Чемпионат Европы по футболу застал Вроцлав врасплох. За несколько дней до начала турнира этот провинциальный городок напоминал добродушную деревенскую хозяйку, которая хлопотливо мечется по дому, пытаясь накормить нагрянувших ночью нежданных гостей. Но та старательность и искренность, с которой местные жители и организаторы пытаются сгладить все недостатки, только усиливает ощущение праздника. Праздника, ввалившегося в этот дом неожиданно — без стука, с громкими песнями и жутким запахом перегара.
Железнодорожный вокзал Вроцлава не достроен, повсюду лежат кучи песка и груды щебня, откуда-то сверху, с крыши, раздается стук молотков, строители суетливо натягивают на стену какое-то огромное рекламное полотно. Пытаясь найти выход, я подхожу к первому попавшемуся волонтеру.
— Давно у вас тут так? — спрашиваю его с намеренно недовольным лицом.
— О нет, что вы, вам еще сильно повезло: пару дней назад здесь вообще ничего невозможно было найти, — отвечает он с такой простодушной улыбкой, что тебе начинает казаться: а ведь и действительно повезло.
Все мои опасения по поводу отношения поляков к русским (о чем много писалось до начала турнира) рассеялись… в общественном туалете. На входе в туалет меня встретила приветливая пожилая пани, она преградила мне дорогу и, мило улыбаясь, спросила: «Писсуар чи кабина?» Я поблагодарил ее за заботу и искренний интерес к моим физиологическим потребностям, но возразил, что такие решения обычно принимаю самостоятельно, ни с кем не советуясь. Но пани что-то быстро-быстро затараторила, и после нескольких секунд разговора на языке жестов я понял, что она всего лишь заботилась о моем кошельке: оказывается, пописать во Вроцлаве стоит 50 грошей, иное — 1 злотый (5 и 10 рублей). Вообще местные жители готовы помогать тебе во всем, даже если ты их об этом не просишь. Несколько раз, только увидев мой растерянный взгляд, они подходили и сами предлагали помощь: пожилые на русском, молодые — на английском.
До начала чемпионата польские власти советовали российским болельщикам не использовать советскую символику, потому что это может оскорбить поляков. Мне кажется, именно поэтому первый бар, на которой я набрел в центре Вроцлава, оказался полностью стилизован под тоталитарную эстетику. Бар был выкрашен в красно-белые цвета, официантки ходили в куртках с надписью «СССР», а стены украшали портреты Сталина, Ленина и Мао Цзэдуна. Неподалеку сидели российские фаны в пионерских галстуках и красных пилотках.
Наследие прошлого ощущается во Вроцлаве на каждом шагу. В 1945 году Бреслау (старое название Вроцлава) был превращен немцами в город-крепость и в течение нескольких месяцев держал оборону против советских войск. Город так и не был взят и капитулировал только 6 мая. За время боев две трети зданий были разрушены. Современный центр Вроцлава — это по большей части восстановленные средневековые постройки. Их игрушечность особо выделяется на фоне уцелевших домов из красного, но уже сильно потемневшего кирпича. Стены многих таких зданий испещрены пулевыми отверстиями и дырами от крупных осколков. Эти шрамы прошлого напоминают о войне ежеминутно. Дыхание войны здесь чувствуется повсюду: в тихом шелесте правильно высаженных аллей; в неторопливом течении Одера; в завывании ветра на пиках костелов и ратуш, уходящих далеко в небо над крышами низеньких домов.
Больше всего таких зданий на севере города, где находится моя гостиница. Этот район считается неблагополучным. Старые разбитые дома стоят здесь хаотично, образуя закрытые дворы с догнивающими советскими автомобилями. Во дворах суетятся дети, играют в футбол, а на стенах висят листовки с призывом 10 июня выйти на демонстрацию под лозунгом «Хлеба вместо зрелищ» и рисунком нарезанной буханки ржаного хлеба в виде футбольного поля. В одном из таких дворов старый пропойца, к которому я почему-то сунулся с вопросом на английском, подарил мне покоцанную зажигалку и произнес при этом какую-то очень торжественную и трогательную речь на польском, которую я перевел коротко: «На память о чемпионате Европы». Ценнее подарков с крупных спортивных турниров я еще не увозил.
