Некоторое время назад в одном из номеров «Новой» появилось ставшее уже рядовым (что, если вдуматься, ужасно) объявление об очередном сборе средств на лечение Оксаны Бородиной от тяжелой формы лейкоза. На один из жизненно важных препаратов — фоскавир требовалось 340 тысяч рублей. Не будет фоскавира у девочки — даже самое эффективное лечение может пойти насмарку, потому что препарат помогает справляться с вирусными инфекциями, которые почти всегда возникают как побочные действия агрессивной терапии, резко снижающей иммунитет у лейкозных больных. Фоскавир, как и другие незарегистрированные в России лекарства, можно купить только за границей. Обычно этим занимаются благотворительные фонды.
Так вот. Вскоре после обращения к читателям в редакцию пришло письмо: «Мы произвели это лекарство в конце 90-х. Лежит на складе, уже 20 лет не можем добиться его внедрения в производство…». Письмо написали ученые. Я поехала знакомиться.
Встреча состоялась в маленькой комнатке офисного здания в Сивцевом Вражке. Познакомились. Марианна Васильевна Рудомино, Нина Владимировна Цирульникова, Наталья Александровна Бондаренковсю жизнь в науке. В советское время работали в НИИ химических реактивов и особо чистых химических веществ, профессии не изменяли никогда, что для страны, которая научную интеллигенцию никогда не считала государственным капиталом, большая удача. Правда, страной так и не оцененная. Впрочем, не об этом.
Меня усадили за стол и, пытаясь быть предельно лаконичными, рассказали об изобретении.
В 1992 году группа ученых этого института организовала научно-производственное предприятие «Поликом». Разрабатывали реагенты для теплоэнергетики и нефтяной промышленности. Более десятка наименований внедрили на Новочебоксарском ОАО «Химпром». В процессе разработки в ряду этих реагентов получили вещество фоскарнет натрия. Ну, получили и получили. Однако через некоторое время наткнулись на сообщение, что за несколько лет до этого Всемирная организация здравоохранения рекомендовала его при лечении СПИДа и сопутствующих вирусных инфекций, в частности, цитомегаловируса и герпеса. Еще наши ученые узнали, что за границей производится лекарство на основе фоскарнета. Короче, зацепило, и в своей лаборатории они начали копаться в своем фоскарнете со всей дотошностью одержимых ученых. Сделали мазь от герпеса, которую испытывали на себе, и после безоговорочной удачи раздарили всем жаждущим знакомым, расширив референтную группу. На ПО «Мосхимфармпрепараты» произвели опытную партию инъекционного раствора фоскарнета. Подопытные мыши стали выздоравливать. Средств на испытания на крупных животных у них не было, и — особый случай — ученый совет Федерального центра по борьбе со СПИДом постановил применить фоскарнет по жизненным показаниям для больных ВИЧ-инфекцией с сопутствующими заболеваниями, не поддающимися лечению другими противовирусными средствами (ацикловир и др.). У больных наблюдалась стойкая ремиссия. Однако в дальнейшем из-за отсутствия постоянного производства отечественного фосфкарнета натрия Центр по борьбе со СПИДом был вынужден начать закупать аналогичный зарубежный препарат фоскавир.
Счастливого конца у этой истории так и не получилось. По ряду объективных, если не сказать ментальных причин. От изобретения до внедрения в медицинскую практику цепочка длинная, сравнимая с изнурительным марафоном. Мои собеседницы в этом деле оказались успешными стайерами, только вот с трассой не очень повезло. Трасса для представителей научной интеллигенции оказалась почти непроходимой. Они и разговаривать на языке эффективного менеджмента российского розлива не способны. Для них фоскарент — великая удача, спасение для тысяч больных, а не бизнес-проект.
«Понимаете, мы готовы были совершенно безвозмездно отдать наши наработки фармкомпаниям, но как только они узнавали, что нужно вложиться еще в клинические испытания мази и инъекционного раствора, тут же теряли к нам интерес». Марианна Васильевна сидит, облокотившись на две толстенные синие папки, в которых вся история вопроса. В 2002 году они даже получили регистрационное удостоверение Минздрава России, разрешающее промышленный выпуск и медицинское применение фоскарнета. Продление регистрации в 2007-м на новых условиях они уже не осилили. Нет заинтересованных инвесторов.
«Нет, было бы несправедливо утверждать, что за эти годы мы своим открытием никого не заинтересовали. С нами начал работать один человек, у которого было фармпредприятие, но его убили. Был еще один очень состоятельный человек, который лечился фоскарнетом в Центре по борьбе со СПИДом у академика Покровского. Он готов был нам помогать, но все же у него была очень тяжелая форма СПИДа, и он умер…»
«А так ли он нужен в России, этот фоскарнет?» — задаю я вопрос, не то чтобы дилетантский, скорее провокационный.
Меня коротко просвещают: около 90% взрослого населения во всем мире инфицировано вирусом герпеса, из них 20% заболевают. Генерализованный герпес, цитомегаловирусный ретинит и пневмония — наиболее часто встречающиеся заболевания, сопутствующие СПИДу, приводящие к летальному исходу. В России ежегодно, по оценочным данным, нейрогерпетическими инфекциями страдают 3 тыс. человек, офтальмогерпесом — 250–300 тыс., генитальным герпесом — полтора миллиона, лихорадочным герпесом (на губах) — 10–12 млн человек. Для них мазь на основе фоскарнета — спасение, потому что в отличие от ацикловира, антигерпесного препарата, широко распространенного в России, эта мазь не вызывает привыкания.
