Сэм КЛЕБАНОВ*
На Западе люди не очень глубоко влезают в политику — просто потому, что они априори верят в действенность демократических процедур и институтов. Им важно, как государство обслуживает их интересы: какие налоги, уровень безработицы, как работает система здравоохранения и образования – и исходя из этого делают свой выбор, когда приходит время. Поэтому я с надеждой наблюдаю, как в российском обществе меняется отношение к самой возможности демократических процедур. Раньше часто можно было услышать, что демократические процедуры «не для нас». Получается, что они для поляков, эстонцев, украинцев, аргентинцев, шведов, канадцев, американцев, датчан, но почему-то не для нас. Для нас. Я особенно не переживаю, как люди распорядятся свободой выбирать. Как-то распорядятся, и скорее всего — разумно.
Требование митингов отменить результаты выборов, с которым я согласен, удовлетворить юридически непросто — так у нас прописаны процедуры. Если не ошибаюсь, ЦИКу для отмены результатов выборов нужны признанные судом доказательства фальсификации не менее чем на четверти участков. Если их 90 тысяч, надо признать сфальсифицированными выборы более чем на 20 тысячах участков! Но я по образованию инженер-математик и больше всего доверяю статистическим доказательствам. Количество проголосовавших за партию должно быть стабильным и не может сильно колебаться. Независимо от того 40% населения пришло на участки или 60%. А когда есть прямая корреляция между количеством пришедших и количеством голосов за определенную партию — это прямое свидетельство вброса. Феномену, когда с помощью статистического анализа можно выявить мухлеж, посвящена первая глава суперпопулярной книги «Фрикономика». Авторы «Фрикономики» должны взять в новый вариант книги статистику последних думских выборов как наглядный пример мухлежа.
Меня, в отличие от Чурова, убедили ролики о фальсификациях на выборах. Если бы это правда были актеры — таким актерам надо «Оскара» сразу давать! А «режиссерам» срочно поручать фильмы с многомиллионными бюджетами. Важно и то, что этих свидетельств было очень много и они были обнародованы от имени реальных людей. Протестная волна укрепила культуру выступления от себя, от своего имени.
Мои родители в свое время ходили голосовать против Брежнева — на участке, где мы жили, Брежнев баллотировался в Верховный Совет СССР. Они заходили в кабинку и видели стоявшую в бюллетене единственную фамилию: «Брежнев». 99% он набирал все равно, но моим родителям было важно так подать свой голос.
В начале декабря был международный кинорынок в Буэнос-Айресе, и все русские дистрибьюторы поехали в посольство России в Аргентине на другой конец города и голосовали, в основном за «Яблоко», как в принципе на большинстве иностранных избирательных участков. Многие мои знакомые в России голосовали за «Справедливую Россию» — считали, что у них больше шансов попасть в Думу. Перед выборами у них появилось несколько харизматичных лидеров — Геннадий Гудков, Оксана Дмитриева, они привлекли к себе внимание. Я хожу на московские митинги, потому что солидарен с их требованиями. У меня как иностранца нет права участвовать в выборах в России, поэтому я не хожу на митинги в поддержку какой-то одной партии, по этой же причине я хожу только на санкционированные митинги. Но само требование свободных, честных и прозрачных выборов настолько логично, что против него нечего возразить даже тем, кому митинги не нравятся.
В Швеции я голосую за либеральную «Фолькпартиет», входящую в правоцентристский блок, который сейчас у власти. Они долгое время были в оппозиции, и это был интересный момент: наблюдать, как оппозиция, за которую ты долгое время голосовал, приходит к власти и что при этом меняется. Соперничество между правыми и левыми блоками типично для Запада, на деле это соперничество за 2—3 процента налогов в ту или другую сторону. Но если к власти в Швеции снова придут социал-демократы, жизнь там не рухнет. В России же перемена правящей партии всегда означает большие перемены в жизни всех и каждого. Правда, пока российская многопартийность — это имитационная модель. В связи с этим я бы посмотрел реальные дебаты — Зюганов и Путин. Гудков и Путин. Прохоров и Путин. Что каждый предлагает в сфере налогообложения, в административной и армейской реформе, в борьбе с коррупцией, тем более что один из участников не в первый раз будет обещать.
Власть может быть готова к белорусскому или иранскому сценарию и до этого момента идти на косметические уступки, потом жестко все подавить и вернуться в привычное состояние. Многое, если не все, будет зависеть от серьезности намерений протестующих, от того, как будет развиваться протестное движение, как оно будет устроено и какой у него будет вес в обществе. Сегодня оно серьезно представлено в российских городах, протест — это сейчас главный тренд. Это стало мейнстримом общественного сознания, модным и приличным. Для людей, склонных к мейнстриму, протестные настроения стали своими. Важно не растерять этих людей, убедить их и остальных, что эти настроения в обществе всерьез и надолго, и уважительно относиться к старшему поколению оппозиционеров — эти люди подготовили возможность того, что происходит сегодня.
* Автор – кинопродюсер и дистрибьютор, президент компании «Кино без границ», имеет шведское гражданство
