В чрезвычайно популярном еще среди советской интеллигенции томе переписки Томаса Манна есть такой пассаж великого писателя, датированный январем 1951 года: «Какая наглость со стороны этого Аденауэра (сейчас приходится напоминать, что это первый федеральный канцлер ФРГ. – А.К.) утверждать, что бастовать можно только из-за зарплаты и рабочего времени… Благословенна страна, где рабочие думают не только о зарплате, но добиваются «права участвовать в государственной жизни и завоевывают его!» Вот Владимир Путин — он как Конрад Аденауэр: до сих пор находится в недоумении, как можно требовать каких-то политических свобод, если в принципе многие накормлены.
Его встреча с руководителями СМИ сигнализировала только о еще более четкой политической самоидентификации премьера: Путин — кандидат от того большинства, приобретать лояльность которого он может путем регулирования «подачи» бюджетных социальных благ. И он никому не позволит свой ядерный, патерналистски настроенный электорат называть «быдлом». Правда, кто и где это «новое путинское большинство» назвал «быдлом», так никто и не понял.
Путин готов к диалогу. Это снова прозвучало как новость. И снова виноваты оказались те, кто не увидел в приглашениях на церемонию вручения правительственных премий СМИ приглашение к разговору. Характерно, что повестка такого диалога не определяется. И справедливости ради надо сказать, не артикулируется она ни той, ни другой стороной. Хотя вполне очевидны две вещи, и они обсуждаются в организационных структурах митингов, что «надо быть реалистами и требовать невозможного». Реализм состоит в понимании того факта, что никто во власти не будет признавать выборы фальсифицированными. А «невозможное» в этом реализме состоит как минимум из двух пунктов: 1) начало работы парламента, утверждение законов, запускающих политическую реформу, и — следом — досрочные парламентские выборы, честные и по новым правилам; 2) если Путин не готов быть переходным президентом, проводящим политическую реформу и объявляющим новые парламентские и президентские выборы, то как минимум другие кандидаты имеют возможность выполнить эту чрезвычайно важную «техническую» миссию (пункт о добровольном сложении с себя полномочий через 5 лет есть в предвыборной программе Михаила Прохорова; о своей готовности к «техническому» двухлетнему президентству уже говорил и Сергей Миронов — и здесь важна сама идея, а не оценка реалистичности победы этих кандидатов).
С формулированием повестки со стороны власти сложнее. Потому что с текущими целями все понятно — им надо добиться избрания Путина президентом. А вот вся остальная — позитивная, негативная ли — повестка будет формироваться только после выборов. Причем эти внутривластные договоренности и перераспределения постов, в свою очередь, будут зависеть от степени убедительности победы главного кандидата. Если он наберет много голосов — это одна история, мало — совсем другая.
Но, как утверждает наш источник на Старой площади, никто во власти и в путинском окружении даже и не планирует никаких серьезных разговоров и уступок другой площади — Болотной. Все эти обидчивые рассуждения о «диалоге» — мягко говоря, риторические фигуры. И даже если черный лимузин привезет Дмитрия Быкова и Бориса Акунина под сень номенклатурных, в звании майора, сосен и елок Ново-Огарево, это будет формат разговора в плохо известном писателям жанре shaking hands — ни к чему не обязывающих рукопожатий. Зато свой план по переговорам с оппозицией в предвыборный период Путин выполнит.
Путинская интеллектуальная обслуга уверена в «новом путинском большинстве», а значит, в победе своего патрона. Задача-максимум — победа в первом туре и 52–57% голосов избирателей. Высокая степень реалистичности таких показателей под вопросом, и паркетные интеллектуалы, рефлексирующие за кордонами ФСО, видят опасность в двух местах с тонким льдом: это, во-первых, слишком большая, более 70% явка избирателей в первом туре (такая явка обретает уже антипутинский характер), и во-вторых, опасность слишком низкой явки во втором туре, если он случится. В такой ситуации на участки не приходят более вялые сторонники Путина и, наоборот, рвутся к урнам традиционно более пассионарные сторонники Геннадия Зюганова.
Но при этом сценарий поражения никто не рассматривает. Путин, в зависимости от степени поддержки своего «большинства», может и допустить досрочные парламентские выборы. Ему совершенно не жалко «Единую Россию», он ее уже передал с рук на руки Дмитрию Медведеву. А благодаря либерализации партийного законодательства в демократическом лагере появится множество карликовых и сварливых партий, которые, на радость новому президенту, станут ссориться друг с другом. Что, в свою очередь, создаст возможности для манипулирования партийным составом нового «честного» парламента.
Словом, Владимир Путин как опытный боец определился со своей предвыборной стратегией, тактикой, аудиторией. Послевыборная стратегия будет формироваться в зависимости от числа голосов сторонников. Площадь может сколь угодно долго путаться в стратегии, позитивной и негативной повестке — пока невелика беда. А вот что важно с точки зрения будущего страны — это прийти на первый тур выборов, до которых осталось всего-то шесть недель. Стратегия «Нах-нах» будет работать на Путина.
