Говорят, детского кино не бывает. Есть кино хорошее и плохое. Но начинаются каникулы — сразу вспоминаешь, что российского детского кино точно не бывает. Куда-то ушло. А ведь было — не только идейно-железобетонное про боевитую «Зарницу», но и живое, долгого дыхания. «Республику ШКИД» сразу посмотрело более 30 миллионов зрителей. Лидером проката был «Розыгрыш». В фильмах «Чужие письма», «Ключ без права передачи», «Добро пожаловать…», «Вам и не снилось», «Сто дней поле детства» с нами, еще не выросшими, говорили, как со взрослыми. Начистоту. О сокровенном. Лучшие детские фильмы — долгожители. До сих пор слышна хрустально чистая мелодия трубы из «Звонят, откройте дверь!». Но, кажется, тот «ключ» оказался… без права передачи.
Как сегодня снимать для детей — у нас практически никто не знает. Хотя рецепты сыплются со всех сторон. Одни считают: всё дело в деньгах. Современное детское кино должно быть «спецэффектным», забористым. У нас на все детское кино тратится 100 миллионов рублей в год. А одни «Приключения Тинтина…» стоят 140 миллионов вовсе не рублей. И ведь фильм окупается. Гарантом успеха служат не только Спилберг и Джексон, но и команда блестящих сценаристов (Стивен Моффат, Эдгар Райт, Джо Корниш) и самая что ни на есть пионерская технология, развивающая эксперименты «Аватара». Вы скажете, такое кино — чистой воды авантюрное развлечение. Однако лучшие мировые хиты для семейной аудитории, такие как «Вверх!» или «ВАЛЛ-И», не боятся размышлять о старости, бедности, одиночестве, ценности дружбы.
Вопрос о ценностях не второстепенный. Если министр образования нашей юной прекрасной страны считает, что слабоумная советская система воспитывала творца, а сегодня нам необходим квалифицированный потребитель… то и кино призвано не в виде искусства, а фабрики ширпотреба, причем некачественного. Для качества нужны мозги творца. У истоков одной из лучших анимационных студий мира — «Пиксар» стоял компьютерный гений Стив Джобс. Он же, между прочим, являлся исполнительным продюсером пионерских изысканий в «Истории игрушек». К чему это я? К тому, что все связано в волшебном «кольце всевластья»: мозги, скудное финансирование, отсутствие профессионалов, разочарование и идиосинкразия на доморощенное кино у зрителя. А также нежелание авторов снимать непрестижные, неприбыльные «фильмы для детей до шестнадцати». Продюсеры, вознамерившиеся снять детское кино, быстро остывают. Кинотеатры их фильмы не берут. От них отворачивается телевидение (есть запрет на размещение рекламы в «детских программах»). В результате Дисней и его подопечные правят бал в «ящике» и мозгах. А Первый канал, главный проводник неувядаемых идей дядюшки Уолта в зрительские массы, посвящает ему не только детские программы, но и КВН. Раз нет талантливых, зрелищных, трогательных отечественных картин, дети и дальше будут воспитываться комиксовым «Тинтином», хамелеоном Ранго, псом Вольтом и ими утвержденными ценностями. Впрочем, не думаю, что эти вполне человеческие ценности уступают ценностям нашего Минобра. Господину Фурсенко отвлечься бы от государственных дел да перечесть Аристотеля, уравнивавшего этику с активной творческой деятельностью. А стремления к власти и наслаждениям философ отвергал как «жизнь — паразитическую и животную», пробуждающую в человеке «рабский образ мышления».
По данным Movie Research, в 2007—2009 годах дети смогли увидеть всего шесть лент, для них снятых. Статистики ошибаются. Картины эти хоть и были завершены, но вряд ли их увидели юные зрители. И все же медленно, но лед трещит: только за последний год произведено около восьми отечественных фильмов, обращенных к детям или семейной аудитории. Они стали номинантами на премию в области визуальных искусств «Звездный мост». Не за то, что шедевры, а за то, что сняли, — молодцы! Лиха беда начало! Поддержим отечественного производителя детской кинорадости! Правда, общее впечатление — фильмы в основном унылые, хотя из скромной лягушачьей кожи лезущие.
