СюжетыКультура

Торговал апельсинами на пару с Чеховым

В Третьяковской галерее — юбилейная выставка Константина Коровина

Этот материал вышел в номере № 46 от 25 апреля 2012
Читать
В Третьяковской галерее — юбилейная выставка Константина Коровина
Изображение

Коровина многие пытались воспитывать. У передвижников, в выставках которых он не раз участвовал, он вызывал настороженность, а то и вовсе отторжение. Его воспитывал Саврасов, потом Поленов, но самым замечательным образом воспитывала семья Поленова, особенно когда он гостил у них на даче. Эти отношения чувствуются во многих ранних картинах Коровина, по своему строю близких учителю и духу всей его семьи.

Некоторые программные работы Коровина написаны как бы на бегу. И знаменитый «Портрет хористки», и кавказские этюды, предвосхитившие дальнейшие поиски художественного языка, и наполненные тревогой работы времен революции. Глядя на картины Коровина, мы постоянно задаемся вопросом о границах искусства. Коровин втягивает в его сферу всю окружающую жизнь: розы, будто случайно попавшие в картину, серую будничную улицу Флоренции, живого моржа, привезенного в павильон Крайнего Севера, который оформлял Коровин на ярмарке в Нижнем Новгороде.

О влиянии французских импрессионистов на Коровина много спорили. Но по большому счету это не так уж и важно, поскольку уже в ранних работах он отходит от реалистического отражения действительности, находит свой метод сотворения целостного образа.

Важной логической доминантой выставки в ГТГ стала декорация к «Золотому петушку» Римского-Корсакова, одна из последних работ Коровина. А позднего Коровина, эмигранта, в советские годы изучали мало, почти выместив из культурной памяти.

Жизнь Коровина за границей (он остался там отнюдь не по собственному желанию, а оттого, что не хватило денег на возвращение) была непростой. Но большинство рассказов, полных чувства внутренней свободы, Коровин написал уже не в России. К юбилею издан толстенный двухтомник его мемуарной прозы. О своей тамошней жизни он почти не писал, только вспоминал покинутый дом. Вспоминал, как ставили спектакли в Частной опере, как сиживали за столом с Поленовыми, как студентами вместе с Чеховым продавали апельсины. Вспоминал о своей даче, о крестьянах, с которыми вместе охотились, и о странных молодых людях-толстовцах, которые своей заботой преследовали крестьян и были страшно недовольны Коровиным, писавшим безыдейные картины. В одном из рассказов — описал замечательную сцену спора Чехова с всё обо всём знающими студентами, где Антон Павлович настойчиво повторяет, что у него нет ни идеалов, ни убеждений. В этой, казалось бы, незначительной коллизии столкнулись два принципиально разных чувства мира. Конфликт их повторился известно когда — но уже в совсем других масштабах…

«Безыдейный Коровин», всю жизнь обожавший животных, писал: «Тобик сидит около меня и смотрит на меня своими дивными глазами. Они говорят: ну что ты всё ерунду пишешь. Не то пишешь. Пиши, как хорошо гулять, про лес, про реку, про то, что смешно, весело, про жизнь, радость, солнце, дружбу. Не надо писать, что плохо; никогда не надо. Пиши, что хорошо».

Уделяя внимание всему на свете, Коровин умел замечательно соединять дальнее и ближнее, что чувствуется не только в ялтинских картинах или знаменитых «Мальвах в Саратовской губернии», но и в поленовском по духу «Мостике». Искусство Коровина — не отражение жизни, но переживание ее полноты, вживание в ткань жизни.

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow