Петя Фарбер пришел в редакцию «Новой» в ноябре прошлого года. Вместе с бабушкой. На тот момент ему только-только исполнилось 18, хотя на вид не дашь больше 14. Похож на маленького Пушкина — с большой охапкой кудрей на голове. Держал себя и говорил очень по-взрослому. Бабушку свою, которую переполняли эмоции, все время останавливал и спокойно, без истерики, описывал приключившуюся с его семьей беду: его отец, единственный кормилец семьи (у Пети еще два младших брата — 7 и 1,5 года), оказался в тюрьме. Петя теперь пытается вызволить его оттуда, стараясь не допускать к делу женщин — бабушку и маму — у них и так забот хватает. Вот сидит в редакции и рассказывает о ходе следствия, экспертизах и допросах.
И как бы между делом обмолвился, что уголовное дело против отца коснулось и его. 24 октября 2011 года, когда Илья Фарбер уже больше месяца находился в СИЗО, Петю вызвали в УФСБ Твери — сказали, что вернут изъятую автомашину. О визите договаривался сотрудник УФСБ — по воспоминаниям Пети, высокий, коротко стриженный, русый, голубоглазый, примерно 28-30 лет. Но вместо того чтобы вернуть ключи от машины, «голубоглазый» забрал у Пети паспорт и учинил допрос по уголовному делу. «Голубоглазый» требовал дать показания против его же собственного отца. Петя отказался.
Тогда в помещении появился еще один фээсбэшник, помоложе — вместе с «голубоглазым» они обыскали мальчишку, отобрали у него ноутбук и айфон, зачем-то стерли все файлы, касающиеся дела отца, стали, по словам Пети, угрожать: отвезем в КПЗ, где останешься «для выяснения личности», а «остаться там можно насовсем». Затем Пете приказали встать со стула, он приподнялся и получил сзади удар по голове. Пришел в сознание тогда, когда сотрудники УФСБ уже выносили его из здания и сажали в черную «Тойоту». Через пять минут машина остановилась перед каким-то домом, Петю провели в подъезд, по дороге ударили, он снова отключился и очнулся уже сидя на стуле, на руках были наручники. «Голубоглазый» и «молодой» требовали того же — показаний на отца. Петя помнит, как его пинали ногами, как при этом оскорбляли, как угрожали, что отца также будут пытать… Затем отвезли в Следственный комитет Твери, где следователь Андрей Савенков в присутствии оперативников провел очную ставку между ним и свидетелем по делу. Петя всю очную ставку молчал. А потом его отпустили. Так и не вернув ни машину, ни ноутбук, ни айфон…
И все это Петя рассказывал как-то мимоходом — главный акцент делал на папе: что не мог он брать взятку, что у папы позвоночная грыжа, что папу в СИЗО не лечат, что о папе надо писать… Я все возвращала его к УФСБ, просила вспомнить детали, а он мне протягивал флешку: мол, посмотрите — там отзывы об отце из ГИТИСа, характеристики с места работы (трудовую деятельность Фарбер-старший начал артистом в Театре Наталии Сац), показывал папины фотографии, рисунки папы, письма и даже стихи, написанные папой в СИЗО… «А вы их сможете опубликовать, а рисунки?» Про собственный «допрос» говорил скупо, как о проходном эпизоде в еще столь короткой жизни: «Ну, они дождались, когда мне исполнится 18 и вызвали сразу к себе, чтобы все это со мной провернуть… Они не представлялись. Помню только следователя — Савенков. Я паспорт свой у него стащил, который ему сотрудники УФСБ передали. Когда он отвернулся, я паспорт аккуратно со стола взял. Он не заметил, и я после расспросов уехал… Вы напишете про папу?»
Пишу.
…Летом 2010 года московский художник Илья Фарбер поехал с семьей жить и работать в Тверскую область — узнал, что за пять лет работы в сельской школе можно получить два участка и дом. Устроился учителем ИЗО, литературы и музыки в школу в селе Мошенка. Потом Фарбера попросили заняться организацией концертов и праздников для детей — все-таки ГИТИС окончил. Через какое-то время глава администрации села Любовь Валеева упросила Фарбера уделить внимание и сельскому клубу, в котором тянулся безуспешный ремонт: субподрядчик просрочил контракт, прежний директор — пожилая дама с ситуацией не справлялась. Илья согласился и сразу вошел во вкус: вместе с Петей разрабатывал проект (из одноэтажного здания они решили сделать трехэтажный развлекательный комплекс: на трех этажах разместили гостиницу, концертный зал, бильярд), обдумывали, как сделать удобней дорогу до клуба, каких музыкантов приглашать, где доставать гранты…
Но было только одно обстоятельство, которое смущало Илью Фарбера, — тот самый субподрядчик. Ознакомившись со сметами, Фарбер понял: они раздуты раза в три, а выполненные до его прихода ремонтные работы весьма некачественны. Из бюджета администрация выделяла на ремонт клуба 2,5 миллиона рублей — для нищего села деньги немалые, и пойти они должны были организации «Горстрой-1».
