Их не очень много, всего-то человек двадцать. Не политиков, не записных «лидеров», еще вчера рядовых граждан, к чьему мнению теперь прислушиваются уже многие. Причем до 4 декабря никто из них о такой жизни даже не помышлял. Но вышло так, что своими поступками и поведением они уже завоевали кредит доверия. Без пиара, без спонсоров, без помощи Госдепа и Старой площади. Только работой на «улице» и в социальных сетях. Делом и словом, которому верят. Возможно, кто-то из них сможет вырасти в тех самых лидеров новой политики, которых мы все днем с огнем ищем. Может, и нет. Но важно понять, что ими движет, как и чем они живут, зачем им все это? Так что знакомьтесь. Вот первая тройка: Сева ЧАГАЕВ, Николай ЛЕВШИЦ и Алиса ОБРАЗЦОВА.

— Расскажите немного о себе и о том, как вы до столь регулярной протестной жизни дошли.

Сева: Мне 18 лет, по жизни — студент-историк. В протестах с декабря, перед Новым годом вступил в движение «Солидарность». С тех пор участвовал во всех оппозиционных акциях в Москве, да и в других городах побывал, в Астрахани например. За свой счет, разумеется, сайты делаю и компьютерные программы пишу.

Почему протестую? Потому что 4 декабря первый раз в жизни пришел на выборы и понял, как чудовищно нам врут. Да и мои друзья наблюдателями на других участках работали — многое рассказали. А еще я против коррупции, всего этого ворья, пристроившегося во власти, против вранья с утра до ночи на всех телеканалах. Просто противно среди этого жить, понимаете? Все истории про то, что можно менять систему изнутри, — это же лукавство с целью получения каких-то личных привилегий. Поэтому я вижу для себя только такой путь — оппозиционный.

Николай: Я тут самый «старый», 34 года. В 2004-м вообще голосовал за Путина, молодой был, наверное. Работаю уже девятый год ведущим менеджером по рекламе в издательском доме. То, что происходило 4 декабря, для меня не новость. Сам сидел в избиркоме и видел, что отксеренные списки всех избирателей там находились уже в 6—7 часов вечера. А потом за тех, кто не пришел голосовать, «правильные товарищи» тупо расписывались. Но для меня это вовсе не было на первом месте. Вот только наутро такое общегражданское возмущение началось (в интернете прежде всего), что я понял, что не вижу себя в стороне. Просто ты или за ложь, или за правду. Для меня лично, внутри, сделать этот выбор было важно.

Алиса: Я юрист, 24 года. На «улице» впервые оказалась 26 февраля, когда пришла посмотреть на «Белый круг» по Садовому кольцу (тогда протестующие с белой символикой встали цепью на тротуарах и взялись за руки. — Ред. ). Совершенно не ожидала, что встречу там столько доброжелательных, открытых, светлых людей. Показалось, что я не в угрюмой Москве, а в Европе, где улыбаются друг другу гораздо чаще, чем у нас. В моем понимании это и есть политика, то есть что-то не эгоистичное, когда ты думаешь не только о себе и видишь людей, ради которых и есть смысл всем этим заниматься, чувствуешь их отклик.

— Чем конкретно вы занимались все это время?

С.: Прежде всего организацией массовых мероприятий, в том числе и обеспечением их безопасности. Распространял агитационные материалы, участвовал в «десантах» на выборах в Ярославле и в Астрахани. Поездка в Астрахань вообще больше всего запомнилась. Сначала просто ходили по улицам, общались с людьми, и они как один нам говорили, что всё понимают, но никто против фальшивых выборов протестовать не будет, себе дороже. А мы не унывали и распространили просто невероятное количество листовок и наклеек, поговорили чуть ли не с каждым десятым. В результате на улицы вышли несколько тысяч, и город вроде бы действительно почувствовал, что может что-то изменить в своей жизни. Это очень сильное ощущение.

