Они были всегда. При любом приходе. Или просто среди нас, в электричке, например, с молитвословом в руках. Нет, не религиозные фанатики. А чистенькие, скромные, тихие старики и старушки — чудные такие, всегда с улыбкой на лице. Их принято держать за «не от мира сего». Божьи одуванчики, короче… С двумя такими я пересеклась совершенно случайно и узнала, что они попали в беду: сей мир оказался для них чересчур невменяемым, правда, в психиатрической клинике могут оказаться именно они.

• Да садитесь уже, в машине помолитесь! - 69-летняя Нина Николаевна Солоницына крестила машину. - Да садитесь уже! – Кричал водитель Саша. Нина Николаевна не слышала и продолжала: сверху-вниз, справа-налево… Саша ругался. Я смеялась. Нина Николаевна перекрестилась сама и – счастье-то какое - наконец села в машину. - С нами был Бог, - кротко сказала она. - Это уже точно, - хмыкнул Саша и резко сорвался с места. До этого дня никто из нас о существовании друг друга не знал. Солоницына - прихожанка одного из столичных храмов, Саша - инженер на часовом заводе, я - судебный репортер. Теперь «все такие разные и вместе» были связаны общим делом, из-за которого переживали, спорили, жали на газ и даже молились. Причиной всему стало событие, произошедшее в Перовском суде Москвы - за 10 минут до нашей поспешной эвакуации. Сначала из здания выбежал Саша, потом я, ну и следом - Солоницына. Нет, мы не обливали водой прокурора, не крали тома уголовных дел - никаких безобразий: мы просто спасались бегством от преследовавшей нас семьи священника. Тот судился здесь со своей тещей. Из-за квартиры. Тещей и была Солоницына - родная дочь и зять выгнали ее из собственной квартиры. И вот теперь – суд: священник пытался признать бабушку невменяемой. Что же касается меня и Саши, то наше присутствие на процессе объяснялось просто: знакомые «божьего одуванчика» по церкви попросили Сашу ее подвести, мне же рассказали о батюшке, который отнимает у пожилых прихожанок жилье. Я решила прийти на суд - ну, чтобы понять: стоит писать или нет. Все решилось само собой - когда за мной погналась семья священника, и когда я оценила степень его бесстыдства: отнимал жилье у старух. Сначала втирался в доверие, обещал заботиться о них, те переписывали свои квартиры на него и оставались с носом. И не только Солоницына оказалась пострадавшей.

Нина Петровна Жукова была прихожанкой Храма Казанской иконы Божией Матери, что в Коломенском, где в чине священника-иерея служил Александр Шалимов. Ходила к нему исповедоваться. Одинокая. Все близкие умерли. Батюшка Жуковой очень нравился - хорошо к ней относился, всегда выслушивал… В какой-то момент духовный отец стал уж слишком заботлив, говорил, мол, надо, чтобы за Ниной Петровной кто-то ухаживал, что опасно в таком возрасте быть одной, что и он и его семья, рады принять ее к себе… Ну, и так далее. Даже на колени вставал. В общем, в 2004 году Жукова согласилась заключить со священником Шалимовым и его женой Татьяной договор купли-продажи: она продает квартиру за символическую сумму – 200 тысяч рублей, а они ей дарят «заботу», «тепло» и сохраняют право пользования жилплощадью (это условие прописано в договоре). Документ был подписан, но никаких денег Нина Петровна так и не увидела. Духовный отец и его жена все просили подождать, ссылаясь на тяжелое материальное положение, священник опять вставал на колени, плакал и целовал руки. Она ждала и верила. 200 тысяч рублей не отдавал целых 6 лет, а на 7-м году заявил, что квартиру требуется освободить. Почему? Да ни почему. Надоела. У духовного отца «изменились жизненные обстоятельства». Жукова напоминала: за ней сохранено право пользования квартирой и что он, Шалимов, деньги не выплатил. Ей пригрозили психушкой или нападением местного бомжа. Жукова написала жалобу в Патриархию, а знакомые достали ей диктофон. И вот, что получилось в результате очередного визита Шалимова(21.10.2010 г.).

