В Музее личных коллекций проходит выставка из разряда «Вы такого не видели». Пикассо, Дали, Миро, Грис, Клаве, Тапьес предстают в новом для нашего зрителя качестве — художников книги. Разумеется, не только они создавали шедевры в этой области, но в связи с Годом Испании в России устроители выставки решили ограничиться художниками испанского происхождения. Однако и этого оказалось достаточно, чтобы открыть нам совершенно особый мир. Конечно, имея представления о журналах «Мир искусства», «Весы», «Аполлон», мы знаем, что именно в нашем Серебряном веке книга стала не только вместилищем букв, а и полигоном для новых приемов визуализации текста. Но как бы ни были превосходны книги с рисунками Александра Бенуа, Бакста, Билибина, Добужинского, все-таки это были книги с иллюстрациями текстов. То, что мы видим на выставке, совсем другая история. В экспозиции представлены работы из собраний двух московских коллекционеров, Георгия Генса и Бориса Фридмана. Об экспонатах выставки рассказывает Борис Фридман.
Что такое книга художника? Приведу аналогию несколько вульгарную, но, на мой взгляд, понятную. Когда модель демонстрирует дизайнерскую одежду, она сама по себе не главный герой на подиуме, хотя, конечно, должна соответствовать определенным стандартам. Важна не она, а то, что на нее надето, — творение дизайнера. Вот роль модели в книгах художников выполняет текст, а роль дизайнера — художник.
Под термином livre d’artiste понимается конкретный тип издания: литературный текст с иллюстрациями в виде оригинальной печатной графики (литография, офорт, ксилография), небольшой тираж (от 50 до 300 экз.), отпечатанный на специальных сортах бумаги и оформленный особым способом (как правило, несброшюрованные листы, коробка, футляр). Обычно эти издания подписаны автором, художником или издателем.
Это направление возникло в начале ХХ века из амбиций одного человека, ставшего одним из самых знаменитых торговцев произведениями живописи, — Амбруаза Воллара. Многое, что находится сегодня в Пушкинском музее и Эрмитаже от Щукина и Морозова, ими приобретено у Воллара или по его подсказке.
Однажды, как Воллар пишет в своих воспоминаниях, он шел по набережной Сены среди книжных развалов и увидел книжку, где на обложке стояло «Амбруаз… скажем, Петров». И он сказал: «А что, красиво звучит! Амбруаз Воллар — будет не хуже». Хитрый был человек, хитрый и хваткий. Он сразу увидел еще один способ, как показать графику его художников. И в 1900 году он издает поэму Поля Верлена о лесбиянках Parallelement с роскошными литографиями Пьера Боннара, с которым тогда работал. С изданием вышел скандал. Оно печаталось в типографии математического общества. И по ошибке на титуле поставили знак этого общества. Состоялось заседание правительства Франции, где запретили распространение книги в таком виде. Воллар был вынужден перепечатать титульный лист, и она существует в двух вариантах и является большой ценностью для коллекционера.
Первые издания Воллара задали некий стандарт, которому следовали издатели, приглашая к работе таких художников, как Пикассо, Брак, Дерен, Дюфи, Шагал. С Шагалом у Воллара вышла странная история. В середине 20-х годов Воллар заказывает ему иллюстрации к «Мертвым душам». Шагал делает 96 потрясающих офортов, но Воллар не издает книгу, а кладет весь комплект офортов на склад. Следом заказывает художнику иллюстрации к басням Лафонтена. Тот делает 100 офортов, и опять это ложится мертвым грузом на склад. Заказывает Библию. Шагал специально едет в Палестину в 1930 году, чтобы проникнуться ее духом. И Библию Воллар не издает. Почему? Теперь уж трудно узнать.