Н.: А я поначалу, 15 декабря, пришел с товарищем посмотреть на первое заседание «Мастерской протестных действий», которой руководила Маша Гессен (об одном из последующих заседаний «Новая газета» писала 17 января в статье «Репетиция симфонии»). И пошло-поехало. 23 декабря первый флешмоб «Мой голос украли», когда мы катались в метро с заклеенными ртами по Кольцевой линии, а полицейские полковники с мегафонами пытались нас выгнать. Честно говоря, страшно было. Потом шествия на Сахарова и на Якиманке организовывали, шарики надували, наклейками весь центр украсили, вообще ночами не спали. Дальше, как член «Лиги избирателей», летал в Томск и Новосибирск — мы проводили там аналоги московских «Мастерских». Затем организация автопробегов по Садовому, потом в Астрахань. Да во всем лично поучаствовал.

Но самое главное — с людьми говорил. Совершенно разными. И многие из них к нам присоединились. Кстати, работе все это не мешает. Там я никого не агитирую.

А.: То же, что и ребята, делала, и агитматериалы распространяла, и старалась изо всех сил донести до как можно большего числа людей правду о том, почему мы протестуем. А еще делала флешмоб на Красной площади, когда мы пели «Говорят мы бяки-буки…» из «Бременских музыкантов» и «Скованные одной цепью» из «Наутилуса». Притом что голоса у меня никогда не было, но тут, через протест, он взял и раскрылся. Принимала участие и в борьбе за сохранение Цаговского леса, меня это лично очень затронуло. Потому что если и дальше в стране будет царить нынешняя система «осваивания» бюджетов и земель, лесов у нас просто не останется.

— Что делать будете, если лагерь на Чистых прудах, допустим, на днях разгонят? А Удальцову с Навальным, как Собчак предсказывает, по 2 года дадут?

С.: Мне кажется, акции протеста будут продолжаться. Мы и так уже несколько дней довольно успешно бегали от ОМОНа, переходя с площади на площадь, причем бегающих становилось все больше. Та же ситуация повторяется и на Чистых прудах. Власть уже не может не обращать на это внимание. Если она начнет закручивать гайки, сажать ни за что в массовом порядке активистов, а не только лидеров, это вызовет только эскалацию протестов.

Н.: Сейчас любая оппозиционная акция, любое действие, любое мероприятие должны быть направлены на то, чтобы, во-первых, нас становилось больше, чтобы мы узнавали друг друга и объединялись, а во-вторых, чтобы мы показывали обычным людям, что мы такие же, как они, что мы против насилия. Что мы вовсе не революционеры, наркоманы, экстремисты и проплаченные Америкой предатели, как сейчас вбивает в головы телевидение, а обычные ребята и девчонки, которые просто хотят жить в более честной и справедливой стране. Мы так же, как все, ездим на метро, сидим за соседними столиками в кафе, так же стоим в пробках, так же любим свою родину, своих родителей и детей. И мы своего рано или поздно добьемся. Будем продолжать устраивать уличные ненасильственные акции, порой в формах хеппенингов, будем просто собираться, стоять и аплодировать, проводить акции конкретного действия против наиболее вопиющих проявлений произвола, будем ездить по другим городам с агитацией. Сейчас собираемся в Переславль-Залесский, в Воскресенск (если там выборы не отменят), в Омск. После майского террора, который развязала против нас полиция, все уже поняли, что это война. А на войне как на войне: будем брать город за городом. Исключительно мирным путем, разумеется. Будем выигрывать выборы. На агитации уже собаку съели, с доступом к местным СМИ знакомые журналисты помогут. И будем рано или поздно создавать свою легальную политическую структуру.

А.: Согласна, если Чистые разгонят, это только подогреет протест. Люди же выходят сейчас на улицы не «за», а в большинстве своем «против». Если начнут давить, этого «против» станет еще больше. Но для самого протестного движения будущее лежит за пределами столицы. Невозможно добиться победы только в одном городе. То, что Чистые пруды поддерживают уже во многих городах, — очень хороший знак.