Фан-зона опоясывает центр Вроцлава по периметру. Поэтому, чтобы попасть из одной точки в другую, ежедневно приходится накручивать по нескольку километров вокруг этой огороженной территории. За день до начала турнира фан-зона все еще строилась, внутри спешно тянули какие-то кабели, пробовали звук у экранов, а на входе висело большое объявление на трех языках — по-русски оно дословно звучало так: «Извиняемся, зона болельщика Евро находится в стройке». Фан-зона открылась вечером 7 июня, и это стало настоящим событием для города. К ней потянулись огромные вереницы болельщиков и местных жителей. Местные дамы шли к этому месту, где всего-то можно выпить пива и посмотреть футбол, на высоких шпильках и в обтягивающих вечерних платьях. Через несколько часов после открытия фан-зона заполнилась, и все в ней перемешалось. Вот — пляшут наши упитанные болельщики из Красноярска, а вон — отбивают ноги ирландцы, а чуть подальше, обнявшись, прыгают чехи. К вечеру на сцену вышла молодая группа, которая под аккордеон, гитару, барабаны и губную гармошку заиграла какие-то национальные польские мотивы, и вот тут все понеслись в пляс, и полетели шпильки и затрещали платья. И где-то из середины этой пляшущей толпы в небо вознесся оглушительный, протяжный, раздирающий силой своей радости крик:
— Пацаны, как же ох…но!!!
В день начала турнира Вроцлав задыхался от жары. Духота только усиливала ощущение карнавала, воздух был пропитан запахом пота, пивного перегара, он сотрясался со всех сторон от криков российских, чешских, польских болельщиков. Город ни на секунду не замолкал, огромная масса людей растекалась по узеньким улочкам под оглушительные звуки дудок, под неумолкающий бой барабанов, в которые били люди, разодетые в перья и прочую невообразимую чепуху. Казалось, все вернулись в первобытное состояние. В то состояние, когда человечество еще не обременяло себя рамками законов и правилами приличия. Однако ощущение того, что рано или поздно эта сконцентрированная на узкой площади энергия может куда-то вырваться, усиливалось вместе с уверенностью в том, что набухшее небо над городом неминуемо разразится грозой. Драка случилась раньше дождя.
Я шел по центральной площади Вроцлава к фан-зоне, когда слева из бара вверх полетел стул. За ним — второй. Замелькали кулаки, кто-то упал, раздался пронзительный женский крик. Толчея в баре продолжалась пару секунд, затем оттуда выбежали несколько человек. Они на секунду снова схлестнулись на площади, но тут подъехала машина полиции. Полицейские задержали двух молодых русских в черных майках с надписью «Столичные», стилизованной под старославянский шрифт. Вокруг них, подпрыгивая, с обезумевшими глазами бегал поляк и кричал:
— Зачем, зачем вы это делаете?! Это же Евро, понимаете, это Евро?!
По его словам, драку спровоцировали наши болельщики: они распевали в баре оскорбительные песни и задирали поляков. Чуть подальше, окруженный толпой зевак, лежал другой наш болельщик, у него была перевязана нога, а под боком растеклась небольшая лужа крови. Над ним хлопотали его знакомые, которые кричали полицейским, чтобы они скорее вызывали «скорую помощь». У лежавшего, как сказали его друзья, было ножевое ранение, которое он получил в драке с поляком. Прошла еще пара минут, и на город обрушился ливень…
Перед игрой с чехами у болельщиков были сдержанные чувства. Лучше всего ощущения российских фанатов выразил колоритный лысый мужичок, который приехал на игру из Праги (из-за невообразимо высоких цен на гостиницы многие болельщики предпочли остановиться в соседних странах):
— Бзделоватенько, — ответил он на мой вопрос об игре, прижимаясь лысиной к окну переполненного трамвая.
Наш трамвай ехал к стадиону вместо положенных 20 минут часа полтора. Человек 70 преимущественно российских болельщиков, подышав остановки три, насытили воздух такими испарениями, что стекло водителя покрылось совершенно непроницаемой молочной пеленой. Трамвай встал, и бедный водитель бегал из кабины наружу и обратно, пытаясь хоть как-то улучшить себе видимость, но тщетно. В это время фанаты с гоготом принялись раскачивать вагоны, и порой казалось, что на игру никто из нас уже не попадет.
