Подлость повторяется. Накануне митинга на проспекте Сахарова были выложены незаконно добытые записи телефонных разговоров одного из членов оргкомитета митинга Немцова. А на днях — в преддверие шествия, намеченного на 4 февраля, в интернете столь же «неожиданно» появилась видеозапись частного разговора других активистов оппозиции: депутата Госдумы от «Справедливой России» Геннадия Гудкова и одного из лидеров Партии народной свободы Владимира Рыжкова. Отставной полковник КГБ, а также зампред думского Комитета по безопасности и противодействию коррупции Геннадий Гудков объяснил «Новой», почему ему стыдно за политических оппонентов.

— Сегодня мы обсудили этот вопрос на заседании думского Комитета по безопасности и противодействию коррупции и пришли к выводу о недопустимости подобного рода рецидивов бесконтрольного использования средств и методов оперативно-розыскной деятельности против граждан России вне зависимости от их статуса, служебного или иного положения. В феврале мы планируем рассмотреть в комитете вопросы регулирования ОРД. В ближайшее время я сделаю запрос в судебные инстанции: ведь у нас по закону все оперативно-технические мероприятия должны санкционироваться судом. Я предоставлю свой, Рыжкова и Немцова телефоны и обязательно спрошу, давались ли санкции для прослушки каким-либо органам.

Совершенно очевидно, что это не любительская запись, здесь работала профессиональная бригада наружного наблюдения, вооруженная соответствующей техникой. Я сам, будучи полковником КГБ, проводил подобные мероприятия. Я знаю всю сложность процесса записи разговора в кафе — не зря разведчики назначают там встречи. Это обусловливается не только сочетанием полезного и приятного, но и очень сложными условиями для записи. Поэтому я могу сказать однозначно, что использовались особо чувствительные, вполне возможно даже, направленные микрофоны, камуфлированная техника.

Я склоняюсь в пользу этой версии еще и потому, что встреча не планировалась заранее, договориться нам удалось совершенно спонтанно, за полчаса до встречи. Это говорит о том, что либо за нами было установлено негласное наружное наблюдение, либо наши телефоны находятся на постоянном контроле. Как только прошел разговор, оператор доложил начальству, а начальство, в свою очередь, дало команду обеспечить встречу соответствующей бригадой. Ни о какой-либо случайности, ни о каких «добровольных контрразведчиках» речи не может и быть.

Мы — публичные политики. Мы не живем в состоянии войны с паролями и явками, у нас нет необходимости конспирировать встречи и разрабатывать легенды, мы не должны ни от кого прятаться. Спецслужбы, которые должны работать на нас, обеспечивать нашу безопасность, работают против нас, да еще и сливают информацию. Разве я подозреваюсь в совершении террористических актов?!

Я даже не против записи в принципе — пишите сколько угодно, я против слива. Он имеет целый букет составов преступления. Это и нарушение Конституции, и всех конвенций и законов, под которыми подписывалась Россия, и нашего административно-уголовного права.

Разбор полетов, думаю, будет жесткий. За бесконтрольность оперативно-розыскной деятельности служб, которые делают все, что им заблагорассудится, за правоохранительное хамство, которое опирается на крышу наших политических оппонентов, придется отвечать. Если наказания не последует, я первый буду требовать отставки руководителей соответствующих ведомств.

Я уверен, что ситуация получит свое дальнейшее публичное развитие. Если возникнет уголовное дело, я буду очень внимательно следить за результатами расследования, у меня есть запас времени, как минимум 1,5–2 года. Я надеюсь, что раньше этого срока Думу не разгонят.

Я знал, что мои телефоны периодически писались, я знал, что давались приказы собирать на меня информацию. Но среди сотрудников всегда находились порядочные люди, которые тут же мне об этом сообщали. Да, я множество раз становился объектом пристального изучения, причем незаконного, но оно никогда не выливалось в публичное пространство. Все это говорит о том, что ребятки распоясались. Гудков и Рыжков, в принципе, настолько ничего плохого не сказали, что им пришлось фальсифицировать запись: вырвать фразы из контекста, вставить какие-то фамилии в скобки, сделать подтирки, подклейки. Вот почему звук плывет и не соответствует видео. Нами было сказано много хороших слов об Алексее Навальном, которые за невыгодностью были вырезаны из записи.

Глупая попытка подобными методами рассорить нас в оргкомитете — еще одно подтверждение тому, что у наших политических оппонентов хромает не только моральная составляющая, но и квалификация.