— А цель-то в чем? Чего вы хотите добиться?

С.: Есть «оранжевый» сценарий, у нас он только без палаток. В Украине в итоге протестов Верховный суд просто отменил результаты президентских выборов и назначил новые. Мы стремимся к тому же. Разумеется, очень не хотелось бы ситуации, когда будут кровь и танки на улицах. Но и отступать мы уже не будем.

Н.: Буквально вчера звонили из Краснодарского края, там цену на хлеб подняли с 14 до 17 рублей. А к осени, когда мы все вернемся с каникул, поднимутся уже и цены на бензин, и тарифы на электричество и ЖКХ. Чем черт не шутит, может, тогда и 200 тысяч недовольных удастся на улицы вывести, и 1 миллион. И уходить уже никуда не будем. Пускай попробуют разогнать. Потому что цель одна: неэффективная власть, ворующая и постоянно врущая, держащая людей за быдло, должна уйти и ответить за то, что за все эти годы со страной и людьми навытворяла.

А.: Для меня, как юриста, главная цель — чтобы все жили по закону, чтобы ни для кого не было исключений. А если закон плохой и на практике видно, что он не работает, то его нужно переписывать. Причем не под интересы каких-то групп влияния, как часто происходит сейчас, а в интересах общества в целом. А если законы будут реально соблюдаться, то и Путин уйдет. У меня нет ни малейшего желания снимать его с помощью крови, потому что кровь-то не его пролита будет, а обычных людей, которые станут расходным материалом для кого-то следующего.

— Что сейчас больше всего мешает протестному движению, что для него самое опасное?

С.: Сейчас мы все, левые, правые, националисты, анархисты, объединены общей идеей. Если начнется внутренний раскол, если разобьемся на отдельные группы, то сразу всё и закончится. Это самое страшное. Ну и сотрудники полиции и спецслужб мешают, конечно. Известный многим сотрудник ФСБ по кличке Леша Улыбка со мной уже три дня здоровается и постоянно спрашивает: «Ты чего, еще на свободе?» А мне не страшно, я чувствую, что правда на моей стороне. И очень надеюсь однажды увидеть всех этих сотрудников за решеткой за те преступления, которые они совершили.

Н.: На самом деле молодость наша мешает. Мы можем совершать ошибки, которые активно подхватываются государственными СМИ. Мы очень неопытные, и у нас практически нет материальных и медийных ресурсов. Так что бороться по-настоящему на самом деле очень тяжело, порой руки опускаются. Так что хорошо, что власть постоянно реанимирует протестное движение своими безобразиями.

А.: По мне, так главная опасность — очарованность многих людей имиджем тех, кто сейчас называет себя лидером. Я уважаю Навального, он действительно заслужил свою популярность своим участием в антикоррупционной деятельности, но вот что делали все остальные на протяжении последних 12 лет и пяти месяцев? Да и невозможно завоевывать доверие и любовь людей, все время оказываясь в автозаке. Но, к сожалению, это работает, превращая содержательный протест в балаган.

— Если бы у вас была возможность обратиться ко всей стране по телевидению, что бы вы сказали?

С.: Наше главное требование к власти — просто честность. Присоединяйтесь. Россия будет свободной.

**Н.: ** У нас есть то, что ни один Путин и ни одна власть не смогут отнять и извратить. Это уважение, любовь, дружба, правда, честность, взаимовыручка. Нам нужно по большому счету только одно — страна, которая живет по закону. Поддержите нас.

А.: Мы хотим сказать спасибо всем людям, которые выходили нас поддержать, и извиниться перед ними за то, что произошло 6 мая. Мы сами этой ситуации не ожидали. Доверие — это главный наш капитал, и мы сделаем все, чтобы его не потерять.

^{Фото: Анна Артемьева/«Новая газета»}