СюжетыКультура

Клювокрылая, земноводная, зазеркальная

Переведена книга Питера Акройда «Венеция»

Этот материал вышел в номере № 50—51 от 11 мая 2012
Читать
Питер Акройд вышел из границ Великобритании: вслед за блистательным 800-страничным эссе «Лондон» и примыкающей к нему нежной книгой «Темза», вслед за бесчисленными биографиями английских писателей и художников, от Шекспира до Тернера, — знаменитый британский прозаик выпустил в 2009-м книгу «Венеция».

Питер Акройд вышел из границ Великобритании: вслед за блистательным 800-страничным эссе «Лондон» и примыкающей к нему нежной книгой «Темза», вслед за бесчисленными биографиями английских писателей и художников, от Шекспира до Тернера, — знаменитый британский прозаик выпустил в 2009-м книгу «Венеция».

Теперь этот том в 500 страниц вышел на русском. Как и «Лондон» Акройда, как и его «Темза» — в образцовом по точности вкуса «Издательстве Ольги Морозовой».

История Венецианской республики в отражении и изложении Акройда нелинейна. То есть вроде бы, в отличие от «Лондона», «Венеция» построена почти хронологически: от венетов и гуннов V века на ста восемнадцати островах Лагуны — до исследования 2004 года «Венецианские легенды и рассказы о привидениях».

Между поселениями варваров на соленых болотах и воплями гидов на мостах в зазеркальном городе, зачарованном собой, — у Акройда уместилась великая Венеция. По-купечески изворотливая добыча (иначе не скажешь!) мощей евангелиста Марка, великодушное приятие художников, бежавших из иконоборческой Византии, блеск золотой смальты собора, Марко Поло и Кубла-хан, церковные процессии с деревянными Пречистыми Девами в паланкинах — и рождение в Венеции театра марионеток, незаконного детища этих процессий, крестоносцы на Адриатике, колониальные крепости Крита и Кипра, первый в истории выпуск публичного займа (в 1167 году!)…

В сюжете уместились, конечно, разграбление Константинополя в 1204-м (держава дожей сыграла в нем ключевую роль), муранская мануфактура и еврейское гетто, Тициан и Карпаччо, первый в мире Арсенал и первая в мире Опера, Казанова и Гоцци, всепроникающее дыхание тайной полиции и карнавальный трюк «Полет голубки»: «От судна, стоявшего на якоре, протягивался канат до шпиля колокольни на площади Святого Марка, а от нее — еще один канат до Дворца Дожей. Акробат, одетый ангелом, взбирался на вершину колокольни и устремлялся вниз ко дворцу, разбрасывая цветы».

Но если Лондон для Акройда — свой брат, соотечественник, собеседник и собутыльник, то Венецией автор восхищается, как женщиной. А в глубине души и боится ее, как женщину под черной баутой — музыкальную, суетную и коварную, изменчивую, как вода.

Акройд доверяет каждому камню Лондона — и ни одной венецианской волне. Прекраснодушие эссеистов XIX века, ученые восторги Джона Рескина, поэтическая прострация Павла Муратова на Пьяцце, меж кофейней Флориана и огнями пароходов, в канун объявления Первой мировой, — в генетическом коде его путевой и страноведческой прозы. Однако Акройд — наш современник. Он не прекраснодушен, не романтичен — и лирический объект Венеция не отведет этому биографу глаза взмахом веера.

Биограф ли он? Или психоаналитик величия и падения Венецианской республики. Одна из внутренних тем книги — «история упадка» Венеции как история расслабления души. От латного стяжательства кондотьеров, от географического положения королевы торговли с Востоком (а Акройд замечательно умеет писать словесные натюрморты колониальных лавок!), от смоляных котлов на великих венецианских верфях эпохи Данте — город медленно движется к сумасшедшему расцвету роскоши и одряхлению своих палаццо.

Венеция воинов и банкиров дрейфует к цивилизации богатых наследников, неспособных удержать (нигде и никогда неспособных удержать) новый натиск варваров.

Одна из лучших глав книги — взятие великого города полураздетой, еще не просохшей от хмеля Французской революции, истинно варварской армией 26-летнего Бонапарта. Последнее совещание столпов Венецианской республики в личных покоях дожа, под канонаду на окраинах. «Поднялся прокуратор. «Я вижу, что таково положение по всей стране, — сказал он. — И здесь я ничем не могу помочь. Для честного человека любая страна — его отечество, он может найти себе занятие и в Швейцарии». Его уговорили остаться, и он утешился понюшкой табаку.

…Лев Святого Марка был снят с колонны, а на площади водружено Древо свободы. Знаки отличия дожа и Золотая книга патрициев подверглись ритуальному сожжению. Бывший дож и члены Большого совета присоединились к танцам вокруг Древа».

Не то чтобы эти страницы казались аллегорией медленного дрейфа наших дней.

Так, беглое изменчивое отражение реальности в соленой, как усмешка, воде каналов.

…Если бы книга Акройда была написана раньше на треть века и великими трудами горстки одержимых гуманитариев издана в СССР — два поколения крепостной советской интеллигенции зачитали б ее до дыр. Сейчас, к счастью, она может спокойно лечь в сумку путешествующего студента — и дорожная карточка ISIC будет для нее лучшей закладкой.

Тем не менее труды горстки одержимых гуманитариев явно стоят и за изданием книги на русском в 2012-м. Ее литературное качество, плотность информации, причудливые повороты мысли вызывающе, отличны от мякины, к которой давно приучен широкий читатель.

Впрочем, сложнейший и недешевый 800-страничный «Лондон» Акройда допечатывался в русском переводе раз пять.

Надо надеяться, что-то похожее произойдет и с «Венецией».

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow