Когда ученики десятого класса школы №10 г. Новосибирска отвечали на анкету, составленную по речи Гавела «Слово о слове», автор этой речи был еще жив. Это было пятнадцатого декабря прошлого года. Когда с Наташей Муратовой, зав. кафедрой зарубежной литературы, обговаривали такую же работу со студентами-филологами, Вацлав Гавел уже покинул этот свет, но мы этого еще не знали.

Как всегда, смерть проявляет больше, чем жизнь. С этим уже ничего не поделать. Оказалось, что Гавел присутствовал в нашей жизни всегда. Не важно, осознавали мы это или нет.

Стало ясно, любые попытки устроить нашу жизнь по-человечески имели мощную историческую подсветку — события августа 1968 года.

Нестерпимо захотелось узнать, как это имя возникло в жизни моих учеников.

Первым откликнулся Миша Юданин (выпуск 1989 года):

«Как вошел в мою жизнь Гавел? Помню, как читал в «Известиях» о событиях в Чехословакии в конце 80-х. Если до этого четвертая и пятая страницы описывали в основном успехи социалистических стран и их восторги по поводу того, как им повезло, то вдруг, в течение пары месяцев, Венгрия, Чехословакия и Восточная Германия как-то сразу стали отряхиваться от коммунизма — подобно собаке, вышедшей из воды (по-арабски это называется «интифада»). Имя Гавела в этом контексте у меня связано с бархатностью Чешской революции, с осознанием того, что можно все-таки по-человечески… В декларации Сибирского демократического союза молодежи, напечатанной в лаборантской кабинета физики с молчаливого согласия Катанского (учитель физики. — Э.Г.), было сказано про смену власти посредством всеобщей кампании гражданского неповиновения — и именно гавеловская бархатная революция, граждане, а не толпа, имелись в виду. Там, кстати, и Ганди был упомянут, фильм про которого мы все смотрели в Вашем киноклубе.

Его уход — это уход еще одного гиганта, на плечах которых стоят современные политические карлики. Гигантов терять больно. Они держат небо. Имя Гавела у меня ассоциируется в первую очередь со словом «совесть». Его политические убеждения не столь важны. Важно то, что подобные ему люди не отмахнулись от зова совести. Мне вспоминается один эпизод из жизни Гавела-президента. В первые же месяцы после его избрания президентом он принес извинения судетским немцам, выселенным после войны из Чехословакии. Персонально — парламент на такое, конечно, не пошел. Поступок чрезвычайно смелый, для обычного здравомыслящего политика — по меньшей мере нехарактерный.

Люди гавеловской когорты прислушиваются даже не к своей совести — а просто к голосу совести. Совесть, истина, достоинство ведь неперсональны. Они, как и разум, всечеловечны».

— Совесть неперсональна? Ты это всерьез? — спросила я Мишу.

«Абсолютно всерьез. Я считаю, что совесть, осознание справедливости как собственной ответственности, есть производная разума и как таковая свойственна любому разумному существу, каковое мы только можем себе представить. Милосердие же, напротив, есть результат нашей уникальной физиологии. Кстати, завтра я попытаюсь представить эту мысль на конференции в Нью-Дели». (Михаил Юданин. 7 января 2012 г.)

Юные борцы за свободу по-чешски угодили в 1989-м в подвалы новосибирской Лубянки (следователь Бахарев). Шили дело. Спасибо школе. Она защитила своих детей.

Пошли письма.

«Когда-то театр подражал устройству и фактуре политических действ. Теперь политика стала театром с двусмысленными и бессмысленными монологами. Политический дискурс — это речь «недотеп» (чтобы не сказать дискурс редуцированной человечности). Эффект политического празднословия Вацлав Гавел показал в пьесе «Уход». (Наташа Муратова. 12 января 2012 г.)

Реакция верхов на смерть Гавела поразила. Мы так ничего и не поняли. Не извлекли опыт из жизни человека, которого мой ученик Кирилл Войцель назвал единичным явлением истории.

А что, если помянуть этого честного интеллектуала в политике детскими сочинениями, написанными в разное время?