— Мужики, пока мы дышим, он не поедет, — вдруг озарило кого-то из середины вагона.
Осознав мудрость этого замечания, мужики набрали в легкие воздуха, открыли форточки, и спустя некоторое время стекла вновь стали прозрачными. «Наш перегар лучше их бензина», — крикнул кто-то рядом, видимо, забыв, что трамваи питаются от электричества. Но спокойно мы проехали не более трех остановок… На одной из станций двери трамвая открылись и в вагон забежали 10 молодых длинноногих полек модельной внешности в коротких розовых юбках и белых мокрых майках. Передать степень взаимного (фанатов и полек) удивления невозможно. На минуту в вагоне воцарилась гробовая тишина, и только рядом кто-то, икнув, тихо спросил: «Гена, ущипни меня, это чё, кино такое?» Оказалось, девушки участвовали в рекламной акции какой-то торговой марки и, застигнутые врасплох дождем, бросились к первому подъехавшему трамваю. Надо отдать должное галантности российских болельщиков: ни одна девушка не была оскорблена, все уступили им место, а некоторые, когда полькам потребовалось выходить, перенесли их на руках через лужи.
Игроки и тренеры нашей сборной перед игрой с чехами чувствовали себя гораздо увереннее болельщиков. В предматчевых комментариях они высказывались осторожно и уважительно по отношению к сопернику, но за этой осторожностью улавливалась какая-то скрытая уверенность. На открытой тренировке я, как ни всматривался, не увидел ни одного напряженного лица, игроки улыбались, дурачились, и казалось, что впереди у них какая-то рядовая, ничего не решающая встреча. Но это ощущение было, безусловно, обманчиво.
Победа над Чехией, как кажется, показала главное отличие нынешней сборной от команды образца Евро-2008. Четыре года назад команда Хиддинка была одной из самых молодых на турнире, она брала свое неуемностью, настырностью и непрекращающимся, порой хаотичным движением. Сегодня в сборной все те же игроки, но повзрослевшие на четыре года, пережившие за это время многое, поигравшие за границей и уже успевшие вернуться домой. В победе над Чехией чувствовался не удалой наскок, а спокойная кропотливая работа тридцатилетних мужиков, которые знают, чего от них хотят и на что они сами способны. Эта победа могла удивить кого угодно, но только не их. Лучше всего отношение сборной к этой победе выразил Рома Павлюченко после игры: «В нас не верят, а мы выигрываем назло».
Зрелость сегодняшней команды читается в ее словах. За три дня турнира все специалисты признали, что наша сборная показала пока самую зрелищную и привлекательную игру. Ко мне подходили иностранные журналисты и спрашивали, действительно ли Дзагоев уже согласился переехать в английский «Манчестер Сити» и что за полгода сделали с Аршавиным в России, который снова играет так, как четыре года назад. В сборной к этой эйфории относятся не только настороженно, но с неприязнью. Перед игрой с поляками Адвокат и игроки повторяли одни и те же слова о том, что еще ничего не достигнуто, что одна игра — не показатель, и что любые выводы делать пока рано.
После игры с чехами стало известно, что российские болельщики подрались со стюардами на стадионе. После драки один из сотрудников арены был доставлен в больницу. Как рассказывают свидетели событий, драка началась из-за того, что стюарды пытались задержать фаната, бросившего файер на поле, но схватили не того. Болельщики принялись его отбивать, и завязалась драка. Все случившееся на стадионе уже стало предметом расследования УЕФА. Сборной пока грозит только денежный штраф, поэтому игроки и тренеры уже обратились к фанатам с просьбой воздержаться от «безумства» и помочь команде одержать победу на турнире. Но почему-то есть тревожное ощущение, что это не последние проблемы с российскими болельщиками на чемпионате Европы.
…В ночь после нашей победы Вроцлав еще долго не спал. Из темных переулков и узеньких улочек доносились российские и польские кричалки. Полиции работы хватало: в трамвае откачивали болельщика, чуть не умершего от приступа эпилепсии, откуда-то доносился звон бьющихся бутылок, вой сирен не смолкал ни на минуту. Дождь прекращался, от земли поднимался теплый, согревающий ноги пар. В водах Одера отражались пробившиеся сквозь тучи звезды. Над крышами низеньких домов повис вертолет. Город дышал тяжело, отдуваясь…