Только после войны известный издатель Териад публикует «Мертвые души» в 2 томах с 96 офортами Шагала, к которым художник выполняет еще 11 офортов. Потом Лафонтена и в 1956-м — Библию. Но это уже после смерти Воллара, он погиб в 1939 году в автомобильной катастрофе. И это была невосполнимая потеря для livre d’artiste, хотя он был не единственным выдающимся издателем. Териад, Скира, Пьер Андре Бенуа, Луи Броде и, конечно, Илья Зданевич. В прошлом поэт-авангардист, он жил в Париже с 1921 года, был близок к дадаистам и сюрреалистам, устраивал грандиозные балы, соединявшие художественные усилия местных и русских художников. Типографскому делу он выучился в родном Тифлисе. Издал десяток необычно набранных книг, но свои шедевры создал уже в Париже. Его друзья-художники считали их произведением искусства самого Ильязда, как он стал себя называть после эмиграции. Его репутацию повышала и его дружба с Пикассо. Пикассо сотрудничал с ним, ценя его таланты и не имея сил сопротивляться его настойчивости. Пикассо получал массу писем, многие из которых, конечно же, не читал. Поэтому Зданевич придумал способ выделить свои письма из этого спама. Пакеты с медными пластинами для офортов он обертывал в цвета испанского флага — красно-желтую ленту. Секретарь Пикассо извлекал их из кучи и приносил Пикассо. Пикассо изготовил четыре офорта к сборнику стихов самого Ильязда, посвященных женщинам, которых он любил, — Наталье Гончаровой, Гале Элюар, Коко Шанель. Одна из самых поразительных книг, и она есть на выставке, — это сборник стихов русской баронессы Елены Эттинген, писавшей под псевдонимом Рок Грей, «Полуночные кони». Зданевич просит Пикассо изобразить одиннадцать коней, вставших на дыбы, и набирает текст по форме, напоминающей движения коней. Ну как можно было не восхищаться этим издателем!
Вообще я считаю, что расцвет livre d’artiste случился благодаря тому, что в Париже 1910—1930-х годов собралось созвездие великих талантов — писателей, художников, поэтов, издателей. Они все были связаны между собой, многие из них дружбой. И знаменитой Ротондой. Там возникали замыслы, строились планы, потому что им хотелось что-то делать вместе. И книга для этого была самым подходящим делом, поскольку в ней могли проявиться таланты и писателя, и художника, и издателя. Об одном и том же они могли рассказать каждый своими средствами. Недаром, когда Воллар попросил Пикассо сделать рисунки к «Неведомому шедевру» Бальзака, Пикассо вынул из тумбочки 12 офортов из серии «Художник и модель» и сказал: «Возьми! Они подойдут». И действительно, они блестяще подошли. А Матисс проиллюстрировал шестью офортами «Улисса» Джойса, по его признанию, не дочитав его. Это очень существенный момент. Текст, как я говорил, в данном случае не очень важен. Важно понять дух и совпасть в настроении. Ведь эти художники не были иллюстраторами. Все они занимались станковой живописью, были скульпторами или архитекторами, как Роден, Майоль, Мур, Корбюзье. С уходом этой плеяды гениев эпоха livre d’artiste в том виде, в котором она сформировалась в начале столетия, завершилась, причем завершилась на наших глазах. Последний из художников, работавший в этом жанре, умер в Барселоне во время нашей выставки. Это Антони Тапьес. В Барселоне есть музей Дали и есть музей Тапьеса. У нас, к сожалению, даже сотрудники музеев говорят: «Чего-то я не знаю такого». Я уж не говорю о рядовых посетителях выставки. Интерес к ней большой, много молодежи. Смешной эпизод: стою у входа в музей, кого-то жду, вбегает женщина: «Где здесь каталоги продают?» Я обрадовался, думаю, пришла за нашим каталогом из другого здания. Счастье-то какое! Администратор спрашивает: «Какой вас интересует?» — «Ну, этого … Черт, как его? Ну, людей рисует. Микеланджело!» Та ей говорит: «Может, не Микеланджело, а Караваджо?» — «Во-во, Караваджо!» А она ведь отстояла огромную очередь на выставку Караваджо.
Делая эту выставку, мы хотели, чтобы как можно больше людей прониклись восторгом, который я испытал когда-то, увидев издание «Мертвых душ» с офортами Марка Шагала. Желание обладать им стало моей мечтой. В конце концов она осуществилась. С тех пор я полюбил этот мир, в котором есть все: искусство великих мастеров, невообразимо красивые шрифты, необыкновенные переплеты, выдающийся дизайн. И мне очень обидно, что эта красота практически неизвестна в России. Слава богу, директору Музея им. А.С. Пушкина Ирине Александровне Антоновой ничего не надо объяснять. Как только я показал ей несколько изданий, она сразу сказала, что будем делать выставку, нельзя обделять наших любителей прекрасного такой красотой. Выставка открыла год столетия нашего замечательного музея. Наши поздравления всем сотрудникам!