Сочинениями о всего-навсего одной речи Вацлава Гавела, которая вошла в нашу жизнь как разговор о сущностном и божественном. О Слове. Речь вернула нас к пра-языку, к истокам сотворения мира.

«Когда к жанру Слова прибегает политик — это поступок. Западному политику (не диссиденту уже, а фигуре во власти), не далай-ламе, не Махатме Ганди, а лидеру европейской страны, помещенному в конформистскую политическую среду, впасть в неслыханную ересь проповеди, притчи — учительского слова и не прослыть при этом сумасшедшим, чудаком, юродивым — невозможно. Гавелу удалось. Во всяком случае, удалось Гавелу-политику за счет Гавела-писателя». (Наташа Муратова)

«Что вы читаете, мой принц? — Слова, слова…» «Все важные поступки в реальном мире — и прекрасные и отвратительные — всегда имеют свою прелюдию в сфере слов». В. Гавел

Разве не все еще сказано за тысячу лет?

Естественно, люди все удалялись и удалялись от начального слова Распятого на кресте, но в XX веке извращение слова доведено было до абсурда.

Гавел точно указывает эту болезнь: «Прекрасные слова превращаются в дубинки». Но не весь ли ужас последующего мира был заложен в Слове, сотворившем его?

«Остается какая-то тайна».

Кто знает, зачем живет человек? Как ни странно, чаще погибают до времени именно те, кто приближается к тайне Слова, объединяющего всех.

Остановимся на миг; ведь нас и само Слово хотят лишить этой тайны. Вацлав Гавел сказал бы: осторожнее со Словом! <…>

Не знаю, как мое поколение, но я уже устала от сегодняшних слов, эйфории не получается. Нашедшие свое слово все так же уходят.

Кто завоюет для меня свободу на площади (или написав свои стихи)? Только я могу избавить себя от страха и усталости.

«От слова зависит многое». Да, мир им исправить нельзя, и человека не исправить. Но давайте ученикам книги, ведь должен человек увидеть Слово, ведь оно Образ и Подобие.

Что-то ведь происходит в человеке при соприкосновении со Словом другого.

И в руки начинающейся жизни надо вложить не листовку.

Кто знает, что будет тогда с нашим миром…». (Галина Мешкова, 16 лет, 1989 г.)

«Я не согласен с Гавелом. Несомненно, его речь изящна, красива, умна, но… Я думаю, что в двадцатом веке слово ничего не стоит. Оно обесценилось. Слово — это основной кирпич христианской культуры. «И слово было Бог», как сказал Иоанн. Но настоящий, подлинный краеугольный камень не используется в постройке, как сказал Христос. Краеугольным камнем была та пауза, та тишина, которая позволяла звучать Слову. Но люди порой из любви к слову, порой из глупости посчитали ее лишней.

С каждым веком она уменьшалась. Как не похож наш язык на язык Евангелия и других древних книг. Какие там паузы, какие слова. Но прогресс не щадит то, что он в самоуспокоении считает лишним, ненужным. Уменьшалась пауза, и слова становились страшными, уродливыми. Смысл Слова, одного Слова куда-то пропал. Человек стремился избавиться от его сакральности. Он превратил Слово из своего поводыря, из своей путеводной звезды, поднявшей его на гребень эволюции, в забитую служанку, попрошайку. Он предпочитает использовать божество как молоток, не понимая непрактичность и опасность этого. Теперь мы пользуемся словом, проще — болтаем. Мы транжирим слова так же, как нефть или лес, или атмосферу. Мы не лезем за словом в карман. Не замечаем, что и Слова у нас нет. Мы владеем им так, как туземец владеет незнакомым предметом. Практически глухонемые, мы продолжаем открывать рот, как в телевизоре без звука, и сами не замечаем этого. «Информация» — это понятие подчинило наше праздное любопытство. Но разве в силах оно заменить слово?

Поэтому освистан Сахаров и горячие аплодисменты — доярке. Народ потерял слово. Сейчас нет реакции на слово. Человеку наплевать, кто говорит, хоть Гитлер или Лев Толстой. Не слова надо сейчас слушать. Сегодня и дурак может цитировать Достоевского. А слушать паузы. Так мы вернее узнаем настоящее Слово. Внимательно прислушиваться именно к паузам. Безмолвию. Научиться слушать жизнь с ее энергией, ее свободой и ритмом.

