Алексей КАРА-МУРЗА*
В январе наступившего года исполнилось 50 лет со дня кончины в США выдающейся русской журналистки и политической деятельницы, члена ЦК кадетской партии, впоследствии лидера русской эмиграции в Англии и Америке, — Ариадны Владимировны Тырковой-Вильямс (1869—1962). Родом из небогатой дворянской семьи, она в юности окончила петербургскую частную гимназию княгини Оболенской, где одной из ее ближайших подруг была Надежда Крупская, с мужем которой Тыркова спустя несколько лет вступила в полушутливый, как в то время казалось, спор — спор типичного либерала с убежденным большевиком. Владимир Ульянов-Ленин тогда, странно усмехнувшись, закончил разговор словами: «Вот погодите, таких, как вы, мы будем на фонарях вешать».
Занятия молодой Тырковой журналистикой во многом определились крайними обстоятельствами: после развода с первым мужем она осталась с двумя малолетними детьми на руках, и «надо было выгребать». Хорошо образованная, обладающая, как оказалось, легким и хлестким пером, молодая женщина стала активно сотрудничать с провинциальной, а затем и столичной прессой. Разумеется, автор писала о многом (литературе, театре, бытовых курьезах), кроме воспрещенной цензурой политики. «Но, о чем бы мы ни писали, власть всегда чуяла в наших словах и в наших умолчаниях строптивый дух оппозиции. И была права». Однако и журналисты «были не виноваты: что нам тесно, что мы переросли загородки, куда правительство упрямо втискивало русскую мысль. Правительство не хотело, не умело дать исход накопившимся общественным эмоциям и политическим запросам, не понимало, что нарастает энергия, которую опасно держать под спудом».
В итоге «политическим дебютом» Тырковой стало не писательство, а участие в протестной демонстрации в Петербурге. Ее причина — неадекватная, как многим показалось, реакция правительства на студенческие волнения в Петербурге и Киеве: их лидеры были приговорены к немедленному, вопреки закону, отбытию воинской повинности.
Тыркова вспоминала потом этот день, 19 февраля (по ст. стилю) 1901 года: «Казанская площадь уже была залита народом. Кругом цепью тянулись конные полицейские… Я пробиралась между лошадьми, которые нервно хрустели зубами о сталь мундштуков и перебирали копытами. Драться с казаками, подставлять под нагайки свою спину я не хотела. Но прямо передо мной на широких каменных церковных ступенях (Казанского собора. — А. К.) несколько сот юношей и девушек отбивались от наступавших на них казаков. Я должна быть если не с ними, то как можно ближе к ним, я должна разделить их судьбу».
Около тысячи человек (в том числе Тыркова) были арестованы и препровождены в Литовский замок, где провели в заключении две недели. За четыре года до печальной памяти Кровавого воскресенья события на площади Казанского собора стали важной вехой во взаимоотношениях «власти» и «общественности». «Общественное мнение почувствовало, — вспоминала Тыркова, — что произошел какой-то сдвиг… Ни правительство, ни демонстранты не отдавали себе отчета, к чему в конечном счете приведут Россию такие толчки. В истории нередко так бывает, что те, кто считает себя сознательными борцами за лучшее будущее, не подозревают, чем их усилия, иногда даже жертвы наградят человечество».
Впоследствии Ариадна Тыркова стала одним из лидеров русского либерализма: членом ЦК Конституционно-демократической партии, первой русской женщиной — редактором ежедневной газеты, лидером движения за женское равноправие. Будучи уже в эмиграции, она не без горечи писала, что «в русской оппозиции было много незрелого, наивного, непродуманного и, что оказалось опаснее всего, много государственного простодушия». В своих блестящих мемуарах она много теплых слов посвятила своим товарищам по русскому либеральному движению, в основе борьбы которых «было стремление к всеобщему блаженству, а не к своему личному благополучию, а уж тем более обогащению».
Став со временем проницательным аналитиком не только российской, но и западноевропейской и американской политики, она в конце жизни считала образцом политического деятеля Бенджамина Дизраэли, «который сделал королеву Викторию первой императрицей новорожденной Британской империи и омолодил одряхлевших тори». Он, по мнению Тырковой-Вильямс, был абсолютно прав в своем убеждении, что «политика есть искусство сначала овладеть властью, а потом ее распределить»: «У русского правительства, вопреки его вековому опыту, способности распределять власть не оказалось».
Ариадна Владимировна Тыркова-Вильямс скончалась в Вашингтоне в возрасте 93 лет.
* Автор — доктор философских наук, завотделом Института философии РАН, президент фонда «Русское либеральное наследие»
