельного полиса» естественным образом прорастет параллельная власть, с которой для начала будут считаться люди, чьи интересы и ценности не воспринимает нынешний политический режим. Люди, составляющие население России, потерянной для официальных лидеров.

Получается, что нас ожидает конкуренция официальной власти и неформального сектора, представительной демократии, увы, дискредитированной, и прямой демократии.

Если режим под давлением общественных настроений сочтет за благо меняться, то единственный путь политической модернизации — сближение и взаимное дополнение представительной и гражданской демократии. Если нет, то Россия окончательно разделится на две страны: подконтрольную нынешней власти — и потерянную для нее.

По логике вещей, в этом не заинтересован никто.