«Сейчас нужно что-то большое про современность», а у вас все рассказы, — говорят издатели автору в фильме Михаила Сегала. И выбрасывают его рукопись в мусорную корзину. Рукопись начинает путешествовать по издательству, превращая каждого, кто ее пролистывает, в героя очередной новеллы. Картина «Рассказы» выросла из короткометражки «Мир крепежа», в прошлом году получившей приз конкурса «Кинотавр: короткий метр». В ней эвент-менеджер расписывает жениху с невестой сначала подробный план из свадьбы (рекомендации фэншуя, отжимание на кулачках, надувание «добрыми пожеланиями» воздушных шариков), а потом живописует «локацию» их будущего: от любовников и любовниц, количества детей — до очередности похорон. И глаз менеджера (блестящая работа Андрея Мерзликина) мефистофелевски посверкивает, насквозь просверливает парочку очередных милых идиотов. Вторая глава «Круговое движение» — социальный анекдот о коррупционной поруке. Автомеханик берет взятку за левый техосмотр, у автомеханика мзду за паспорт берет начальник ОВИРа, затем полный цикл «из рук в руки»: поступление в ВУЗ, операция больной мамы, строительство квартиры, земля от губернатора под застройку. В пору символический карамзинский клич «Воруют!» переименовать в «Берут!» Кульминация: президент на белом коне (Игорь Угольников) строго воспитывает пожухлого орловского губернатора («Если кто против стабильности… поддержите государственную линию»), нравоучительную проповедь подкрепляет цитатами из Ключевского, Алексея Толстого и, конечно же, Карамзина. Круг завершается в автосервисе под аккомпанемент президентского телевизионного спича против коррупции. А значит, стоимость взятки за «ТО» увеличилась вдовое. Героиня мистической новеллы «Энергетический кризис» провинциальная библиотекарша, подпитывающаяся энергией у стеллажей с классикой (Пушкин, Пришвин). Кавалькада оперативников ждет на дождливой дороге распоряжений от начитанной бабушки-экстрасенса, с помощью поэзии обнаруживающей пропавшего ребенка. Библиотекарша - хранитель уходящей культуры, последний из мастодонтов. И когда горят страницы с «Евгением Онегиным», ее «добрым приятелем», сама бабушка огненным столбом улетучивается в небо вместе со всей культурой ХIХ века. Тему классики, так лихо начатой президентом, и тему неодолимого разрыва поколений, продолжает четвертая новелла «И возгорится пламя». Издатель влюбляется в юное тело, чрезвычайно восхитительное, употребляемое издателем строго по назначению: в машине, квартире, туалете. Постепенно выясняется первобытная дикость миропонимания «прекрасной незнакомки», для которой Дзержинский – писатель, в ЧК обитают чиксы, урки - это разновидность орков, Сталин отменил перегибы, и немцы в войну дошли до самой до ИКЕИ. «О чем с тобой трахаться?» – отчаянно восклицает поживший мужчина. И этот душевный клич становится на фестивале фразой дня.

«Белый мавр, или Три истории моих соседей» (на фото) тоже распадается на взаимосвязанные сюжеты. В них мучаются от ревности, неразделенных чувств, одиночества, измен: актеры, бизнесмены и прочие представители среднего класса. Режиссер Дмитрий Фикс и сценарист Максим Стишов, набившие руку в сериальных проектах (вроде «…Все мужики сво…») стремились выскочить из притяжения сериала в жанровое кино про запутанные человеческие связи с вудиалленовской интонацией. С интонацией не получилось, вышло натужно и наигранно. На протяжении всего действия главный герой (Андрей Соколов) играет на сцене белого мавра, который душит Дездемону. Делает это бездарно, ремесленечески. Вот и после фильма ощущение, будто Вуди Аллена разыгрывают в провинциальном театре с участием самодеятельных актеров.

Вертеп историй, заверчен на территории одного полуразрушенного дома и называется «Аварийное состояние» . Это дебют Всеволода Бенингсена, интересного писателя, рассказы которого напоены иронией и гротеском. Но при переносе слова на экран, оно обесточивается, теряет брутальность, воплощаясь в проштампованные образы, бледные тени многих фильмов. Макабра не получается. Долго и мучительно парочка добросовестных, но трусоватых обывателей натурально гробит юношу, сына заммэра. Его закапывают живьем, прибив лопатой (До этого парочка ненамеренно отдавила ему ноги, и скрывая преступление - добивает. А ножки у кровавого мальчика оказались железными). В этом фильме водят сюжетные хороводы и беременная тетя, наглухо потерявшая память, и паралитик, умирающий в отсутствии дочери (потерявшей память), и ребенок, страдающий врожденным уродством.

Юмор, вкус, ощущение живого дыхания, парившие на книжных страницах, с экрана исчезли, остался надрыв, фраппирующий зрителя.

К тому же фильм показали сразу после чудовищно тяжелой, трагической фрески Василия Сигарева «Жить» (пока самой сильной работы конкурса), о которой «Новая» уже писала, и в которой разные истории срастаются в общее «тело боли». Зрителя колотит от вопля потери (дочерей, любимого, отца). Сигарев, подобно мистической библиотекарше, напитан энергией литературных традиций Урала от Бажовских сказов до «больных» стихов Рыжего. Его фильм – рев, срывающийся в шепот отчаяния (самоотверженные актерские арботы Яны Трояновй и Ольги Лапшиной): «Почему мне охота кричать вам: Любите друг друга, может потому что вы этого не делаете?» «Жить» — мощное целостное высказывание, при всей жути, которая вершится на экране, призывающее к свету. «Я ушел с середины фильма, — ищет у меня сочувствия известный телеведущий, - зачем режиссер меня мучает, я же шел на мейнстрим…» Пришлось выписать ему по каталогу названия «зрительского кино». Но лучшая рекомендация, идти в сетевой кинотеатр: видимо, только Голливуд его полностью удовлетворит.

И все же, нельзя не задаться вопросом: отчего «альманах» становится магнитом, притягивающим нынешних авторов. Допустим, в случае Сегала, это скорей было технологическим моментом. Хотя нет. Среди претензий к режиссеру звучала такая: ваши новеллы никак не связаны сквозной темой. Но, мне кажется, для автора эта калейдоскопичность и есть форма, определяющая содержание современного общества, которое одной проблемой, одним общим конфликтом никак не обозначить. Кружатся стеклышки трагикомического калейдоскопа, и внутри него никак не срастаются в общее целое: прошлое и настоящее, культура и варварство, обыденная рутина и мистика, ржавчина коррупции и хайтековские ритуалы офисного планктона. Как тут не вспомнить название первой короткометражки Сегала «Мир крепежа». Лишившее себя исторической памяти,наше общество напоминает машину, в которой винты, болты, шайбы, гайки, резьбовые шпильки живут сами по себе, рассыпаясь в отсутствии «раствора». «Если мы не разберемся в себе, в нашим прошлым, в том проклятом времени, сделавшем нас такими — говорит Александр Прошкин, — экранизирующий повесть Фридриха Горенштейна «Искупление», — нам грозит распад.

Кстати, «альманах», столь привеченный «Кинотавром», в переводе с арабского означает«время», «мера». В давние времена с помощью альманахов люди составляли календари текущего времени и делали астрологические прогнозы на будущее…