За последний год на военном полигоне «Ашулук» в Астраханской области погибли как минимум 12 военнослужащих. Подавляющее большинство из них — солдаты-срочники, которые занимались уничтожением старых снарядов. Причина гибели — грубейшее пренебрежение нормами безопасности. Утилизация боеприпасов сегодня идет более чем на 10 российских полигонах. Выполнять смертельно опасные работы должны специальные организации. На это из бюджета выделяются миллиарды. Но солдаты по-прежнему подвергаются необоснованному риску, а командиры делают вид, что всё в порядке.
Первого апреля 2011 года рядовому Виктору Буряченко оторвало четыре пальца и выбило правый глаз. Из другого глаза до сих пор не извлекли осколки. Теперь на самого Буряченко завели уголовное дело.
Виктор попал на полигон «Ашулук», отслужив всего три недели. Пошел за дровами мимо склада, где хранятся пустые ящики из-под снарядов. В одном из ящиков увидел железяку, решил ее вынуть. Железяка взорвалась. Оказалось, это запал снаряда, который «забыли» уничтожить. Уголовное дело могли завести на командира в/ч 33027, где служил Виктор Буряченко. Но Военный следственный отдел СКР Каспийской флотилии обвинил рядового: статья 349, «Нарушение правил обращения с боеприпасами, повлекшее причинение тяжкого вреда здоровью». Во время взрыва рядом с Виктором был товарищ, который тоже пострадал. И хотя сослуживец написал заявление, что претензий к Виктору не имеет, уголовное дело уже передали в Астраханский гарнизонный суд. Буряченко может получить 2 года дисбата. Как он будет отбывать наказание, будучи инвалидом, мне непонятно. Более того, в гражданском порядке от Виктора Буряченко требуют выплатить 53 тысячи 700 рублей ущерба, который он, оказывается, нанес Российской армии.
Вскоре после этой трагедии, 11 апреля 2011 года, на том же полигоне «Ашулук» случилось новое ЧП. Командование приказало сжечь ящики, в которых привезли боеприпасы на уничтожение. Оказалось, что в одном из ящиков забыли 76-миллиметровый артиллерийский снаряд. Когда ящики подожгли, снаряд рванул. Только начавший срочную рядовой Андрей Каблов погиб на месте. В отношении командира сводной роты уничтожения боеприпасов Андрея Стрибижева возбудили уголовное дело: часть 2 статьи 293, «Халатность, повлекшая по неосторожности смерть». Но о результатах расследования дела до сих пор сведений нет.
Следующее ЧП, о котором известно, произошло 23 августа 2011 года. Во время взрыва погибли шесть человек, десять были отправлены в больницу. Позже в больнице умерли еще двое, общее число жертв составило восемь человек. Это командир взвода Михаил Жарков и его солдаты: Евгений Барсуков, Артем Лебедев, Иван Лямкаев, Артем Ляхов, Геннадий Макаров, Михаил Нечепоренко, Максим Шаповалов.
Мать Максима Шаповалова, Евгения Васильевна, плачет до сих пор. Имя ее сына треплет департамент социальной защиты администрации Краснодарского края. Чиновники отказываются признать Максима Шаповалова погибшим, потому что он умер не во время самого взрыва, а через несколько дней, в реанимации. Об этом чиновники постоянно сообщают в ответах. Поэтому льготы его семье кубанский департамент не назначает. Такая же ситуация с семьей погибшего Евгения Барсукова в Калмыкии.
Официальная версия взрыва 23 августа такова: в снарядах к установке «Град» накопилось статическое электричество, у боеприпасов не было предохранительных шнуров, запустился двигатель одного снаряда, из-за чего сдетонировали остальные. То есть сажать в тюрьму за гибель восьми человек вроде как некого. Но рядовой Ярослав Моторыгин, получивший ранение при взрыве, рассказал мне совсем другое. «Мы уложили снаряды для уничтожения, рванули. А они не взорвались, а разлетелись по полю. Нас заставили их собирать. Но их же никто не считал. Один снаряд не нашли, он остался в песке. Потом КамАЗ, на котором эти снаряды привезли, стал уезжать. Наехал колесом на снаряд в песке, вот и взрыв. А уже от него сдетонировали другие боеприпасы».
