Пишу вам из глухой глубинки — села Рудинка Скопинского района Рязанской области. Меня зовут Сериков Василий Тихонович.

Родился я 28 декабря 1924 года. В 17 лет добровольцем ушел на фронт. Был трижды ранен, награжден орденом Красного Знамени, двумя медалями «За отвагу» и множеством медалей за взятие городов. Гнал фашистов по шести европейским странам.

А сегодня мне сложно — я инвалид II группы, живу в селе, в доме, непригодном для жилья. Сильно у меня гнется крыша, сгнили полы и бревна, на которых держится дом, — все может рухнуть и похоронить меня под собой.

Когда мне было 85, приезжало районное телевидение, снимали фильм про мою жизнь. Губернатор Рязанской области Ковалев обещал помочь — поправить жилищные условия, обещал если не жилье, так деньги, чтоб хоть на старости лет мне смочь пожить в человеческих условиях. Я поверил и воспрянул духом, подумал, что не зря свою кровь проливал за Родину, Родина хоть через 65 лет после Победы, но вспомнила обо мне! Это был еще 2010 год…

Но уже два года прошло, а обещанного властями нет. Одному Богу ведомо, сколько мне жить осталось, ведь третьего года, когда ждут обещанного, могу и не увидеть.

Василий СЕРИКОВ

«Дед, не связывайся с государством»

Записался я на прием к ЛОРу. Врачиха приняла меня вежливо. Стала на ухо мне шептать какие-то цифры. Ничего не слышу. Тут врачиха и говорит: «Иван Андреевич, приходите в среду. У нас аудиометрист по средам принимает. Вам сделают аудиометрию и, по-видимому, придется подбирать слуховой аппарат».

Опять надо в поликлинику переться. Хожу я с палочкой. Ноги болят. Да еще одышка мучает после инфаркта. Но куда деваться? Ползу в среду потихонечку. Аудиограмму, т.е. проверку слуха на специальном аппарате, мне сделали. Лаборантка вклеила график в амбулаторную карту и сказала: «Иван Андреевич, нужно опять прийти к ЛОРу, чтобы вас направили на слухопротезирование. Как ветерану вам положен бесплатный слуховой аппарат».

Пришел я домой расстроенный: третий раз в поликлинику плестись. А тут внук из Питера звонит. Он у меня бизнесмен. Ну, я ему все это и рассказываю.

«Дед, послушай меня, не связывайся с государством, — говорит внук. — Вызови такси и поезжай в частную фирму, где подбирают слуховые аппараты. Я сейчас посмотрю в интернете и дам тебе несколько адресов. Купи себе самый лучший. Оплачу все расходы».

Но я не послушался. Из принципа. Пусть родное государство выделяет. И вновь поковылял в поликлинику. Знакомая врачиха посмотрела на мой график слуха: «У вас, Иван Андреевич, третья стадия тугоухости. И вам слуховой аппарат нужен. Для этого следует записаться на прием к сурдологу в МОНИКИ (областной институт) и получить от него заключение. Вот телефон». Позвонил. Назначено явиться через полтора месяца. Ехать нужно автобусом до Кузьминок, потом метро с пересадкой, потом еще метров семьсот идти до института. Все это я сейчас вспоминаю как страшный сон.

Справочку от сурдолога я получил. Правда, после провалялся три недели в стационаре с воспалением легких. Выписавшись из больницы, вновь поковылял к своей ЛОР-врачихе с заключением сурдолога. Посмотрела она заключение и говорит: «Теперь, Иван Андреевич, нужно проходить вам всех врачей, сдавать анализы, чтобы заполнить посылочный лист для ВТЭКовской комиссии».

«Доктор, но ведь я проходил все это полгода назад, когда переоформлял группу инвалидности».

«Нет, — отвечает, — тот посылочный лист не годится. Тот для инвалидности, а новый — для слухового аппарата».

Делать нечего. И стал я, охая и матерясь от боли в ногах, каждый день по врачам ходить. Так продолжалось полторы недели. А когда уже всех обошел, оказалось, что не хватает анализа мочи. Наконец в центральной ВТЭКовской комиссии мне выдали справку о том, что я нуждаюсь в слуховом аппарате. По ней я аппарат и получил. Заметьте — совершенно бесплатно.

Лежу теперь на диване, поскольку долго ходить стало совсем невмоготу. Слушаю телевизор и шепчу про себя: «Спасибо партии и правительству за нашу счастливую старость!»

Одно меня смущает: зачем для приобретения слухового аппарата потребовался анализ мочи?

Виктор ПАНТЕЛЕЙМОНОВ

«Моя история проста, как помидор на грядке»

Живой я еще. А погибнуть мог не раз. Сколько лет прошло, но до сих пор война снится. Танки горят. Люди живыми факелами бегут по земле. А мне всего двадцать лет. Выжил тогда, на Курской дуге. Даже с ума не сошел.

Поваляться в госпиталях пришлось. И когда пуля насквозь прошила, едва не зацепив сердце. И когда военные хирурги, располосовав живот, выуживали из него магнитами металлические осколки. И когда на правой ноге сухожилия перебило, а левую оторвало. Спасибо, хоть ниже колена.

Когда закончилась война, было мне 22 года. Но и сегодня я, старый хрыч, чьи однокашники давно в сырой земле, все еще живу. Понимаю, очень виноват перед родной властью. У нее задачи грандиозные. Она сооружением величия страны озабочена. А я, старый и уже никчёмный человек, отвлекаю ее своими нудными проблемами.

Вообще-то моя история проста, как помидор на грядке. Обыденна, как бездушие российского чиновника.

Дело в том, что у меня протез. На левую ногу. Раньше протез и обувь на него мне меняли раз в два года. Так положено. Делали протез на Московском протезном заводе. Несколько лет назад, в связи с какими-то реформами, Москва отказала. Отослали в Люберцы. В Люберецком отделе соцзащиты перефутболили в город Дзержинский. Обращаюсь туда. «Ладно, — говорят, — будет вам протез. В Коломне закажем». Жду. Приезжают ребята из Коломны. Вежливые такие. Измерили мою искалеченную ногу. Оглядели, ощупали старый протез: «Жди, дед. Скоро новый привезем».

Привезли, конечно, не скоро. Но проблема в другом. Новый протез оказался деревянным. Я-то кожаный ношу. «Ребята, вы что, издеваетесь?» — спрашиваю. «Нет, — отвечают, — мы кожаные отродясь не сооружали».

Похромал я опять в соцзащиту города Дзержинского. Удивились там: «Правда, не делают кожаных? Странно. Ну ладно, сделаем запрос на Московский завод. Ждите». Жду год.

Пять лет я не могу заменить протез. Старый разваливается и скоро мне останется только лежать или сидеть. О машине с ручным управлением даже не заикаюсь. Раньше мне раз в пять лет ее меняли, а теперь вообще не положено. Так говорят в соцзащите.

Наверное, занудливый я старик. Потому и извиниться хочу: простите, ради бога, что живой.

Федор ЩУКИН