И может быть, услышим Слово, которое было Бог». (Александр Чернинский, 16 лет, 1989 г.)

«И тьма не объяла Его. Ев. от Иоанна, 1:5

Греческое слово Λογος, употребленное евангелистом Иоанном и переведенное на все языки мира как «Слово», имеет пять значений. Λογος— Слово, Λογος— Мысль, Λογος— Воля, Λογος— Дело и Λογος— Любовь. Только имея в виду эти значения, евангельский текст обретает смысл. <…> Слово рождает мысль, знание. Мысль же вызывает к жизни волю, привязанную к делу. Таков несложный механизм возникновения всякого материального действия. Поэтому в тоталитарном государстве и бросают в тюрьмы за слово. Но когда люди гонятся за материальным исполнением, обычно забывают пятую ипостась Λογος`а — Любовь, смысл всего существования мира. Не Ρομα (сила), а Amor.

Когда Гавел ставит на одну доску слова Ленина, Маркса, Фрейда и Христа, воплощенного Λογος`а, то мне, прошу прощения, становится просто смешно. По-моему, именно на такой эффект Гавел и рассчитывал. <…>

Я не согласен с тем, что у Христа есть слова, имеющие обратную сторону. Ее нет и быть не может, ибо Христос сам был Любовью. Словом, ставшим плотию.

И я думаю, а каково слово самого Гавела? Он — несомненно, проповедник. Но какова его проповедь? Имеет ли она обратную сторону, или тьма не обнимет его? <…>». (Кирилл Войцель, 16 лет, 1989 г.)

«Уже в названии видна роль слов в нашей жизни. От Слова — возврат к слову. Словом все началось, словом и закончится. Мы все живем ради нескольких слов. Плохо то, что зачастую после смерти человека не остается и тех нескольких слов, ради которых он жил. <…>

В этом мире все является на самом деле не тем, чем кажется, и особенно это касается слов.

Все-таки мысль, не облеченная в слова, — это нечто более твердое, что ли. <…> В действительности уже не человек управляет Словом, а Слово властвует над ним и творит историю. Оно просто вышло из-под контроля. Обрело собственную жизнь. Словом создано все окружающее нас, и ведь нельзя же из неживого создать живое. Хуже то, что люди, практически потеряв власть над словом, продолжают что-то создавать с его помощью, не осознавая опасности и уподобляясь незадачливому химику, который все реактивы сливает в одну банку. И опомнится, только когда раздастся взрыв. <…>

Слово — часто оружие, стреляющее и по чужим, и по своим. Как ни направляй слово, никогда не будешь знать, к злу ли оно повернет, или к добру. Мы стараемся впихнуть слово в нашу грубую черно-белую разлиновку. Слово будет мстить людям, пока они не научатся жить с ним вместе, не подавляя Слова и не стараясь использовать его в качестве оружия». (Лилия Холодарь, 16 лет, выпуск 1996 г.)

По мотивам речи Вацлава Гавела. 15 декабря 2011 г. школа №10 г. Новосибирск

«Хочу слов мотивирующих. Других слов не хочу». (Ю. Гордеев, 16 лет)

«Мои родители рано развелись. Часто ругались из-за меня. Делили мое внимание к ним. Боролись за мою любовь, но никогда не произносили простого предложения: «Я люблю тебя, сынок». Думаю, что это обстоятельство в большей степени повлияло на мой стиль общения с людьми. Отсутствие нужного слова в нужный момент накладывает отпечаток на последующую жизнь». (Петр К., 16 лет)

«Вот ведь как интересно: у меня часто бывают проблемы с родителями, но это не открытые конфликты. Иногда я пытаюсь поделиться с ними своими переживаниями, чтобы услышать слово поддержки, и вдруг обнаруживаю, что сказанное мной они понимают совсем иначе, чем хотелось бы мне». (Анна Ц., 16 лет)

«Я верю, что есть слова, ради которых стоит жить. Вы когда-нибудь задумывались над фразой: «Понимать друг друга без слов?» Взгляд, прикосновение, жест — это все те же слова, данные нам в молчании». (Полина Квасенко, 16 лет)

«Я предпочла бы не услышать ничего, чем пропустить через себя пустой звук.