Марианна Васильевна говорит, что этот препарат мог бы эффективно использоваться в гинекологии: цитомегаловирус — распространенная инфекция, но это уже компетенция медиков. Естественно, на российском рынке есть противовирусные препараты. Из 11 наименований, о которых известно ученым из «Поликома», только три производится в России, причем это препараты узкого и малоэффективного спектра действия.
Есть еще резон в пользу отечественного фоскарнета, за внедрение которого второй десяток лет бьются три женщины, одержимые наукой, — это цена вопроса. По их подсчетам, оптовая цена отечественных препаратов на основе фоскарнета может быть в 8–10 раз ниже аналоговых импортных, если, конечно, производитель не станет зверствовать с отпускной ценой. То есть если принять в расчет судьбу отдельно взятой девочки Оксаны Бородиной, то не 340 тысяч пришлось бы собирать ей только на одно лекарство, а 34 тысячи.
Мне показывают один из сохранившихся флаконов опытного фоскарнета — обычный флакон для капельницы с прозрачной жидкостью внутри, и я прикидываю, сколько людей в стране в принципе отказались от лечения, узнав цену зарубежного аналога.
Судьба так называемых «сиротских» (орфанных) лекарств в России, к которым относится импортный фоскавир — «близнец» фоскарнета, крайне незавидна. Только в прошлом году волонтерам и врачам фонда «Подари жизнь» удалось после многолетней «глухоты» властей добиться того, чтобы необходимые лекарства можно было ввозить легально, через службу экспресс-доставки, а не в чемодане волонтера, каждый раз рисковавшего попасть под досмотр таможни с последующей конфискацией. Таможенный союз в прошлом году отменил и 10%-ную пошлину на ввоз. Но это сняло лишь часть проблемы, основная, финансовая, только растет. Ежемесячно на покупку незарегистрированных в России лекарств фонд «Подари жизнь» тратит около 40 000 евро.
Екатерина Чистякова, директор фонда, рассказала, что постоянно им приходится собирать деньги на приобретение за границей 15 препаратов, не зарегистрированных в России: «С отечественными аналогами проблема. Сняли с производства в России тиофосфамид — противоопухолевый препарат, теперь ввозим. Периодически нужен триоксид мышьяка. Его вообще делать элементарно, он может производиться в аптеках. Мы его раньше покупали в гематологическом центре, сейчас приходится закупать на Тайване». Сколько стоит доставка, тоже можно посмотреть на сайте фонда: в июльском отчете о тратах на ввоз незарегистрированных в России фоскавира, эрвиназы, эволтры и фастуртека стоит цифра в 749 713 руб. 79 коп.
Почему так подробно пишу о тратах фонда? Да чтобы сокрушительнее был контраст. Марианна Васильевна говорит мне: «Мы почему так волнуемся? Нам очень жалко больных детей. Мы ведь свою переписку с различными ведомствами активизируем каждый раз после публикации о сборе денег на фоскавир. Это же для родителей неподъемные деньги. Потом, скажем прямо, у нас не слишком много времени осталось». Нина Владимировна, перебивая коллегу, требовательно спрашивает меня: «Вот вы мне сколько лет дадите? — В ответ на паузу сообщает: — 74. И Марьяне тоже… Мы же не вечные. Очень хотим успеть пристроить наше открытие. Можете так и написать: отдадим в добрые руки».
Для заинтересованных лиц они уже написали бизнес-план. Чтобы провести окончательные клинические испытания, пройти регистрацию и прочее, нужно 17 миллионов рублей, что в пересчете означает два десятка ежемесячных трат фонда «Подари жизнь» на доставку незарегистрированных лекарств. Они писали Собянину с просьбой поддержать проект материально. Ответ содержал короткую формулировку — «нецелесообразно». А вот академик РАМН, профессор, руководитель Федерального центра по профилактике и борьбе со СПИДом Владимир Покровский на их запрос ответил, что «препарат фоскарнет жизненно необходим для лечения больных с ВИЧ-инфекцией, поэтому его регистрация и производство в России необходимы». Однако в телефонном разговоре Владимир Валентинович сказал: «Безусловно, было бы идеально, чтобы препараты, необходимые для лечения тяжелых заболеваний, производились в России. Фоскавир, кстати, как эффективный препарат в лечении герпеса был бы крайне востребован. Но встает вопрос цены. Вот мы сейчас используем в лечении своих больных отечественный фосфозид, но его цена сопоставима с зарубежными аналогами, чтобы удешевить его, нужно вначале значительно вложиться в производство. Минздрав, поддерживая фармпроизводителя, делает это избирательно. Раньше меня как эксперта привлекали к консультациям, сейчас это не делается вообще…»
Ходить по инстанциям у моих собеседниц нет ни навыка, ни времени: на жизнь «Поликом» зарабатывает, выполняя заказы промышленного свойства. «Мы думаем, может, какой-нибудь «ангел» от бизнеса нами заинтересуется», — с надеждой говорит Марианна Васильевна.
