Инна КАБЫШ

Кто не читал книгу Чуковского «От двух до пяти»! Кто, читая ее, до слез не смеялся!

А ведь это не сборник анекдотов — это книга научная, точнее, научно-популярная, и область ее исследования — педагогика, психология, языкознание и бог знает что еще.

Ведь когда у Чуковского ребенок, увидев изображение Мадонны с младенцем, восклицает: «Мадонна с мадонёнком!» — это значит, что он вписывает Христа в весь тварный мир, где есть волчица с волчонком, кошка с котенком, мышь с мышонком…

А когда называет маленькие шишки «шишенятами», то одушевляет неодушевленное, как настоящий поэт, который своими глазами видел: «Рыжий месяц жеребёнком запрягался в наши сани».

В предисловии Чуковский признается, что не смог бы написать свою книгу, если бы не сотни писем от «бабок, матерей, дедов и отцов малышей».

Действительно, редкая мать не записывает или не хранит в памяти забавные выражения своего ребенка.

Мать трехлетней Вики передает мне такую сцену.

«Встречает меня на пороге Вика в совершенно мокром платье. Я спрашиваю: «Почему у тебя платье мокрое?» Отвечает: «Я купалась». — «В платье?» — уточняю я. «Зачем в платье? — обижается Вика. — В ванне…»

Другой моей знакомой четырехлетняя дочь на предложение «пописать на дорожку» заметила: «На дорожку неприлично — нужно в горшок».

А третья рассказывает, что, когда ее сыну было пять, он, увидев на небе месяц, с удивлением воскликнул: «Мама, смотри — на небе полкило луны!..»

Но что интересно: словотворчество у детей не заканчивается в пять лет — это просто мы, по мере их взросления делаясь всё ленивее и нелюбопытнее, перестаем не только записывать, но и запоминать детские «перлы».

Мы (если мы родители), когда ребенок выдает что-то «неправильное», механически поправляем его.

А если мы учителя — так же механически зачеркиваем и пишем на полях «реч.» (речевая ошибка). А между тем нужно отделять «перлы» от плевел.

Вот примеры из моего учительского опыта.

Восьмилетняя Гуля смотрит на икону: «Жалко, что Христа распилили!..»

Какая-то особенная, переходя на сленг, засада с загадками: сплошь и рядом дети дают на них «неправильные» ответы.

— Не земледелец, не кузнец, не плотник, а первый на селе работник?

— Начальник!

(Ответ: лошадь.)

— Гуляет в поле, да не конь, летает в небе, да не птица?

— Человек!

(Отгадка: ветер.)

Загадка — это метафора (то есть скрытое сравнение) в чистом виде: называется то, с чем сравнивается, и нужно угадать, что сравнивается. Но ведь это «что» (читай: «жизнь») стремительно меняется: у наших детей свои ассоциации, свой видеоряд и ракурс.

— Ну и почему ты написала повор? — отчитываю я семилетнюю Женю. — Ведь это слово можно проверить!

— Я и проверила, — отвечает Женя. — Вор!

Я прячу улыбку в учебник и думаю (да простят меня повара всей нашей необъятной родины): что-то в этом есть!

А вот диктую текст уже девятикласснице: текст о матери Терезе и созданном ею Ордене милосердия.

Проверяю: «…она помогала престарелым, психически больным, бракоженам…»

Поднимаю глаза от тетради:

— Вероника, что это ты такое написала — «бракоженам»? Что это значит?

Девочка пожимает плечами:

— Женам, состоящим в браке.

А что, разве не так?

Тут уж я смеюсь открыто:

— И не надейся, моя дорогая, никто «бракоженам» не помогает. Даже мать Тереза!..

А потом объясняю значение слова «прокаженные».

Очень тяжело дается детям и наша гордость — классическая поэзия: она воспринимается ими как тарабарщина на каком-то непонятном языке. Поэт, сказавший:

Вот стихи, а всё понятно:

всё на русском языке, — не учел того, что жизнь меняется стремительнее языка.

Восьмилетняя Надя читает хрестоматийное: «Ивы сжаты, рощи голы…»

Начинаем разбираться, и оказывается, что непонятное слово «нивы» девочка заменяет понятным «ивы», а «сжаты» — это для нее не те, которые, скажем так, подверглись «жатве», а которые «сжали» в значении «стиснули».

Ошибка? Ошибка.

Но, дорогие любители отечественной — и в частности Сергея Есенина — поэзии: как объяснить ребенку, почему можно «обнимать березку» и нельзя «сжимать иву»?

Конечно, дети ошибаются. Но то, о чем идет речь, это не вполне ошибки, это попытки понять окружающий мир, назвать всё своими именами.

И вот в связи с этим какая мысль пришла мне в голову: а давайте всем миром, как писал в своем предисловии Чуковский, «домашние хозяйки, пенсионеры, спортсмены, рабочие, инвалиды, актеры, дипломаты, художники», от себя добавлю «воспитатели и учителя», соберем по крупицам (ведь подобные моей тетрадочке есть у многих!) эти «ошибки» наших детей от шести до шестнадцати, то есть школьников. Не говоря уж о том, что мы продолжим дело Чуковского, мы — через их ошибки — лучше поймем собственных детей.

«Дети — это время, созревающее в свежем теле», — помнится, говорил Платонов.

Понять детей — значит понять свое время.

P.S.Свои «тетрадочки» присылайте по адресу: [email protected]

И обязательно напишите, кто вы и откуда, ведь мы с вами соавторы.