Шалимов: Я серьезно говорю. Мне Ваши выходки - вот здесь! Все, Нина Петровна, за все нужно по счетам платить.

Жукова: А какие выходки?

Ш. Хихиканье всякое, радость, когда мне плохо. Я буду хихикать, когда Вам будет плохо, я буду радоваться. Вы отсюда убежите сами, от страха. Столько мне говна сделала за спиной! (…) Вы треплом оказались. И вы за это ответите. Самым жестким образом ответите. Не мне ответите, жаловаться будет не на кого. Пожалуйтесь на бомжа.

Ж. Как живешь, так и живешь, тебе неплохо от этого, а мне только плохо.

Ш. А что мне-то хорошо? Вот вы освободите квартиру, чтобы мне было хорошо. Я только геморрой на задницу нашел себе с вашей квартирой, больше ничего.

Ж. Вы мне ни копейки не дали за нее.

Ш. А за что давать-то? Мы пользоваться не можем.

Ж. Пользуйтесь.

Ш. Как пользоваться?

Ж. Живи ты и Таня ( жена Шалимова – В.Ч.).

Ш. Вы-то куда денетесь? На небо Вы не подниметесь. Глаза мозолить будете. <…> Приедет Беспалый (тот самый знакомый Шалимову бомж – В.Ч.). Будете на головах стоять. Бабке (речь еще об одном божьем одуванчике, пострадавшем от Шалимова – В.Ч.) уже хорошо, она поняла, что зря жаловалась (…). Теперь жаловаться будет некому. И все будет по закону, подкопаться не к чему будет.

Ж.- Да Вы давно мне бы чего-нибудь купили, ну, за пять тысяч. (…)

Ш.- Таким, как вы, ничего не дают. (…) Вы меня за кого считаете? За идиота, что ли? (…) Сами отсюда убежите! За радость посчитаете убежать отсюда. А то она меня облагодетельствовала. И стучит на меня и стучит! Достаточно всего сказано, понимаете? Достаточно! Теперь я буду делать.

Ж. Ну, Бог тебе в помощь. Ты Бога не боишься!

Ш. Я Бога не боюсь. Да. Равно как и вы не боитесь. Вы живы, а ваших близких никого нет. Меня вы в гроб не загоните. (…) Я вас положу в гроб и забью гвоздь туда. Не вы меня положите, запомните. (…) Ваши мудовые выходки, вот здесь! Ж. Я за Вас молюсь.

Ш. И молитва ваша не нужна… А то нашла себе, с Нинкой ( теща Шалимова – В.Ч.), значит, вась-вась, с родителями - вась-вась, так насрала, вот так уже. (…)

Ж. А если уйду, тогда чего? Если уеду?

Ш. Продам я эту квартиру, возвращаться будет некуда… Поедете к Нинке, будет еще хуже. Я вас обеих сдам в психушку.

Ж.- А ее-то за что? Что, она психованная или я? (…)

Ш. Но вы живы, а ваших близких нет никого.

Ж. А при чем здесь близкие-то? <…>

Ш. Нет, а я вот просто посмотрел, выводы сделал. (…) Вы меня не боитесь, меня это очень сильно злит. Вы со мной не считаетесь, за говно за последнее меня держите. Так вот я буду еще большим говном, чтобы вы страх хотя бы испытывали.

Ж. А ты бы по-хорошему поговорил бы со мной.

Ш. По-хорошему не хочу с вами, вы - идиотка. С идиотами по-хорошему нельзя. Идиотов за глотку хватают и встряхивают. По-хорошему! Купи мне то, купи мне это, дай ложку, дай говна. Еще больше жизнь отравить…

Вскоре Жукова ушла с квартиры. Приютили знакомые. Милиция возбуждать дело не стала, поверив Шалимову – деньги он «все отдал», а расписку от старухи о получении ею денег хранит в банковской ячейке. Если что-то не устраивает, - сказали старушке в милиции, - обращайтесь в суд. Что «божий одуванчик» и сделала. Положение Шалимова в суде было шаткое - если в милиции он говорил о том, что документы в «ячейке», то в суде заверял: расписку, мол, кто-то «украл». И Бабушкинский суд почему-то занял сторону Шалимова. Не впечатлила даже информация о том, что Шалимову было отказано в священнослужении в Храме Казанской иконы Божией Матери в Коломенском из-за подозрений в обмане пожилых прихожан. Диктофонную запись, на которой слышно, как священник угрожает старухе, судья Скулина приобщать к делу не захотела. Послушать – тоже. И отказала Жуковой в иске. Но Мосгорсуд направил дело на новое рассмотрение. Шалимова на этом драматичном для него заседании не было, была лишь его жена. При выходе из зала она столкнулась со своей матерью – Ниной Солонициной, зло на нее сверкнула глазами и удалилась.

«Его Святейшеству Святейшему Патриарху Московскому и Всея Руси Кириллу. Ваше Святейшество! К Вам с глубоким уважением обращается инвалид II гр. в солидном возрасте (69 лет) Солоницына Нина Николаевна, принять соответствующие меры к моему зятю – священнику Александру Шалимову 1975 г.р. Он зарегистрирован по адресу <…> ( Москва – прим.ред . ), а проживает более 7,5 лет в моей 2-х комнатной квартире по адресу <…> ( Москва – прим.ред.). Зять был переведен в Москву и служил в храме иконы Казанской Божией Матери в Коломенском. С 2008 года и по настоящее время Шалимов нигде не служит, не работает и чем занимается неизвестно, а называет себя «священником за штатом». Прошу Вас разобраться, может он называться священником – в храм он не ходит, церковной жизнью не живет (…) Хотя нигде не работает, но содержит адвокатов, постоянно судится. За этот период приобрел несколько квартир, которые сдает за деньги, дачу, гараж. <…> Жестокость действий Шалимова мне пришлось испытать дважды на себе при избиении меня в собственной квартире в присутствии дочери и внучки. Имеются два приговора о признании его осужденным по ст.ч 1. 116, 130 УК. Путем обмана и с помощью дочери (она работает врачом в НИИ «Психиатрии») он пытался поместить меня в психиатрическую больницу. Имеются два решения суда об отказе, так как я дважды освидетельствовалась в ПНД №12 и признана здоровой. Господь не дал большому злу совершиться, Сила Божия в правде и всё в Его руках. Также хочу сообщить, что Шалимов обманул еще одинокую бабушку 73 лет – Жукову Нину Петровну, она подписала ему свою квартиру, как священнику за молитвы, когда он служил, он выгнал ее из квартиры с угрозой отправить в психушку. Сейчас Жукова судится о возврате квартиры и более года прячется от него у чужих людей. С 2011 г. я тоже живу у знакомых. Горьким примером незащищенности оказалась и моя внучка Елена 9,5 лет, при избиении меня зятем, она дала правдивые показания в ОВД и милиции, но за два дня до суда родители ее упрятали в психиатрическую больницу. Шалимов пришел к судье Крючкову Д.К. в рясе и с крестом на шее и показал направление Елены в больницу… У Шалимова нет жалости даже к своему ребенку. (…) Простите меня грешную, довожу до Вашего сведения, что при избиении меня я еще не решилась подавать на зятя в суд, мне было больно и стыдно, он же священник, усиленно молилась, много подавала записок в храмы, монастыри, все терпела и прощала. Но его действия повторились с такой силой и жестокостью, что мне страшно вспоминать, знает только Господь. (…) Со слезами и болью в сердце, простите меня грешную р/б Нину и помогите приостановить зло. Храни Вас господь и Царица Небесная. C надеждой на понимание и помощь».

