«Мама и папа, спасибо вам за прекрасную жизнь, которую вы мне подарили» — такую записку оставил 12-летний мальчик из бельгийского Тирлемона на кухне, перед тем как повеситься. В 17.45 он отправил SMS отцу, который жил отдельно. Тот позвонил в службу спасения, и в 18.00 спасатели ворвались в дом его бывшей жены. Но было поздно…

Родители расстались, когда мальчику было два года, но он не мог привыкнуть к тому, что разрывался между любовью к нему двух нелюбящих друг друга людей. Материальных проблем не было: обеспеченные родители даже состязались в том, чтобы у их сына было всё. Одноклассники ни о чем не подозревали и отзывались о нем как о «веселом и комичном парне»…

14-летняя девочка выбросилась из окна четвертого этажа колледжа «Генрих IV» в парижском пригороде Сен-Сен-Дени. Врачи спасли ее, но она осталась калекой. Вышла из класса под предлогом, будто что-то забыла. Потом внезапно вернулась, прошла через класс к окну и на глазах у всех прыгнула. Следователи работали со свидетелями, друзьями и родителями девочки. Министерство народного образования Франции создало кризисный штаб психологической помощи в колледже. Но поступок юной парижанки так и остался загадкой.

Одиннадцатилетний мальчик повесился, когда остался один дома в маленькой деревне Сен-Лорант-ан-Гранво в области Юра. Как сказал наблюдавший за ним местный психиатр, он страдал от одиночества в семье.

Бельгия и Франция, наряду с Финляндией и Данией, находятся среди лидеров в Западной Европе по числу самоубийств, в том числе среди детей и молодежи. Попытки анализа причин этого явления и составления рецептов борьбы пока не дали существенных результатов.

В Бельгии общая цифра самоубийств: без малого 6 тысяч случаев в год на 10-миллионное население. В возрастной категории от 15 до 25 лет — это вторая после дорожно-транспортных происшествий причина смерти. На этом фоне детский суицид сравнительно редок. «Газет ван Антверпен» подсчитала, что в среднем в каждые шесть недель в Бельгии кончает с собой один ребенок в возрасте от 10 до 14 лет. Десять в год — один на миллион жителей. Но и эта цифра ужасна. Необъяснимо и страшно, когда счеты с жизнью сводит еще маленькое человеческое существо, не успевшее познать ни несчастной любви, ни краха надежд, что обычно движет самоубийцами постарше.

На детей до 15 лет еще не так сильно влияет интернет. Хотя не так давно во Франции специальное подразделение полиции, которое следит за сетью, заметило пост двух подружек, 13 и 14 лет, решивших вместе свести счеты с жизнью. Они учились в школах во Фрежюсе и Сен-Рафаэле на южном побережье. У первой была несчастная любовь, вторая оказалась свидетельницей инцеста в семье. Когда полицейские прибыли на место, дело оборачивалось уже серьезно, и обе семьи были вызваны для дачи показаний в бригаду по делам несовершеннолетних.

В 2007 году во Франции состоялся первый приговор по обвинению в подстрекательстве к самоубийству через интернет. К четырем годам тюрьмы, в том числе трем условно, приговорен 23-летний француз, который в сети рассказал 17-летней незнакомке, как лучше покончить с собой. Она сделала всё, как он советовал…

Правда, за большинством таких постов кроется желание порисоваться или пригрозить обидчикам. Это в блогах. Сайты, культивирующие суицид, запрещены законом, и их закрытие происходит совсем не виртуально.

Проблема детского суицида не связана с интернет-технологиями. Она первородна. «Двенадцать лет — это рубеж, который порой трудно преодолеть ребенку, — считает директор бельгийского центра профилактики суицида Аксель Герартс. — В период между 10 и 13 годами люди переживают один из критических моментов жизни, неопределенность между детством и отрочеством. Повод для самоубийства у таких детей бывает не один. Чаще всего это сплетение разных причин».

Самоубийств больше среди мальчиков, чем среди девочек. Первые действуют более решительно, в то время как у вторых попытка самоубийства чаще остается попыткой. Вместо петли они выбирают медикаменты, и их удается спасти.

Недавно во Франции вышла книга «Когда себя убивает ребенок» (Quand un enfant se donne la mort), которая произвела шок и повлекла за собой специальный доклад правительства. Это первое большое исследование непознанной и болезненной темы. Известный французский нейропсихиатр Борис Сирюльник на основе богатой статистики выдвигает догадки, которые звучат довольно убедительно.