…Слов, ради которых стоит жить, не существует. Существуют люди и цели, которые заставляют жить». (Софья Рукина, 16 лет)

Так же как мои ученики, считаю, что самая страшная потеря, случившаяся с нами за последние двадцать лет, это утрата слова. Иосиф Бродский заметил, что падение человека начинается с падения языка. Видимо, эта закономерность справедлива по отношению к нации и стране в целом.

Моя бывшая ученица, живущая в Новой Зеландии, приехала в Россию. Юность провела в Академгородке, который был местом жарких дискуссий.

Лена выиграла грант на изучение исторического образования в России. Обзавелась учебным пособием для учителя, в котором сказано, что Сталин — успешный менеджер, а главное свойство советского человека определено как «беззаветная готовность к тяжелым лишениям, беспрекословное подчинение воле государства».

У нее был вопрос: где начало, где источник разворота России вспять?

Все началось, как всегда, со слов. На этот раз это было «мочить в сортире».

Послесловие

Никогда не забуду Беслан. Он ждал освобождения своих детей. Ждал дела. Ждал и Слова. Уже гранатометы спалили школу. Уже состоялись похороны в Городе ангелов. И что Беслан услышал от президента страны? Про отмену выборов губернаторов. Омерзительнейшая речь без единой ноты сострадания.

Новый, 2005 год я встречала в бесланской семье Ибрагима и Риты. Двое их детей чудом спаслись. Но все еще были во власти трехдневного ада.

Выступил президент. Сказал о наших возрастающих возможностях во всех сферах жизни.

— И где были эти возможности первого сентября? — спросил Ибрагим.

Про Беслан ни слова. Оказывается, были некие «драматические события».

— Драматические события — это мы? — спросил Ибрагим.

Если правда, что каждое слово имеет мертвый дубль, то вся речь состояла из слов-мертвецов. Продуцирование этих мертвецов не прекращается.

В течение года я посещала суд в Хамовниках. Захватывающая дух схватка языковых стихий. Живой и мертвой речи.

Словарь последнего слова Ходорковского: стыд, вина, защита, справедливость, надежда, долг, мужество, Бог, репутация, Вера, жизнь, достоинство, душа.

Ходорковский намеренно не касался юридической стороны дела.

Он знал, что на свете есть вещи важнее, чем данный суд и предполагаемые сроки. Слово возвращало всех нас к незыблемым ценностям, лежащим в основании человеческого существования. Понятиям забытым, девальвированным, опошленным.

Ходорковскому не надо было запечатывать письмо в бутылку и бросать в океан. Не надо было и гвоздем царапать слова на стене каземата.

Мудрец Умберто Эко заметил, как всегда, точно: пока власть держит средства производства, другие ищут средства коммуникации. И эти другие тоже становятся властью.

Исход суда уже не имел значения. Мы — современники другого суда, случившегося на нашем веку и на наших глазах.

Откуда мы знали, что все сказанное Ходорковским не просто слова?

Не нами сказано: «Слова рождаются не из слов». Мы знали и чувствовали, из какого корня они родились. Из пережитого опыта, из глубинного знания наших предков, что есть ценности поважнее, чем наша собственная жизнь.

Из какого корня, какого опыта произрастали прокурорские речи?

Прошлое крепко держит нас в ежовых рукавицах. Суд показал, что мы все еще Там.

Победа мертвой речи иллюзорна. Мертвое не может родить живое, как написала одна из моих учениц.

И может быть, прав Алеша Чернинский? Надо замолчать, чтобы услышать жизнь с ее энергией, свободой и ритмом.

И тогда (возможно!) услышим Слово.

P.S.После ухода В. Гавела речь о «Слове» на русском языке исчезла из интернета.

P.P.S.От имени моих учеников выражаю глубокую благодарность пресс-службе посольства Чехии и лично господину А. Соукупу за предоставление нам «Слова» Гавела.