Следующая бомба была информационной. В ноябре прошлого года рядовые Михаил Новожилов и Александр Тетерин, служившие на «Ашулуке», прислали письмо в Комитет солдатских матерей Астраханской области: «При разгрузке боеприпасов техника безопасности не соблюдается, ящики для боеприпасов из гнилого дерева и разваливаются при транспортировке. Сами боеприпасы часто снабжены зарядами». К письму были приложены фотографии с мобильника (публикуем одну из них). По жалобе на полигон выехал замкомандующего Южного военного округа Владимир Жаров. Факты подтвердились. Но потом Новожиловым и Тетериным «занялся» комбриг. После вмешательства Комитета солдатских матерей ребят удалось вернуть на постоянное место службы, в Мурманскую область.
… Дорога на полигон «Ашулук» идет от села Тамбовка, где расположен военный городок. Кроме человеческих жизней полигон уничтожает дома. На улице Кирова, 3, живет пенсионерка Ирина Викторовна Аверина. От постоянных взрывов на полигоне фундамент ее старого домика покосился. Ирина Аверина пишет чиновникам, но безрезультатно. Таких домов в селе десятки, и чинить их не думают ни местные власти, ни военные.
Народ в Тамбовке разговорчивый. Рассказывают, что местные на полигоне собирают осколки и гильзы и сдают их в пункты приема цветных металлов. Один груженный уазик приносит около 100 тысяч рублей. Из этой суммы от 5 тысяч до 15 тысяч рублей якобы забирают морские пехотинцы, охраняющие периметр полигона. Конечно, это всего лишь разговоры, и поэтому я не утверждаю, что сведения полностью верны. Но проверить их Министерство обороны обязано.
«Ашулук» предназначен для испытания зенитно-ракетных вооружений и проведения войсковых учений стран СНГ. Способ доставки боеприпасов на полигон — давно не секрет. Их везут эшелонами до местной железнодорожной станции. Затем солдаты перегружают снаряды в КамАЗы, отвозят по военной дороге за несколько десятков километров, где и взрывают. В день срочники разгружают по 30—50 вагонов. Местные рассказывают, что из-за спешки в вагонах порой забывают снаряды. Их тоже можно сдать на металлолом, предварительно выбросив пороховую начинку.
На станции на путях — три эшелона. Из вагонов выглядывают солдаты. Начальство не найти. Около военного городка из разговоров выясняю, что с утра на полигон ушло 80 КамАЗов со снарядами. Пропускная способность «Ашулука» — около 30 грузовиков в сутки. Это значит, что полигон перегружен, утилизация идет в спешке, когда думать о безопасности некогда, и трагедия может повториться в любую минуту.
В Астрахани встречаюсь с Анатолием Салиным. Он — полковник запаса, кавалер ордена Мужества, эксперт по правовым вопросам Астраханского комитета солдатских матерей. «Осуществлять утилизацию боеприпасов имеют право лишь организации с соответствующей лицензией. А ее доверяют тем, кто на это законного права не имеет. Отсюда все трагедии», — говорит полковник Салин.
Есть постановление Правительства РФ от 26.06.2002 № 467 «Об утверждении Положений о лицензировании деятельности в области боеприпасов и пиротехнических изделий». Согласно ему, лицензию на уничтожение снарядов выдает Российское агентство по боеприпасам. И уничтожать их положено «с применением оборудования и контрольно-измерительной аппаратуры», при «обеспечении условий для сохранности и полного учета взрывчатых материалов».
Лицензии на уничтожение боеприпасов есть у ряда организаций, включая МЧС, спецназ, геологов, железнодорожников. Поскольку утилизация снарядов осуществляется в рамках федеральной целевой программы, специалистам надо платить из бюджета. Для этого Министерство обороны обязано проводить тендеры. Но на сайте «Госзакупки» удалось обнаружить всего один такой тендер в 2011 году, отношения к «Ашулуку» он не имеет. В том же году объем бюджетного финансирования программы «Промышленная утилизация вооружения и военной техники на 2011 — 2015 годы и на период до 2020 года» составил 3 млрд 744 млн рублей. Где деньги? И главное: почему на «Ашулуке» в мирное время рискуют жизнью и гибнут 18-летние парни?
Ждем комментарий Министерства обороны.