Эпидемиология суицида детей в возрасте от 5 до 12 лет очень расплывчата. Состоявшиеся самоубийства редки, но на самом деле их гораздо больше. Во Франции регистрируется в год от 30 до 100 детских самоубийств, но обстоятельства многих несчастных случаев заставляют подозревать в них замаскированные самоубийства, заявляет доктор Сирюльник. В самоубийственном порыве ребенок ищет подручные средства: выпадает из окна, выскакивает на оживленную дорогу. Замаскированные в опасную игру или нет, эти поступки спровоцированы смехотворными или непостижимыми мелочами: ссорой с родителями, плохой оценкой, запретом есть сладости, как это было в случае с девятилетней девочкой, болевшей диабетом, которая выбросилась с девятого этажа.

В тринадцатилетнем возрасте 16% детей думают, что смерть может быть решением их проблем в семье, школе, в отношениях с друзьями. «Ребенок представляет смерть не так, как взрослый, даже тинейджер. Для ребенка умереть — значит положить конец той ситуации, которая сделала его несчастным. Ребенок, совершая самоубийство, вовсе не обязательно хочет и вправду умереть», — пишет автор.

Конечно, помимо смехотворных поводов у самоубийства находятся и более глубокие причины. Они, как правило, имеют много составляющих, утверждает доктор Сирюльник, который отказывается разделять генетические и семейные, биологические и культурные факторы.

Что касается эмоциональной уязвимости, импульсивности поведения, которые облегчают переход к действию, то они видны в самом раннем возрасте. Даже в утробе плод может получить этот код под влиянием страданий матери. Нейротомография позволила увидеть церебральные аномалии, вызванные преждевременными стрессами: атрофию некоторых участков мозга, нарушения глубинных связей эмоций и памяти.

Эмоциональную предрасположенность можно предупредить, считает профессор. Он предлагает сосредоточиться на четырех опорных точках: рождении, школе, семье и культуре. Арсенал профилактики должен быть обширным — от слежения за преждевременной активностью плода в последние месяцы беременности до создания «университета детства» для профессионалов (как в Финляндии и Квебеке) и клубов культурного общения в жилых кварталах. Детских самоубийств не было в социумах, где люди жили вокруг общего очага, где ребенок проводил большую часть времени с братишками и сестренками или на улице со сверстниками.

Профессор предупреждает: есть множество сигналов, которые нельзя оставлять без внимания. Родители часто неверно их интерпретируют. У хорошего ученика внезапно пропадает интерес к школе. Общительный подросток вдруг стремится уединиться. Ребенок нормального темперамента ни с того ни с сего «взрывается». У детей переход к действию импульсивен, и этим затрудняется вся профилактика суицида, признает Борис Сирюльник. Он призывает оберегать малышей от преждевременного чувства вины, бороться против школьной дедовщины, пересмотреть ритм занятий школьников, строить мостики между родителями и учителями.

Нейропсихиатр настаивает на переосмыслении самой концепции школы и усилении роли родителей. И вообще, считает профессор, следует философски подумать о среде обитания ребенка в современном обществе. Школа должна быть построена так, чтобы меньше располагать к стрессам. Важна не погоня за объемом усвоенного материала, а воспитание дееспособного человека. Раннее развитие ребенка, которое культивирует наше общество, вовсе не является фактором его защиты, предупреждает Борис Сирюльник. Оно помогает получать хорошие оценки в школе, но ценой постоянной тревоги и осложнения отношений с окружающими.

В исследовании отмечается, что еще острее, чем во Франции, проблема детского суицида стоит в России и странах Центральной и Восточной Европы. Профессор связывает это с переходными социально-экономическими процессами. Детские трагедии обнажают расстройство социального организма, уверен нейропсихиатр.

В качестве положительного примера он приводит Финляндию, где за последние 10 лет удалось на 40% снизить уровень детского суицида. Детей стали отдавать в нормальную «обучающую» школу с 10-11 лет, а нагрузки снизили. На другом конце спектра — Южная Корея. Там обучение в школе очень интенсивное, к каждому ребенку прикреплен индивидуальный опекун, учебные результаты высокие, но также и самый высокий уровень детских самоубийств…