Патриархия «божьему одуванчику» пока не помогла. Солоницына сама себя защищает. Составлять жалобы в суд, ксерокопировать документы помогают добровольцы. Дела идут безуспешно – вселиться в собственную квартиру Солоницына так и не может. В авоське старушка всегда носит два приговора в отношении Шалимова, которыми он признан виновным в ее избиении, а также два определения Мосгорсуда, оставивших эти приговоры в силе. И везде эти бумаги показывает. И на суде, где добивается права жить в своей квартире, и на суде, где Шалимов с женой пытались признать ее ненормальной. Я наблюдала за реакцией судей, когда «божий одуванчик» выкладывал перед ними эти бумаги. Сначала берут их равнодушно, перелистывают страницу за страницей, вдруг в глазах появляется интерес, вчитываются…и отказываются признавать Солоницыну «психической». Вот выдержки из приговоров, которые божий одуванчик показывает судьям: «В комнату неожиданно вбежал зять и начал бить Солоницыну кулаками по лицу, она упала на кровать, из носа потекла кровь, подсудимый схватил ее за кофту и стащил с кровати, повалил на пол и продолжил бить ногами по груди, ногам и рукам, всего было более трех ударов», «Дочь (Солоницыной) была в этот момент в комнате, но как только Шалимов начал Солоницыну бить, убежала, а внучка осталась и видела избиение», «Шалимов стянул с Солоницыной кофту и юбку, она осталась в одном нижнем белье, вся растрепанная и в крови, и зять стал кричать дочери, чтобы она вызывала психиатрическую помощь», «Шалимов кричал, что потерпевшая все равно в квартире жить не будет». «Вина подсудимого полностью доказана. «Шалимов умышленно нанес побои» . Из приговоров следует: побои наносились дважды. В ноябре 2010 года и в январе 2011-го. Старушка обращалась в травмпункт, потом шла в милицию, потом – в суды. Милиция ничего не делала. Суды… Мировой суд сначала Шалимова оправдал. Вышестоящие – осудили Шалимова. Правда, приговорили его только к штрафам. За одно избиение - 5 тысяч рублей, за другое – 3… Тюрьмы для священника «божий одуванчик» не просила. Зато ее дочь просила - признать мать недееспособной. Солоницина проходила освидетельствование - признавать ее «психической» врачи отказывались. Тогда дочь обвиняла Солоницыну в «хищении» денег, а бывший муж (который ушел из семьи 20 лет назад и которого дочь специально где-то отыскала для суда) - в применении к нему «физической силы». И все это, конечно, – ради квартиры. Я наблюдала за этими людьми в суде - Шалимовым, его женой, отцом. У жены – худой, бледной 35-летней женщины, все время тряслись руки: «У матери странное поведение. Она не руководит своими действиями. Ей нужна опека…». Шалимов тщательно слушал, что она говорит. Та сбивалась, повторялась, на уточняющие вопросы суда не отвечала, безропотно выполняла все указания мужа. Командовал Шалимов и тестем – что и как говорить суду. Сам был увереннее всех: «Понимаете, из-за всех этих странностей тещи мы боимся оставлять с ней дочь. Она должна пройти принудительное освидетельствование». Но Шалимову и его жене опять отказали, а моя попытка побеседовать с ним, как я уже говорила, закончилась полным фиаско. После сцены с погоней за нами семьи «священника» прошло три месяца. У Солоницыной и Жуковой все - по-старому, ютятся по знакомым. Одна все так же носит в авоське приговоры и показывает их в судах. У второй тоже суды. После того, как Мосгорсуд отменил решение в пользу Шалимова и отправил дело на новое рассмотрение, жена Шалимова представил в суд нашедшийся вдруг акт передачи квартиры – мол, Жукова все деньги за квартиру от него получила – явная фальшивка… Но божьи одуванчики настроены на борьбу. Нину Солоницыну сейчас по-прежнему волнует судьба внучки и дочери Татьяны. - Если ты будешь жалеть Татьяну, я с тобой не общаюсь. Ведь слышала, что она обо мне суду говорит – «все выплатили мы ей, все». - Иногда строго отчитывает Солоницыну Жукова. Та только вздыхает.