Что заставляет меня думать о поражении? Я ведь не радикал-оппозиционер, для которого власть всегда не права и по преимуществу преступна. Я охранитель. Стараюсь находить резоны в действиях лиц, принимающих решения, даже если эти лица весьма неказисты. Потому что, как правило, у государственных мужей выбор решений ограничен в диапазоне от «нехорошо» до «очень плохо». Судьба Понтия Пилата. Я сочувствую этим мужам, а потому не пользуюсь черно-белой палитрой. И вот я говорю себе: ОНИ проиграли.
Вот почему я думаю так:
- Большое количество моих знакомых, прежде безразличных к политике и тем более к выборам, решили пойти к урнам, чтобы проголосовать против «Единой России».
- Многие другие, политически активные, но не экзальтированные оппозиционеры, а иногда даже бывшие ярыми путинистами, также долго готовились к тому, чтобы пойти и проголосовать против «Единой России».
- Множество бизнесменов, антикоммунистов по своим взглядам, голосовали за компартию, потому что желали насолить Путину как можно сильнее. И это происходило не только с моими знакомыми — цифры говорят сами за себя. Я не об итоговых. Я о тех, которые зафиксированы на избирательных участках в самых праволиберальных городах России — Москве и Петербурге. За «Правое дело» почти никто не голосовал.
4.Протестное голосование оказалось предельно осознанным. Это видно также по результатам ЛДПР. Результат Жириновского говорит, что протестный электорат был мобилизован прежде всего в образованной и рациональной среде.
5.Результат «Справедливой России» (которой также не добавил голосов «почти волшебник» Чуров) свидетельствует в пользу того, что протестовали не только люди, чей негативизм не знает пределов, но и вполне ориентированные на истеблишмент, на власть, но не на такую власть. И попавший в опалу Миронов оказался вполне приемлемой альтернативой путинским едроссам (голосов «яблочных» симпатизантов не хватило бы для двукратного увеличения мироновского электората).
6.Несанкционированные митинги не только обрушили рынок российских ценных бумаг, но и показали, что сегодня появилось огромное число людей, которые не выскажут своего мнения начальству в глаза и даже под его бдительным взглядом заполнят бюллетень на досрочном голосовании «как надо», зато выйдут на площадь «потусоваться» среди протестующих. Я уж не говорю о значительном росте числа тех, кто сознательно шел получить по горбу демократизатором.
- Наконец, лидеры оппозиции перестали быть маргиналами, начав постепенно превращаться в героев. Их имена становятся символами — по крайней мере, в среде людей, причастных к Интернету. Не разделяя взглядов Немцова или Яшина (и даже находясь в оппозиции к ним), я готов пожать им руку, потому что они ведут себя достойно на пути, который избрали для себя. Отсутствие лидеров, пользующихся доверием, было главным ограничителем в консолидации оппозиции. Атмосфера избирательной кампании начала создавать предпосылки для появления вождей. И власть всемерно ускоряет этот процесс, но… у нее нет иного выхода. Дело в том, что любые действия власти теперь будут вести к укреплению оппозиции. Наказывая лидеров, она готовит героев, игнорируя их, укрепляет уверенность несогласных в своей силе, дискредитируя их, дискредитирует себя. У нее попросту нет хороших решений. Что бы она ни делала, теперь все будет оборачиваться против нее. Все шаги под горку. Оппозиция создала условия для импринтинга*, когда огромное количество людей (сегодня оно определяется, пожалуй, уже миллионами) запечатлело в своем сознании представление о преступности власти, о воровстве голосов. И не важно, каким был объем вброса — 5% или 10%. В сознании избирателей подтасовки оказались чудовищными. И это представление не будет поддаваться рациональным опровержениям и разумным доводам. Импринтинг — явление, реализующееся за пределами сознания. Эмоции, им вызываемые, можно до некоторой степени держать в узде, если ты человек с мощным интеллектом и сильной волей. Но не более. В состоянии сильного волнения, стресса, а тем более аффекта, импринт заставит человека поступать в соответствии с бессознательными представлениями и становиться частью толпы с аналогичными эмоциональными реакциями. И власть никак не сможет совладать с этим, обладая даже всеми каналами промывания мозгов. И не сможет купить избирателей никакими подачками — люди будут брать деньги и благополучно ненавидеть правящую элиту.
Положение дел можно изменить, только если новый/старый президент резко сменит команду, резко сменит риторику и свой имидж. Но я не думаю, что мы увидим Путина 2.0. Путин почти исчерпал возможности своей гибкости, а главное, он стал заложником своего клана. Все государство выстроено под интересы небольшой группы людей, которые и есть ядро правящей элиты. И эта элита алчна и недальновидна. Принимая даже разумные решения, она не может превратить их в разумные поступки. Она не сможет, даже осознавая такую необходимость, уступить место новым людям и новому стилю. Тем более что замена действующих лиц — дело долгое, а до сих пор власть была озабочена уничтожением реальных лифтов вертикальной мобильности, а также удушением контрэлит. Ей объективно трудно провести замены в короткий срок. А времени не осталось. Поздно.
Именно поэтому я думаю, что власть проиграла. Теперь я задаюсь гораздо более сложным вопросом. Кто выиграл?
* Импринтинг — неизгладимый образ, формирующийся в результате первого впечатления, диктующий поведенческие реакции.