Илья решил подать на гендиректора «Горстрой-1» господина Горохова в суд. Тот всполошился, заверил, что ремонт доделает в четко поставленные сроки, но при условии — Фарбер в суд не пойдет. И Фарбер не пошел, только ситуация с ремонтом не изменилась. Фарберу приходилось выполнять часть работ самому, нанимать людей за свои деньги, покупать стройматериалы, влезать в долги к местным жителям, а у подрядчика Горохова почему-то никогда не было свободных средств. «Нужно покрасить стены? А у меня нет денег, временные трудности…» — говорил он Илье, приезжая в село на «Хаммере». И Фарбер несколько раз сам давал подрядчику взаймы, чтобы тот покупал материалы… Горохов обещал: все расходы возместит, но обещал на словах, без расписок.
Учитель Фарбер был уверен: раз Горохов по контракту после окончания ремонта должен получить 2,5 млн рублей, значит, долг чуть более 100 тыс. рублей ему отдать сможет точно.
В начале сентября 2011-го, когда уже почти все работы были закончены, Горохов вызвал Фарбера к себе в офис в Тверь — мол, за долгом. Илья поехал и не вернулся. Горохов сначала попросил его подписать акт о приемке работ, потом отдал 132 600 рублей, а на выходе Илью задержали сотрудники Тверского УФСБ. Оказалось, Горохов написал заявление о вымогательстве — за подпись в акте.
С тех пор Илья в СИЗО, хотя после экспертизы, назначенной следователем, было выявлено: Горохов «недоделал» клуб по контракту как минимум на 1 млн рублей, а свидетели из числа рабочих подтвердили, что Илья из собственного кармана выплачивал им деньги, да и глава сельской администрации Валеева заявляла: Фарбер занимал у нее деньги для расходов на ремонт.
Но следователь, рассказывал Петя, почему-то не собирался заводить на Горохова дело и отпускать папу. Безразлично следователь отнесся и к справкам о том, что Илья Фарбер страдает последствиями компрессионного перелома двух позвонков (в сентябре 2010 года в результате ДТП он сломал позвоночник), в связи с чем большую часть дня должен соблюдать постельный режим и постоянно носить корсет, как носил его до ареста. Но корсет администрация СИЗО не принимала — не положено почему-то…
Ситуация со здоровьем стремительно ухудшалась: спустя несколько месяцев администрация СИЗО-1 Твери даже согласилась на две недели отправить Фарбера в больницу (по приезде туда он упал в обморок), потом, правда, вернули в СИЗО. А в довершение всего, по заявлению того же Горохова, ему предъявили еще одно обвинение: в получении взятки в размере 300 000 рублей.
И Петя перестал слушать боящихся огласки местных адвокатов, пошел по редакциям, начал захаживать в «Китайский летчик» к Романовой на заседания «Руси сидящей» (первый раз оставил там письмо, и Ольга опубликовала его в «Новой»). «Русь» помогала ему искать адвокатов для папы, помогала с работой, с деньгами, с оглаской… Еще Петя подключил «Комитет за гражданские права» (его руководитель Андрей Бабушкин, проанализировав дело, написал немало обращений в следственные органы). Еще Петя участвовал в пресс-конференциях и информировал о деле папы в «Фейсбуке». А потом и вовсе — стал выходить на акции оппозиции — «Белый круг», «ОккупайАбай»… Теперь кудрявого паренька в вельветовом пиджачке и джинсах можно встретить в судах на разных процессах, куда он приходит вместе с активистами «Руси» — поддержать тех, кто в этом нуждается.
А вот это уже что-то новое… В нашей стране вслед за, казалось, только-только появившимся движением жен неправедно посаженных мужей, появились совершенно новые дети. Такие как Петя Фарбер, которые не только бьются за своих родителей, но и за всех других, оказавшихся в подобной ситуации.
В свои 18 Петя уже знает, как писать обращения в прокуратуру, СК, МВД, сносно разбирается в УПК, УК, умеет ПРАВИЛЬНО обивать пороги казенных учреждений, где тебя в лучшем случае обхамят, а в худшем — поступят, как те самые неизвестные сотрудники УФСБ (дело против них так и не завели,хотя формальную проверку проводили многие: от Генпрокуратуры до военного СК по Тверскому гарнизону).
19 июня над Петиным отцом начался суд. Петя хоть и борец, но за три дня до процесса написал в «Фейсбуке»: «Страшно…». А еще Петя начал курить. Надеюсь, ненадолго…
Процесс, как сказал на первом заседании судья Осташковского городского суда* Андреев, займет всего несколько дней: на этой неделе — среда и четверг, на следующей — вторник, среда, после чего присяжные вынесут приговор. «Вот так вот… — сказал Петя, выходя из зала. — А то, что присяжные общаются с обвинением, — это в Осташкове абсолютно нормально».
P.S.Что касается господина Горохова, то он крайне необщителен. Журналистам говорит, что дело Фарбера «обычное вымогательство» и лучше об этом не писать — не стоит оно того. Правда, сельский клуб, о котором так добросовестно заботился Горохов (его слова), по-прежнему закрыт. На ремонт.
- Для желающих поддержать Петра и Илью Фарбера публикуем адрес: Тверская область, г. Осташков, ул. Тимофеевская, д. 58. Процесс начинается в 10 утра.
