Специально, а не проездом из Кущевки в Сагру, прибыл в Казань руководитель Следственного комитета России Александр Бастрыкин. Сообщалось, что он должен был выслушать отчет своих подчиненных о расследовании трагического происшествия в отделе полиции «Дальний», где был до смерти замучен задержанный казанец Сергей Назаров. Он и выслушал, немедленно уволив за бездействие нескольких руководящих следственных работников. Но при этом жителей Казани и республики больше интересовал прием, который устроил для них главный следователь страны. У крыльца здания следственного управления с утра столпилось несколько десятков граждан, чьи родственники, как они утверждают, подвергались чудовищным пыткам в полиции. Вообще-то они утверждали это и раньше (некоторые — годами), но кто же их слушал?!

Легче всего заявить в ответ, что все нынешние жалобы — фантазии родственников, не присутствовавших при допросах, которые у нас обычно ведут интеллигентные люди, и если уж они бьют задержанного по голове, то разве что томом Плутарха или Гельвеция. Но попробуйте сочинить нечто такое, что написал прокурору республики (а копию передал «Новой газете») житель Казани Ильдархан Давлеев. Его 19-летнего сына Айрата допрашивали, как умели, в отделе полиции «Промышленный». «Скованные наручниками руки Айрата привязали к коленям и продели между руками и коленями лом, — пишет Ильдархан Хасаншинович. — Один конец лома положили на стол, а другой — на спинку стула, и мой сын оказался подвешенным. Наручники сразу же глубоко врезались в запястья. Айрат неимоверно страдал от нестерпимой боли, кричал и плакал». Мало этого? Читаем дальше: «Моего сына заставили наклониться и положили грудью и животом на стол. Содрали с него брюки и стали угрожать ему, что помочатся на него и совершат действия сексуального характера…»

Как рассказывает Давлеев, сын не выдержал пыток и оговорил себя в разбойных нападениях на водителей такси. При этом ему дали подписать чистые листы бумаги.

В среду Ильдархану Давлееву с женой Таслимой удалось попасть на прием к Александру Бастрыкину.

— Он принял нашу жалобу и пообещал, что все будет перепроверено под его личным контролем, — говорит Давлеев. — Именно перепроверено, потому что однажды мы уже обращались в следственное управление — и без результата.

Случаи аналогичных безрезультатных проверок обобщили в эти дни и передали начальнику Управления Генеральной прокуратуры России в Приволжском федеральном округе Вадиму Антипову юристы Казанского правозащитного центра. Начало эти обобщенные истории (все они связаны с гибелью граждан в помещениях органов внутренних дел) берут еще в 2002 году, когда житель Набережных Челнов Жавдат Хайруллин был обнаружен повешенным на балконе Тукаевского РОВД. По версии правозащитников, самоубийство Хайруллина было инсценировано милиционерами после пыток задержанного. По этому делу было принято немало процессуальных решений: то об отказе в возбуждении уголовного дела, то после его возбуждения — о прекращении. Последнее постановление о прекращении вынесено Тукаевским следственным отделом СУ СК РФ по Татарстану в конце 2010 года. Сейчас жалоба находится в Европейском суде по правам человека.

В этом прискорбном ряду и смерть в Алькеевском РОВД 44-летнего Вакиля Аитова, который успел сообщить жене, что два майора били его по почкам, принуждая признаться в краже дамской сумочки. «Новая газета» писала об этом случае, но есть смысл упомянуть его лишний раз потому, что это не «Дальний» и даже не Казань. И случилось тоже давно — в 2005 году. Так что милицейско-полицейские пытки протяженны во времени и в пространстве. И никакими отдельными выговорами и увольнениями эта протяженность не перекрывается.

Случаи с пытками, где обошлось без смертельного исхода, правозащитники тоже обобщили. Возможно, кто-то уже не в силах это читать, но не обрушивать же описания допросов на одних прокуроров. Им будет легче, когда они узнают, что мы разделяем их эмоции. Итак, еще две цитаты, и немного помолчим.

Первая: «Сняв с Галимзянова штаны, они положили его на стол, подставляя бутылки к заднему проходу, фотографировали Галимзянова на свои телефоны с разных сторон, хватая его за волосы, поднимали лицо и вновь фотографировали…» Это — из материалов Казанского правозащитного центра. Так, по данным правозащитников, допрашивали Аделя Галимзянова в казанском отделе полиции «Эсперанто», куда он был доставлен в октябре прошлого года по подозрению в краже денег. В дальнейшем дело в отношении Галимзянова прекратили, а его задержание оформили как за административное правонарушение, и он заплатил штраф — 500 рублей.

И вторая цитата: «Акбирова Р.Н. посадили на стул, застегнули наручники за спиной и засунули в рот грязную половую тряпку. После этого его стали избивать ногами в живот. Акбиров повалился на пол. На полу его продолжали избивать ногами в область живота и резиновыми палками по ногам и ягодицам. Один из полицейских сжимал яички Акбирова. Не выдержав боли и унижения, Акбиров с руками, скованными за спиной наручниками, выпрыгнул со второго этажа, разбив головой закрытое окно».

Это произошло в казанском отделе полиции «Танкодром» в конце прошлого года. Правозащитники сообщили «Новой газете», что сейчас 26-летний Рустем Акбиров, получивший компрессионный перелом позвоночника, после больницы лежит дома в корсете. Никакого дела в отношении его нет, ни в чем он не обвиняется.

Как договаривались, помолчим. Непонятно только, почему уже две недели, с начала всероссийского скандала с казанской полицией, молчат четыре президента: два в Москве и два в Татарстане (Рустам Минниханов и бывший гарант конституции республики Минтимер Шаймиев, при котором работники МВД тоже не ограничивали себя в методах дознания). Их молчание на фоне общественного негодования можно объяснить только тем, что им недостаточно публично высказаться — надо еще что-то и сделать. А что делать-то? Еще одну реформу в МВД провести и еще раз стражей порядка переименовать? Допустим, в городовых.

Кстати, отдел полиции «Дальний» уже переименовали. Не в «Ближний» какой-нибудь и не в «Средний». Он теперь будет просто под номером 9.

И это у нас тоже называется принятием мер. Может, еще и Казань переименовать, чтобы ничто не напоминало о полицейском позоре?