Я спросил своих фолловеров в Твиттере, что они думают о вчерашнем «Марше миллионов»? Ответы разные. В позитиве — порядок и отсутствие проблем с ОМОНом. В негативе — скучно на самом митинге, выступления не то чтобы критиковались, но и не оценивались как духоподъемные. А еще в позитиве — радость от пребывания в своей среде — нас много! Ну а в негативе — и это серьезнее недовольства митингом: а что дальше?
Это главный вопрос. Многие уже понимают, что власть хотя и испугалась — об этом говорят истеричные и неадекватные действия: спешное принятие закона о митингах, обыски и допросы, только увеличивающие число участников протестов, — но не собирается сдаваться. Путин не уйдет, даже если осенью на улицах Москве будет не сто тысяч, а триста. Сложившийся контур управления проходит мимо участников протестов. Править в условиях выраженного негативизма образованного сословия неприятно (в этом смысле цель «сделать им плохо» достигнута), но возможно.
Кстати, люди, вышедшие против неправды, очень чувствительны к любой лжи, даже и во спасение. Речь не только о мелочах — не знаю, сколько нас было на самом деле, но когда Удальцов сказал с трибуны, что на митинге 120 тысяч, никто из стоявших рядом со мной не поверил. Важнее другое. Идеи скорого конца режима в результате новых митингов, всеобщей политической стачки, которая непременно состоится в ближайшие месяцы, — все это убеждает как минимум не всех.
Может быть, это — одна из причин того, что настроение 12 июня было, как мне, по крайней мере, показалось, совсем не таким, как 6 мая. Тогда был праздник сначала и всеобщее, объединявшее всех возмущение в конце. Сейчас и праздника, да и возмущения было заметно меньше.
В декабре, да и потом, было ощущение, что «еще немного, еще чуть-чуть…». Сегодня продолжения прежней тактики недостаточно. Возникающее на митингах фантастическое после стольких лет вранья чувство единства, правды должно дополниться пониманием того, чего же все мы, те десятки тысяч, которые выходили на митинги, добились и каков механизм достижения тех целей, которые мы ставим на будущее? При этом исходить надо из того, что власть к дальнейшим уступкам не готова. Ни в выступлениях, ни в принятом «Манифесте» ответов нет. Если бы я выступал с трибуны митинга, я бы сказал по сути следующее.
Законы о партиях и выборах губернаторов при всех фильтрах и поправках дают обществу куда большие возможности, чем раньше. Фальсификации стали менее наглыми, а там, где они происходят, власти приходится платить за них высокую цену. Система вынуждена была смириться с поражениями в Тольятти и в Ярославле. Даже проигранные оппозицией выборы мэра Красноярска на самом деле являются победой — подсчет был относительно корректным, а избранный мэром человек, скорее всего, победил бы и в случае действительно честных выборов. Выставлять откровенных клоунов они уже не осмеливаются. И самое важное — резко изменилась общественная атмосфера: противостояние власти и городов стало общепризнанным фактом, марионеточная оппозиция начинает вести себя так, как будто бы она настоящая, а правда пробивается даже на центральные каналы. Все это было вырвано, а если использовать более жесткую и в данном случае адекватную стилистику — добыто в бою. Россия сегодняшняя крайне далека от той, которой мы хотим ее видеть, но она значительно более честная и свободная, чем полгода назад. Это прямой результат митингов, результат гражданской позиции и смелости тех, кто в них участвовал. Всем нам есть чем гордиться. Мы выходили не зря.
Во-вторых. Нам предстоит долгий путь. Скорой победы не будет. Никто в Кремле не испугается и не сбежит. Никто не выйдет каяться. Система имеет запас прочности, и победа может быть достигнута только в изматывающей позиционной борьбе. Рассчитывать надо не на недели и месяцы, а на годы. Участники протестов — ответственные самостоятельные люди. Их не надо подбадривать заведомо невыполнимыми обещаниями.
В-третьих. Прочность цепи определяется прочностью ее самых слабых звеньев. Их несколько. Это муниципальные выборы — 240 тысяч депутатов на страну. Опыт показывает, что даже додекабрьская власть не могла их толком контролировать — смелые и активные люди пробивались
Другим слабым звеном является неспособность власти обеспечить своим бойцам защиту от повсеместного морального неприятия того, что они делают. Причем если генералы — Чуров, Нургалиев, Бастрыкин — могут компенсировать потоки критики за счет близости к трону, офицеры и солдаты — судьи, командиры ОМОНа — живут среди людей и в моральном плане куда более уязвимы. Значит, моральное давление на них — осуждение неправых и жестоких приговоров, насилия над мирными людьми и многого другого, причем с называнием имен, надо продолжать. Наивно надеяться, что они все немедленно раскаются, хотя такие примеры уже есть, но мы ведь играем вдолгую.
А митинги и шествия, конечно, надо продолжать. Но они должны превратиться в публичный отчет тех, кто взял на себя ответственность за борьбу, в том, что удалось сделать за время, прошедшее после предыдущего митинга, и в формулирование выполнимых реальных задач на период до следующего.