Продолжая собирать коллекцию национальных символов, народный артист России Сергей Безруков прибавил к образам Пушкина—Белого—Есенина—Иешуа—Высоцкого — Ивана-дурака. Его «дурак» в «Реальной сказке» — вэдэвэшник, которые бывшими не бывают. Вот и противостоит «дурак» с базукой бессмертному олигарху Кощею. Охрана у Кощея богатырская, реальные пацаны: Илюха, Алеха и Добрыня. Василиса подрабатывает в школе, Баба-яга — в кондитерской. Все неплохо пристроены. Только Леший привычно бомжует. Кощею, ясное дело, не жить в этом сказочном современном мире, на него без Басманного суда иголка в стоге сена найдется. Тот же, кто не порвет на себе британский флаг, — не патриот, постыдный обыватель, не верящий в «былинные ценности о самопожертвовании своей силы и ума для народа русского…» Видимо, в подобных посконных тирадах и есть «философия для взрослых», которая, по мнению одного из авторов фильма, заложена в «нетривиальной много-смысловой сказке».
Словами, назидательными примерами не обучить нравственности. У детей чутье к всякого рода лжи. Об этом и Толстой писал: «Дети нравственнее, гораздо проницательнее взрослых, и они, часто не выказывая и даже не сознавая этого, видят не только недостатки родителей, но и худший из всех недостатков — лицемерие родителей, и теряют к ним уважение».
Сценарий фильма «Ангел» был вовсе не плох, рассказывал историю взаимоотношений городского внука Юрика и его деревенского прадеда — осколка советского прошлого. На протяжении неспешного сюжета они с трудом строили мост друг к другу, мост между разорванными мирами, эпохами. На экране всё сплющилось. Режиссеру Дмитрию Федорову не удалось сомкнуть реальность и метафизическую условность, заложенную в сценарии. Непонятно, отчего крепкий, орущий старик, для острастки порющий внука, беспрестанно вспоминает хмурую коммунистическую молодость, в которой он, комиссар в пыльном шлеме, расстреливал односельчан, разрушал православные святыни. Мудрый Юрик пропускает пугающие подробности исторического прошлого «вечного» предка, усваивая главное — вневременные идеалы, зовущие к «самопожертвованию своей силы и ума для народа…» В общем, всё по тексту… предыдущего фильма.
«Ребенку ничего разъяснять не нужно, — считала Цветаева. — Его нужно заклясть». Это труднее всего. Перед съемками в фильме «Гори, гори, моя звезда» Евгений Леонов просил режиссера Митту сказать главное про его персонажа: «Скажи, чего я люблю и чего я боюсь».
В режиссерском дебюте Владимира Карабанова «Слон» непонятно, чего любят и чего боятся герои. Это сентиментальное путешествие цирковой девочки Бони, водителя трейлера Зарезина (Шнур) и слона Бодхи, которого должны усыпить и которого герои усыпить не позволят. Спасая слона, они, по сути, спасают себя. Но внутренние человеческие мотивации не прорываются сквозь дежурные слова. Живее всех слон, он любит людей и жизнь. Хочет танцевать, а не на скотобойню. Это понятно с самого начала.
В спортивной драме «Борцу не больно» хороший тренер помогает беспризорному мальчишке выбраться из криминальной ямы с помощью самбо. Всё бы ничего, но неплохой фильм Нурбека Эгена до боли напоминает аналогичную американскую драму «Никогда не сдавайся». Среди удачных работ я бы назвала ретродраму «Мой папа Барышников», события которой разворачиваются в хореографическом училище в буйные времена перестройки под музыку Boney M.
Если же говорить о преемственности, я бы назвала дебютную работу известного екатеринбургского документалиста Георгия Негашева «Последняя игра в куклы» (приз в номинации «Лучший фильм»). Это не просто кино морального беспокойства, в духе картин Асановой, Авербаха, Митты. Это еще картина, снятая по сценарию одного из талантливейших авторов 1990-х — Нади Кожушаной («Зеркало для героя», «Нога», «Прорва»), ушедшей от нас так внезапно. Еще одна попытка юных героев сориентироваться в перевернувшемся вверх тормашками мире. Оля Савельева — взрослая девочка, пытающаяся сшить на живую нитку разорванные отношения родителей. Но, увлекаясь максималистскими представлениями, она увлекается игрой «в людей». Манипуляции их судьбами — игра смертельно опасная. Можно предъявлять претензии к картине, но в ней есть ток подлинной сложной жизни. Есть блестящие актерские работы, прежде всего Евгении Дмитриевой, сыгравшей потерянную, внутренне расхристанную маму Оли. И, конечно, Аня Патокина, девочка из Краснокамска, ставшая Олей Савельевой. Ей так хотелось, чтобы соседи, однокашники посмотрели картину. Но премьера не состоялась: в городе нет кинотеатра.
Уважаемые прокатчики, может, у вас тоже есть дети, не отказывайте «от дома» приличным российским картинам. Обратите внимание на фильм Георгия Негашева.
